А. Азимов, Г. Уэллс
Шрифт:
– Это неважно. Ваш солярианский социолог, Кимот, что ли?..
– Квемот, сэр.
– Ну, пусть Квемот… Разве он не утверждал, что и другие Внешние Миры развиваются в том же направлении, что и Солярия?
– Да, Квемот так говорил. Но, во-первых, он решительно ничего не знал о других Мирах, во-вторых, он никакой не социолог. Я вам уже об этом докладывал.
– Ну, что же, этим займутся наши земные социологи.
– Но у них же нет никаких данных, никакого фактического материала… Мы же ничего не знаем о других Внешних Мирах,
Но Альберт Минним взмахнул выхоленной рукой, как бы отметая какие бы то ни было сомнения.
– Наши люди займутся этим вопросом. И я уверен, что они согласятся с Квемотом.
Бейли задумался. Ему было ясно, что Минним, а за ним, очевидно, и все остальные члены правительства, твердо решили принимать желаемое за действительное. А в таких случаях результаты социологических изысканий всегда будут соответствовать желаемому. Особенно, если пренебречь некоторыми очевидными фактами. Что ему, Бейли, делать? Попытаться объяснить государственному секретарю, как в действительности обстоят дела, или… Его колебание длилось слишком долго. Альберт Минним заговорил снова. На этот раз его голос звучал по-деловому буднично.
– Я хотел бы выяснить еще некоторые вопросы, связанные с делом Дельмара. Скажите, инспектор, в ваши намерения входило заставить Либига совершить самоубийство?
– Мне нужно было заставить его сознаться, сэр. Конечно, я не предвидел полностью, как подействует на Либига приближение человекоподобного робота. Но, откровенно говоря, его смерть меня нисколько не огорчает. Он был весьма одаренным человеком и одновременно опасным маньяком.
– Я согласен с вами, – сухо заметил Минним, – и считаю, что такой конец является весьма удачным. Но разве вы не понимали, какой опасности подвергались, если бы соляриане поняли, что Либиг никак не мог совершить самого акта убийства Дельмара.
Бейли вынул изо рта трубку и ничего не ответил.
– Ну, ну, инспектор, вы-то знаете, что Либиг этого не сделал. Убийство требовало личного присутствия, а Либиг предпочел ему смерть. Его конец полностью доказал это.
– Вы правы, сэр, – медленно проговорил Бейли. – Я рассчитывал на то, что соляриан так возмутит намерение Либига создать опасных для людей роботов, что они ни о чем другом и думать не станут.
– Кто же, в таком случае, убил Дельмара?
– Если вы хотите знать, кто фактически нанес ему удар, – так же медленно продолжал детектив, – то это жена покойного Гладия Дельмар.
– И все же отпустили ее?
– Морально она не была ответственна за свой поступок. Либиг использовал ее в своих целях. Он знал о ссорах между мужем и женой, знал, что у Гладии бывают вспышки безумного гнева, когда она не владеет собой. Он послал к Дельмару робота, которого со свойственным ему искусством подготовил для осуществления своих планов. В минуту слепой ярости Гладия получила оружие, которым, не помня себя, воспользовалась. Таким образом, с помощью
– Но рука робота должна быть запачкана кровью и волосами убитого? – сказал Минним.
– Конечно, – ответил Бейли, – но этим и иными роботами занялся не кто иной, как сам Либиг. Он стер из запоминающего устройства домашних роботов часть их наблюдений, а своего робота немедленно уничтожил. Единственная ошибка Либига заключалась в том, что он считал вину Гладии очевидной, и решил, что даже отсутствие орудия убийства не спасет ее. К тому же он не мог предвидеть, что расследованием дела займется профессиональный детектив.
– Итак, после смерти Либига вы устроили так, чтобы Гладия Дельмар покинула Солярию? Вы это сделали, опасаясь, что соляриане, успокоившись, разберутся во всем сами?
Бейли пожал плечами.
– Эта женщина достаточно настрадалась: от своего мужа, от Либига, от всей жизни на Солярии. Пусть попробует быть счастливой, если сможет.
– А не думаете ли вы, инспектор, – сухо возразил государственный секретарь, – что вы пожертвовали законностью в угоду своему капризу или, что еще хуже, личным чувствам?
Худощавое лицо Илайджа Бейли стало суровым.
– Нет, не думаю, сэр. Я не был связан законами Солярии. Главным для меня были интересы Земли. Не так ли? А эти интересы требовали, что был обезврежен опасный маньяк. Что касается госпожи Дельмар, – теперь Бейли смотрел прямо в глаза Альберта Миннима – он делал сейчас рискованный ход, но чувствовал, что должен пойти на это, – что касается госпожи Дельмар, то я воспользовался ею, чтобы провести важный эксперимент.
– Какой эксперимент?
– Я не знал, согласится ли она пренебречь обычаями и традициями, глубоко заложенными в нее с самого раннего детства. Жизнь на Солярии была для нее адом. Однако она могла и не суметь расстаться с этим привычным для нее адом. Но она поступила иначе. Она заставила себя покинуть негодный солярианский мир и искать новых путей в жизни. Для меня ее решение было символичным. Мне казалось, оно открыло врата спасения и для всех нас.
– Для нас? – воскликнул Минним. – Что за чертовщину вы несете?
– Я не имею в виду себя или вас, сэр, – серьезно ответил Бейли. – Я имею в виду человечество в целом. Поймите, сэр, что существует еще один мир, напоминающий Солярию, и этот мир – наша Земля.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что я сказал, сэр, – с воодушевлением продолжал Бейли. – Наша планета – это Солярия наизнанку. Обитатели Солярии дошли до состояния полной изолированности друг от друга. Мы – в полной изолированности от других Внешних Миров. Они замкнулись в своих пустых огромных поместьях. Мы – заперлись в своих подземных городах. Мы, – кулаки Бейли были сжаты, глаза сверкали, – в тупике!