А.Беляев. Собрание сочинений том 3
Шрифт:
На экране мелькали ужасающие картины: мечущиеся в окнах люди, обезумевшие от пламени, ищущие спасения и не находящие его.
Обгорелые трупы… Раскопки после пожара, и снова трупы…
Это было последнее преступление Стормера. Но об этом умышленном поджоге на Земле никто не знал. О, Стормер очень ловко инсценировал пожар и свою «гибель»! Нерон двадцатого века…
Когда к пожару было все готово, он поздно вечером пригласил к себе на совещание многочисленное общество коммерсантов, представился больным и заявил им в конце заседания, что сегодня всю ночь, несмотря на недомогание, будет работать в своем кабинете.
Ночью ему удалось
«Вместе с грандиозным дворцом, — передавал Пуччи сообщение газет, — погиб в огне пожара и его владелец, известный миллионер мистер Стормер, остававшийся в ту злополучную ночь у себя в кабинете. Тело его не опознано среди других трупов; большинство их совершенно обуглилось. В связи со смертью мистера Стормера судебными властями прекращены все дела, возбужденные против него. Что это за дела, говорить особенно не стоит. О мертвых — или хорошо, или ничего!» — так заканчивалась статья в газете.
Для Стормера самым важным было то, что дела о нем прекращены. Даже если он вернется на Землю — «по-земному» через несколько лет, — эти дела будут забыты за давностью. Их покроют иные события, иные злобы дня. Наконец, можно будет появиться и под новым именем.
Стормер принялся хохотать. Все вопросительно посмотрели на него. В глазах умного и хитрого Маршаля Стормер видел подозрение. Ну что же, не все ли равно? Стоит ли оправдываться и извиняться перед ними? Все равно не поверят. Но все же он сказал:
— Вы думаете, господа, что я виновник этого пожара и гибели тысяч людей? Уверяю вас, что пожар возник по… неизвестной причине, совершенно неожиданно для меня. Меня спасло лишь то, что мне, как хозяину дома, сообщили о пожаре раньше других, в самом начале его возникновения, и я успел бежать.
Второе сообщение Пуччи касалось уже барона Маршаля де Терлонжа.
Банки открывают свои неприступные бронированные двери и сейфы перед восставшими. Им не потребовалось даже взрывать динамитом эти самые неприступные в мире крепости. Они входят свободно в глубокие подвалы с неисчерпаемыми золотыми россыпями. Они вскрывают стальные сейфы, они перебрасывают на своих грубых, мозолистых ладонях его, Маршаля, бриллианты, как горох. Они…
Но нет, он еще не совсем разорен. А клад, схороненный в горах Андорры? О, банкир — предусмотрительный человек и предвидел это — даже это невозможное, невероятное. Банкир улыбается. Его трудно перехитрить.
Но что это? Пуччи назвал имя Рибо, того самого Рибо, который помогал Маршалю прятать остатки своих сокровищ в горах.
«Алло. Синьор Рибо просит передать синьору Маршалю, — продолжает Пуччи свои сообщения, — нижеследующее письмо, полученное мною с большим опозданием стратопочтой. Алло, слушайте, барон:
«Любезный барон. Вы почтили меня своим доверием, и я оправдывал его, насколько мог.
Но обстоятельства изменились. Долг, честность, слово, обязательство людей нашего класса котируются сейчас на Земле не дороже любых акций, давно равных нулю.
Сегодняшний день — пока еще наш день. А завтра нас ждет наверняка гильотина. И я решил, что самое разумное — ваше золото, зарытое в Андорре, пустить в оборот, чтобы прожить по крайней мере с треском мой последний день. Да, мой милейший барон, я вырыл ваше золото, перебрался на Балканы и теперь сорю им, как потерявший надежды игрок… Вино и женщины. Они отвлекают меня от горьких истин, дают минуты
Итак, скоро и я отправлюсь к спичечному, стальному и прочим королям в гости. Шлю вам последний привет.
Ваш Рибо».
— Хь-хь-хь… э-э-э… пр-пр… прок-проклятие… хь-хь-хь… это… грабеж. — Барон побурел, потом стал густо-лиловым, как удавленник.
— Сочувствую вашему несчастью, — сказал Стормер, пытаясь на своем лице изобразить искренность. — Ваше горе до некоторой степени… и мое горе. Ведь я купил у вас на бирже немало акций. Увы, они теперь стоят меньше, чем когда-нибудь. Не отчаивайтесь, барон. У нас еще осталось кое-что, с чем можно будет начать дело после возвращения на Землю, — это наша голова. Пока она на плечах, ничто не потеряно. Начнем сначала. Никогда нельзя отчаиваться. Я продолжаю верить в то, что Советы погибнут.
— Коммунизм рожден капитализмом, рабочими, рабочие рождены машинами, машины рождены… — закаркал Шнирер. — Пока останется хоть одна машина, не будет мира на Земле. Машины переживут людей! Долой машины! Долой технику!
Поспорив и погоревав в душе, пассажиры разошлись по своим кабинам.
Через несколько дней Цандер приказал пассажирам провести ближайшую ночь в гидроамортизаторах, так как предполагал повторить опыты с новым реактивным двигателем.
На этот раз путникам при ускорении полета ракеты пришлось испытать довольно неприятные ощущения. Несмотря на то что Цандер ускорял движение в несколько приемов, очень осторожно, «небольшими дозами», как он после объяснял, все пассажиры каждый раз, когда Цандер пускал в ход свой новый «атомный двигатель», испытывали во всем теле крайне тягостные ощущения. Мало помогала и вода стабилизатора — сердце билось замедленно, помрачалось сознание, — быть может, оттого, что кровь отливала от одних частей мозга и приливала к другим. Сам Цандер больше всего опасался этого затемнения сознания: если бы он совсем потерял сознание, все неминуемо погибли бы. И поэтому он всякий раз выключал двигатель, лежа в своем «гробу», как только чувствовал, что сам близок к обмороку.
Ракета двигалась в пространстве уже со скоростью почти ста тысяч километров в секунду — треть скорости света.
Цандер победил пространство. Теперь «ковчег» мог вылететь далеко за пределы Солнечной системы. Достигнуть предельных скоростей, близких к скорости света, — вот что было целью Цандера.
Но Цандер все же не решался улетать слишком далеко от Солнца — источника жизни и тепла для людей и оранжерей: на расстоянии десяти миллиардов километров — за орбитой Плутона — Солнце стало всего лишь яркой звездой.
Венера, Земля, Марс остались позади. Ракета пересекла пояс астероидов, орбиты Юпитера и Сатурна. Сатурн со своими кольцами и девятью лунами находился в это время довольно близко от «ковчега», и путники могли наблюдать это чудо Солнечной системы. Кольца Сатурна, как и предполагали земные астрономы, оказались состоящими из многочисленных тел. Они кружили около планеты, и луны Сатурна были лишь наиболее крупными из этих бесчисленных спутников. Сатурн так заинтересовал Ганса, что он спросил Цандера, нельзя ли спуститься на поверхность планеты. Облака, покрывавшие Сатурн, свидетельствовали о наличии атмосферы. Сила тяжести на этой планете, несмотря на то что Сатурн в семьсот двадцать раз больше Земли, мало отличалась от земной. Но Сатурн находится так далеко от Солнца, что получает почти в сто раз меньше света и тепла, чем Земля.