А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Принимаю дар, — маленькая ручка цапнула пакетик, — и благодарю за него.
Вот и все, Михаил. Прощай. Зря ты полез туда, куда не следовало.
— Две небольшие просьбы, — добавил я. — Если ты не против.
— Так и знала! — хихикнула девчушка. — Ладно, говори.
— Первое — прямо сейчас за ним не ходи, хорошо? Знаю, что ночь коротка, но все же погоди маленько.
— Хорошо, — кивнула Мара. — Что еще?
— В том же доме девка живет молодая. — Я встал, взял со стола телефон, нашел в нем ролик, присланный Александром, в нем отыскал место, где лицо Марины Белозеровой было отчетливо видно,
— Ладно, пособлю, — согласилась девчушка. — Это несложно.
— И еще, — я наклонился к ней и ткнул пальцем в пакетик, — в твоей полной власти только он, более никто. И в дом тот после больше не ходи. Договор?
— Договор, — крутанула спиннер Мара. — Ты ко мне по чести, и я с тобой так же.
— Ну и ладушки, — я снова улегся на кровать, — был рад повидаться. Если что, если понадоблюсь — заходи в гости. Всегда рад.
— Нужна буду — позовешь, — спрыгнула на пол девчушка. — И — благодарствую за подарок. Не забуду.
Маленькие ножки снова протопали по полу, уходя в коридор, туда, где висело зеркало, и через несколько секунд в доме снова установилась тишина.
Жалко — ненадолго.
— Пипец, какая она страшная, — подала голос первой Жанна, вылезая из шкафа. — Вроде бы я мертвая, а все равно мороз по коже дерет.
— Ага, — поддержал ее Родька из-под кресла. — Что мары, что полуночницы, что вон Лихоманки — их стороной надо огибать. Даже если они против тебя ничего не имеют.
— Недоброе дело ты задумал, Александр, — присоединился к ним и подъездный, который наверняка весь мой разговор с Марой слышал. — Живую душу этой погани отдал. Как же так? Зачем?
— Чтобы самому мертвым не стать, — не полез за словом в карман я. — Эта живая душа, которую ты жалеешь, задумала меня убить.
— Ну, если так… — Как мне показалось, Вавилу Силыча мои слова немного смутили. — Лиходей, конечно. Но так-то зачем? Мары жизнь из человеков забирают страшно, это всем ведомо.
— А я и не хочу, чтобы он легко умер. Легкую смерть, уж извините за банальность, еще заслужить надо. Но даже не это главное. Мне нужно, чтобы все, кто живет в том доме, запомнили: не стоит ко мне лезть. Худо будет. С первого раза не поняли, может, со второго осознают. А третьего я им и сам не дам.
Не знаю отчего, но слова подъездного меня немного… Не то чтобы разозлили, скорее — вывели из равновесия. Нет-нет, никаких сомнений в правильности сделанного не появилось, но внутри появилось неприятное чувство, которое возникает в тот миг, когда приходится оправдываться за вину, которой за собой не чувствуешь.
Сдается мне, Вавила Силыч тоже испытал что-то подобное, поскольку он диалог продолжать не стал и тихонько удалился.
Спать мне не хотелось, потому я маленько подумал, а после встал с кровати и начал натягивать на себя джинсы.
— Хозяин, а ты куда собрался-то? — высунулся из-под кресла Родька. — А?
— На кудыкину гору воровать помидоры, — усмехнулся я. — Куда надо собрался. Спи давай.
На самом деле меня манила к себе ночь, стоящая над городом. Мне нестерпимо захотелось вдохнуть ее терпкий запах, проехаться по почти пустынным улицами и в конце концов оказаться в том месте, где думается легче всего.
На кладбище.
На этот раз ворота были закрыты, но совесть все равно меня кольнула. Я же уважаемого Наримана, который мне так помог, никак не отблагодарил. Слова разве хорошие сказал, но этого мало. За то, что он для меня сделал, «спасибо» должно быть более ощутимым. И это должны быть не деньги, уверен, что его они хоть и порадуют, но в глубине души обидят. Ребят-подручных — нет, а вот его самого — да. Надо подумать, короче.
Размышляя на эту тему, я топал и топал себе по пустынным дорожкам, особо даже не задаваясь вопросом, куда именно иду. Впрочем, все равно любой маршрут на этом кладбище раньше или позже приводит позднего гостя в одно и то же место, туда, где находится его Хозяин.
— Ведьмак, — ухнул филином тот, кого несколько дней назад я назвал своим наставником, фактически признав его главенство над собой. — Вот не ждал. Что, новые неприятности нагрянули?
— Да нет, — пожал плечами я. — Просто пришел. Захотелось вот.
— Вроде не врешь, — умрун встал с могильной плиты, которая служила ему троном и подошел ко мне, — но это ненадолго, особенно учитывая то количество глупостей, которые ты время от времени творишь.
— А можно чуть конкретнее? — осведомился я. — Если не сложно.
— Ко мне тут Глот заглядывал, — пояснил мне, — помощник Джумы. Ты знаешь Джуму?
— Это королева гулей? — уточнил я. — Лично не знаком, но наслышан.
— Именно. Так вот он мне рассказал, что теперешний Ходящий близ Смерти днями побратался с Хранителем кладов. И знаешь, я сразу ему поверил, несмотря на то что звучала данная новость ровно сущий бред. Во-первых, гули напрочь лишены фантазии, они выдумать ничего не могут в принципе. Во-вторых, если кто сейчас и способен на подобную дурь в Москве, так это именно ты и нынешний Хранитель кладов. Других таких во всем городе нет. Каких именно «таких» объяснить?
— Не надо, — вздохнул я.
— Даже Глот, уж на что безмозглое существо, и то удивлен был. Уверен, как и мои собратья, которые тоже уже в курсе. С той, правда, разницей, что Джуме и ее свите ваш альянс безразличен, им плевать и на смерть, и на злато, ибо они по сути своей вечно голодные мертвые нищие, а вот моей родне — нет. Ты хоть понимаешь, ведьмак, насколько теперь изменится к тебе отношение со стороны таких, как я? Особенно если это свести воедино с тем, что случилось здесь, на моей земле, несколько дней назад?
— Не очень, — признался я.
Когтистая длань нырнула под капюшон: как видно, моя недалекость окончательно добила Костяного Царя, и он изобразил известный мем «рука-лицо».
Но я на самом деле не мог понять, что он имеет в виду. Нет, резонно предположить, что его коллеги с других кладбищ, исходя из того, что мне Хранитель кладов теперь побратим, могут взвинтить цену за свою помощь. Жизнь прожить — не поле перейти, раньше или позже может такое случиться.
Но при чем тут то, что недавно умрун мне жизнь спас? Как эти два события между собой связаны?