А. С. Секретная миссия
Шрифт:
– Суть. Кратко, но исчерпывающе. Наверняка это возможно?
– Суть… – протянул перс. – Вы правы, это не особенно сложно. До того, как Аллах создал человека, на Земле и в самом деле существовала другаяраса. Мы их называем джиннами, давайте уж придерживаться этого названия, коли уж у вас нет своего… И если в нескольких словах… Были среди них такие, что поддались вразумлению Аллаха и покаялись. Но большинство с давних времен пыталось извести человеческий род – из злобы, из зависти. Это и есть та сила, что стоит за всеми чернымитайными обществами, созданными людьми. Их осталось мало, совсем мало, но живут они долго и благостностью характера не страдают…
– Знаю, –
– Потому что вчера я видел одного из них средь бела дня, посреди города. Это, собственно говоря, не джинн, это джинние– существо женского рода…
– У нее синие глаза и каштановые волосы? И ехала она в желтой коляске?
– Вы знаете больше, чем я думал… господин…
– Пушкин.
– Вы не родственник ли замечательного поэта?
Пушкин усмехнулся:
– Возможно, вас это и удивит, но я – он и есть… Это несущественно сейчас. Не до поэзии. Итак, это джинн…
– Джинние.
– Что пнем по сове, что сову об пень… – сказал Пушкин. – Разницы ведь никакой меж женским и мужским их полом? Вот видите… Вы что, тоже ее знаете?
– Ее– нет, – сказал перс. – Но я ее увидел, и она меня почуяла.А это скверно. Я в свое время пытался на них охотиться и уничтожать, случилась одна жуткая история в городе под названием Решт… Убили джиннов другие. У меня не хватило к этому… скажем, умения и способностей. И они меня запомнили. Специально за мной не охотились, но, коли уж она меня почуяла, следует ждать всего. Если у нее найдется время, постарается… Я не смогу ей противостоять, это будет похоже на то, как если бы человек с простой палкой пошел охотиться на полного сил льва… Нужно бежать. Торговлей займутся приказчики, а мне предстоит спасать жизнь… Вы меня осуждаете за трусость?
– Никоим образом, – сказал Пушкин решительно. – Потому что сам могу представить кое-что… А кольцо? Что такое с этим кольцом?
– Можно посмотреть поближе?
Пушкин, не колеблясь, снял перстень и протянуло его персидскому книжнику – а чтобы избежать неожиданностей, поспешил громко уточнить:
– Я вам его даю посмотреть на короткое время, и не более того.
Мирза Фируз нисколько не обиделся – напротив, понимающе кивнул.
– Я вижу, вы освоились в некоторых вещах… Правильная оговорка, мало ли что…
Он рассматривал надпись, приблизив перстень к глазам, и пальцы у него, такое впечатление, чуточку подрагивали. Лицо исказилось столь жадной и яростной гримасой, что Пушкин невольно коснулся пистолета под сюртуком.
– Разумеется, – сказал перс, возвращая кольцо. – Перстень с именем Ибн Маджида… одно из тех колец, о которых достоверно известно, что пропали они в Европе. О судьбе других сведений нет. Вы наверняка где-то в Европе его обрели…
– В Италии.
– Понятно… Вам приходилось слышать что-нибудь о Сулеймане Ибн Дауде?
– Конечно, – сказал Пушкин. – Я же читал «Тысячу и одну ночь». Легендарный царь, который упрятывал джиннов в кувшины и запечатывал их своим магическим перстнем.
