Абдул Аль-Хазред, скиталец пустошей Багдада
Шрифт:
Где же я? Мне так легко!
В какой – то вязкой черноте
Мой дух не мертвый пребывает.
Мой ангел, вспомни о слуге,
К тебе я одному взываю!
Прошу единым вместе стать
И избежать большой потери,
Я не хочу один опять,
Чего – то ждать не знает цели…
Как будто бьется что – то там…
В покровах страшных мрачной тьмы....
То чувствую. Не зная сам,
Какие
Да не томи! Давай в огонь!
Чтоб черти бегали вокруг!
Повсюду грязь была и вонь
И множество кровавых мук!
И заносился трупных рой
Отведать ждавший тело мух!
Но почему то подо мной
Возникло много очень рук!
Гони мой дух из чрева в ад -
Как надоело крысой жить,
Несчастным телом ощущать
И страх, и боль, и их давить…
Хоть что – нибудь давай уже…
Не надо здесь меня держать.
Вот некто в темноте сказал
Приказ отдав: "Давай вставай!"
Вся покраснела тьма вокруг
И стал сильнее сердца стук;
"Вставай приказываю я!
Погибнуть – не твоя судьба!"
Мой ангел, ты тут рядом?
Абдул сказал ему в ответ -
"Долги мои не есть награда
Им прощения в мире нет.
Но если их отпустишь ты,
Тогда служить тебе продолжу,
Ведь все долги глазам видны.
Да облегчи мою ты ношу!
И дух верни… Избавь от мук…
Десятки, сотни странных рук
Схватили тысячами пальцев,
Сдавив железной хваткой пут
И потащили вдаль скитальца.
Тянули будто по земле
Не мертвый дух увядшей плоти.
Но все казалось, как во сне…
Горело чувство ярой злости.
Вершины сосен в сером свете
Не ярко освещал туман,
Идущий в угнетенном месте
Из выкопанных кем – то ям,
Наполненных водой до края.
Кора деревьев замерзая
Местами кое – где трещала
О чем – то будто умоляя.
Скрипели мощные стволы
От холода туманной тьмы.
Несло все дальше вора душу…
Увидел он в гробу себя.
В седую превратившись тучу
Над ним ударила гроза,
И свет вокруг все осветил.
И вдруг Абдул глаза открыл!…
Рука крепка, удар велик,
И заостренный нож ложиться
На тело мягкое. Старик
Не станет более молиться,
Не станет более дышать
И жизнью отравлять округу.
А дальше что? Бежать, бежать.
Покинуть главное – лачугу!
Как жаль, но жизнь не удалась.
Нельзя начать свой путь сначала.
Сидел Абдул во тьме склонясь.
Об этом сожаления мало.
И даже небесам печально.
Они глядят гнетущей тьмой
Безглазой яростью слепой
С укором едким на живых,
Мечтая наказать всех их
За все содеянное ими,
За все грехи, за все долги,
За то, что в гневе совершили
Дела дурные для души.
Глава 5. Родное село
Свет из окна родного дома
Напомнит о прошедших днях,
О юности, давно знакомой
Вернется память мне в псалмах,
Веселых песнях детворы
Играющей в дворе соседнем;
И в треске ранней саранчи,
И в шорохе листвы деревьев…
В закате летнем, душном зное…
Души немыслимом покое…
В белесых солнечных лучах,
Играющих в морских волнах.
Прелестных бабочек красивых
Мой взор заметит и порывы
Души задавленной стенами
Нарушит все мирские планы.
Я вновь бегу, как молодой,
Не зная устали большой.
В траве мелькают только ноги
Росой холодною искрясь.
"Я на свободе! Знаете, боги!
Святых я восхваляю вас!"
Кричал слова те вновь и вновь,
Ведь жизнь моя чего то значит,
Кипела в жилах моих кровь.
Я обезумел от удачи!
Вот снова здесь: привет скажу,-
Местам оставленным давно.
Но нет друзей, как не гляжу
В селе забытом, как на зло.
Мой дом… Вот он… Даю поклон…
О, боги, как волнуюсь я!
Быть может все же это сон?
Кружиться сильно голова.
И у двери родного дома
Стою теперь в сердцах робея,
Но страхи в мыслях пересилю
И отопру тугие двери.
Внутри старик впотьмах один
В кровати лежа видит сны.
"Ты ли это, гордый сын?
Заходи и дверь закрой…
Заходи, мое дитя, -
Холод вьется за тобой
Дверь хотя и заперта.
Расскажи, что после стало
За стенами пребольшими,
Верно тело так стенало,
От того, что сильно били?
Кровью может истекало?…"
"Для чего зубами злыми
Рвете в клочья душу мне?
Я страдал и муки были:
Били сильно в той тюрьме".
"Ты никчемный младший сын…
И в кого такое буйство?
На тебе сомкнулся клин -
Принял ты воров искусство…
Ты ничтожество, дитя,
Сколько б не жил ты на свете -
Лучше будет без тебя…" -
"Я неплох, уж мне поверьте.
Ангел мне приснился в ночь
И отвел оковы смерти.