Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение
Шрифт:
– Господаа!!! – Радостно завопили бродяги с испитыми лицами.
– Нам ли бояться смерти, подобно рабам?!!!
– Нееет!!!
– Мы знаем, нам и после смерти уготовано воздаяние, если мы с честью выполним свой долг перед всевышней волей!!!
– Дааа!!!
– Наш божественный повелитель говорит: "У каждого верного последователя пути божественной воли, должно быть не меньше трех жен и десяти наложниц, да в придачу все блага мира какие только есть"! А где найти это все, как не в рабах?!!!…
– Да!!! – Одобрительно кричали новоиспеченные господа.
– Так возьмем их, и покажем им их место!!! А кто противится, да сгинет в муках!!! – Подытожил он свое
Воодушевленные посуленной добычей, крича и ликуя, разбойники бросились на склоны, отбиваясь и уклоняясь от неприятного каменного ливня, и без труда взобравшись, вступили в битву.
Недолго думая, Магару решил взять числом. Но он не ожидал, что казавшееся небольшим, войско защитников вдруг раздуется в размерах. И его сотни не казались уже внушительной силой, а защитников, за счет некоторых вернувшихся беглецов, пристыженных женами и воспрянувших первым отпором, и впрямь стало больше. Были среди них даже женщины, решившие вопреки указаниям воителей, встать в строй вместо трусливых мужчин, защищая дом и блюдя свою честь.
***
– Держитесь, держитесь мужички! – Кричала корчмарка, будто забыв, что теперь с ней и женщины.
А черные люди все лезли и лезли, позабыв про страх, словно муравьи на свой муравейник. И мужики со своей предводительницей, все скидывали и скидывали их, и женщины подносили им оружие и камни, уводили раненых перевязывая им раны, а некоторые и сами вставали на место павших мужчин, чтобы погибнуть вслед за ними, побившись, преграждая путь лихим людям.
Отбив очередной приступ, защитники отошли в укрытие, оставив наверху дозорных, следящих за приготовлениями потрепанных осаждающих. Сами же спрятались, чтоб отдохнуть и перевязать раны. Уставшая, раскрасневшаяся великанша, вытирая пот и оглядывая своих соратников, заметила среди новоприбывших тучноватого вояку. Кивнув взволнованному от нечаянной встречи Мушу, Ку-Баба устало улыбнувшись, поспешила его успокоить:
– Ааа, и ты тут. Не совсем знать пропащий. Если еще в бою покажешь свою храбрость.
– Да, верно. – Согласился с ней рябой. – Не совсем оскотинила тебя служба в городовых, раз за людей биться решил.
В этот раз, в застенчивом парне, скромно принявшего все похвалы, трудно было узнать прежнего нахала.
Не успели защитники отдышаться, как от дозорных поступило сообщение о приготовлениях в стане врага.
И этот приступ оказался сильнее прежних вместе взятых, так как по словам дозорных, к осаждающим поступила помощь, во много превосходящая прежнюю, и по количеству и главное, что особенно страшно, по опыту.
– Ну, ребятки, держитесь! – Подбодрила оторопевших защитников корчмарка, берясь за огромный тесак для разделки туши. – То, все опарыши были, а вот сейчас мухи полетят!
***
Меж тем у основной стены, вор все еще пытался угрозами и уговорами принудить к сдаче некогда дрожавших перед ним простолюдинов. На все угрозы, ему отвечал не просыхающий, вечно хмельной, но никогда не пьянеющий вусмерть Эпир, острой шуткой приводящий все угрозы резанного к смехотворности, отчего прежний ужас перед воровским царьком, у людей все больше улетучивался.
Поняв, что бессмысленно пытаться запугать вооруженную толпу, к тому же настроенную решительно, резаный снова начал уговаривать, пугая теперь не столько своей силой, – которая уже сама начала редеть, боясь мести вооруженных босяков за прежние обиды, – но силой пустынников, которых, сам лугаль воров боялся ужасно.