– Вы, быть может, удивитесь, но этот «легендарный» царь существовал на самом деле в очень давние времена. Сказки Шехерезады – это всего-навсего отзвуки сведений о нем, с течением столетий исказившиеся самым причудливым образом. Быть может, он и в самом деле заточил когда-то пару-тройку джиннов в кувшины… но Сулейман Ибн Дауд их главным образом истреблял.У него было двенадцать витязей, и каждый витязь носил схожее кольцо. Кольцо это – джиннова смерть… если знать, как подойти к делу. Все это произошло очень давно, мы и сами не знаем всего… Главное, жили неутомимые охотники на джиннов, «Сулейманова дюжина». Все они были, конечно же, не бессмертны… а потому те, кто не погиб в схватках, однажды встретились с Той, что приходит за всеми людьми… Что вам еще рассказать?
– Что ей здесь нужно?
– Откуда я знаю? Можно с уверенностью сказать одно: ничего хорошего от таких визитеров ждать не приходится. Они появляются среди людей отнюдь не для того, чтобы развлечься и приятно провести время… хотя порой и склонны к этому, конечно. Понимаете, джинны обозлены на род человеческий так, что вы и представить себе не в состоянии. Люди волей Аллаха стали хозяевами там, где джинны чувствовали себя господами неизвестное нам количество лет. Мы их вытеснили. Загнали в темные закоулки, в глухие места, часть их выродилась в примитивную нечисть. Они нашли себе надежного союзника… вы понимаете, о ком я? Вот то-то. Смысл жизни для них в одном-единственном слове: месть.Не отдельно взятому человеку, а всему людскому роду. Поэтому искать их следует там, где происходят эпидемии и бунты, покушения на властителей и непонятные на первый взгляд войны, возникшие, казалось бы, там, где не было для них никаких поводов… Они всегдарядом, всегда за кулисами. Еретические учения и человеконенавистнические общества, тайные союзы, от которых, как у вас выражаются, попахивает серой, заговорщики и революционеры… Не за всякиммятежом, цареубийством и войной стоят джинны – но они стараются не упускать удобного случая… Господин Пушкин…
– Да?
– Я не о себе, конечно… Вы не согласились бы отдать перстень Ибн Маджида другим? Тем, кто сумеет распорядиться им сноровистее? Я лишь примерно представляю, что там у вас за учреждение, по вашим скудным оговоркам… но все равно ясно, что вы – кучка восторженных любителей, не представляющая, с какой громадойвам предстоит схватиться…
Пушкин усмехнулся:
– Положительно, сговорились вы все…
– Кто?
– Это неважно. Простите, но кольца я не отдам. Я настолько глубоко во всем этом увяз, что теперь это моявойна…
– Вы замечательный поэт. Зачем вам это?
– Да оказалось вот, что есть вещи насущнее самой высокой поэзии, только и всего… И я прошу вас, любезный Фируз, не пугайте вы меня неприятностями и смертью. Кое-что испытал.
– Я всего лишь хочу предостеречь, как человек, более умудренный опытом…
– Вздор, – решительно сказал Пушкин. – Вздор. Опыт приходит рано или поздно, это дело наживное… Расскажите мне о кольце. О том, как им пользоваться. Это последнее, о чем я вас прошу, и мысли не допускаю, что вы не знаете этого. Вы обязаны знать… и я тоже. Война продолжается…
Глава третья
Уединенный домик на Васильевском
Уже смеркалось, и господин Готлиб, прилежный чиновник Министерства финансов, прошел мимо Пушкина и его спутников, не удостоив их и взглядом – вполне возможно, он не знал Пушкина в лицо, хотя немало было домов, где они могли бывать в одно и то же время. Трудно было в единый миг составить мнение о человеке, с которым прежде не сталкивался, и Пушкин суммировал первые впечатления: шагает прямо, словно аршин проглотил, физиономия скучная, как служебная инструкция для полицейских будочников, повадки уверенные и несуетливые. Одним словом, если не знать ничего о связанных с ним странностях, рисуется образ скучного, ничем не примечательного, исправного чиновника, ничем себя не скомпрометировавшего, обремененного лишь мелкими грешками и незначительными пороками. Таких в Петербурге превеликое множество… вот только далеко не всякий ведет себя странно…