– Эпир, что у тебя общего с этими рабами?! Ты же ходил в приятелях моего отца, когда он был жив, да не оскудеет в Кур его чаша!
– Да как, забудешь такого! Тот еще был пропойца!
– Если бы он был жив, он бы не одобрил такого предательства воровского дела, ради каких-то трудяг! – Сказал резаный лугаль воров, сделав вид, что не расслышал обидных слов.
– Еще бы он одобрил! Он-то, ведь никогда в своей жизни не трудился, побирушничеством всю жизнь промышлял. Помнится, раз с ним подвязались свиней пасти, за корчагу хорошей бражки, разумеется. Ему их в поле выводить, а ни его, ни свиней. Я-то, своих вычистил и вывел, а его не видно. Бросились искать, туда-сюда, нигде нет. Что случилось: где свиньи, где свинопас?! Наконец, нашли в соседней деревне. Свиней-то, какой-то бродяга успел им всучить как своих, да в придачу с пьяным свинопасом, под видом хорошей свиноматки. Не знаю, уж, чем они смотрели, когда человека как свинью брали! Наверно тоже, зенки залиты были. Оказалось он, когда свиней пас, напился и завалился в свинарнике сном младенца. А ворам-то только того и надо, прихватили все добро, да в придачу и пастуха забрали, чтоб добро зря не пропадало. И жители той деревни, не знали, что с ним делать: зерно-то за свиноматку уплачено. И случилась такая штука, скажу я вам, что они не знали как быть, то ли заставить его свинарники чистить, то ли самого как свиноматку под хряка подкладывать!
– Врешь собака, не было такого!!! – Вышел из себя резанный, не привыкший сносить оскорбления. – Никогда он не побирался; он сам кого хочешь, мог по миру пустить!
– Знаем-знаем, слышали, как он пустил по миру несчастных любителей свинины! Эпир же нам, только что об этом рассказал! – Подлил масло в огонь смешливый дружинник.
– Ах ты…!!! Смерть твоя, будет долгой!!.... – Рассвирепел лугаль воров.
– Ух, напугал. – Пробурчал, ухмыляясь смешливый. – Эпир, гляди как резаный надрывается, успокой его душу, а то сейчас наш благодетель, чего доброго лопнет от обиды! Скажи, на нем хоть набедренник был?!!
– А где ты видел, свинью в набедреннике?!!
Эти слова вызвали еще больший хохот, в стане защитников, да и в стороне осаждающих, многие улыбнулись украдкой.
– Эпир, если только и ты не хочешь умирать в мучениях, лучше возьми свои лживые слова обратно! Скажи, что это ты сам придумал!! Не было такого!!!
– Может и придумал, может и не было… – Невозмутимо отвечал старый выпивоха, и воровской вожак уже начал успокаиваться, как вдруг Эпир продолжил. – А может и было! Кто ж, теперь проверит?! Может у свиней спросить?!!
Снова дружный хохот.
Этого, царь городских воров и попрошаек, стерпеть уже не мог; не имел права стерпеть, чтоб не потерять лицо.
– Что вы стоите?! Так и будете терпеть, пока вашего лугаля поносят?!! Вперед!!! – Закричал резанный, и двинулся на приступ.
Его подчиненные с неохотой последовали за ним. Защитники только и ждали какого-то опрометчивого шага со стороны бывших своих обидчиков, и слова Эпира этому поспособствовали. Не подготовившись к приступу как следует, будучи в меньшинстве, а теперь еще и действуя в порыве отчаяния главаря, воры получили хорошую взбучку от обычно тихих и забитых работяг бедняцкого предела, безропотно сносивших все их обиды и унижения. И теперь, пришла пора расплаты за все. Скинув воров, бедняки уже готовы были преследовать своих обидчиков, но были остановлены старшим, поставленным Ку-Бабой, который во всем следовал советам дружинника, понимавшего, что толпа хоть и многочисленная, но необученная, не будет иметь столько преимуществ на открытой местности, в противостоянии с закоренелыми ворами и убийцами.