Абхазский миротворец
Шрифт:
— Вот так, — пожал плечами Мякишев. — Ушла вечером корову искать и не вернулась. Искать ее еще ночью начали, думали, может, упала где, ногу сломала. Не нашли. Утром продолжили искать — тоже не нашли. Надеялись, сама придет. Не пришла. В общем, пропала без вести, так это, кажется, называется. Сказать, что абхазы подумали, или сам догадаешься?
Андрей, разумеется, догадался.
— Да-а… Как они еще сюда-то не пришли, разбираться.
— Приходили. Отец девчонки, два его брата и один из сыновей, который постарше. С оружием, кстати, приходили. Прямо сюда.
— И что?
— Вышел я к ним, поговорили.
— И что, удалось что-нибудь узнать?
— Ни хрена. Никто ничего не видел, не слышал и не знает. В общем, результата снова нет. Я как подумаю, что среди моих солдат такая гнида завелась, что с четырнадцатилетней девчонкой что-то сделала, мне просто блевать охота. Ну, а что про нас после всего этого абхазы думают, ты, наверное, понимаешь.
Да уж, понять было нетрудно. На какое-то время оба собеседника замолчали. Трудно сказать, о чем думал Мякишев, а вот Андрей старался прикинуть, как же объяснить то, о чем он только что узнал, с точки зрения задания. Конечно, все это может оказаться цепочкой случайностей. Но уж больно длинная цепочка получается. И своевременная. Это как с рухнувшими мостами — то все нормально было, то вдруг за месяц три штуки попадали. Нет, не похоже все это на совпадения. А похоже на целенаправленную работу по дискредитации российских миротворцев в глазах абхазов, на ухудшение отношений между ними. Но если так, то зачем это нужно? Если все это каким-то образом грузины организовали, то какова конечная цель?
Вот тут Андрей крепко призадумался. Ничего толкового в голову не приходило. Да, конечно, миротворцы грузинам мешают. Но чего они хотят добиться за счет ухудшения их отношений с абхазами? Убирать отсюда миротворческий контингент из-за этого никто не будет, об этом и думать смешно. Большим дядям в высоких кабинетах, которые такие решения принимают, глубоко безразличны отношения солдат и местных жителей — тем более жителей одного села. Их как-то все больше геополитика интересует. Грузины этого не могут не понимать. Но тогда какой у всего этого смысл? Совершенно непонятно.
«Нужно будет потом еще раз об этом хорошо подумать, — решил Сабуров. — И лучше всего не одному. Может, Скат догадается, в чем тут дело, или Светка».
Но для того чтобы обдумывать все эти события, нужно было накопить как можно больше фактов. Андрей решил, что от Мякишева он уже все самое важное узнал. Теперь имеет смысл еще с кем-нибудь поговорить. Может, даже к абхазам в деревню съездить. Он сейчас не в форме, а знакомые у него там есть, вряд ли успели совсем забыть за полтора года.
Он перевел разговор с Мякишевым на другую тему, еще минут десять послушал
— Ладно, товарищ капитан, — сказал Андрей, вставая с места. — Я хочу еще со старыми знакомыми увидеться. А с вами давайте еще вечером посидим, может, тяпнем вина.
— Таким, какое у нас сейчас есть, мне тебя и угощать-то стыдно.
— Ничего, я до вечера к абхазам в село сгоняю, вспомню былое. Я же теперь не военный, может, продадут хорошего.
— Может, и продадут, — с сомнением сказал капитан. — Ладно. Я часов в восемь освобожусь, приходи к ДОСу, посидим, еще пообщаемся.
— По базе-то мне можно походить, ничего, что я теперь гражданский?
— Тебе можно. Если что, скажешь, что я разрешил. Да никто и не спросит — все сержанты и прапоры тебя помнят, а Попцов со своими замами сегодня, наверное, уже не приедет.
— Вот с сержантами я и хочу встретиться. Особенно с Осиповым и Абрамовым.
— Давай, встречайся. Только смотри, не навстречайся так, что вечером на бровях приползешь, обижусь!
— Есть, не навстречаться до ползанья на бровях, товарищ капитан! — с улыбкой отозвался Сабуров. А про себя подумал, что сейчас ему не до пьянства. Нужно успеть как можно больше узнать.
Встреча с сержантом Осиповым ничего особенно нового не дала. Кроме удовольствия от встречи — когда Андрей здесь служил, он дружил с Осиповым. Но узнать от него что-то, чего он не узнал от Мякишева, Андрей не смог. Разве что пару мелких деталей и новую порцию жалоб на абхазов, которые стали к русским хуже относиться. Впрочем, Осипов тоже понимал, что отношение не просто так изменилось, поэтому абхазов не осуждал. Осуждал он того негодяя или тех негодяев, из-за которых отношения с обитателями села так ухудшились. Но кто эти негодяи, не знал.
Разговор с прапорщиком Абрамовым оказался поинтереснее. С ним Андрей тоже был знаком давно, так что разговор сразу завязался откровенный.
— Не знаю, крали овец или нет, но здесь, на базе, их никто не ел, — заявил прапор. — Это я точно знаю. Если бы протащили мясо сюда, я бы знал. Специально целое расследование устроил, по десять раз всех опросил, все места, где можно шкуру и кости спрятать, обыскал. В общем, не приносили сюда овец. Ни одной. Гарантию даю. Сто процентов.
Андрей поверил, привычки зря трепать языком у Абрамова не было.
— Так куда же они делись? — спросил Сабуров. — Вне базы слопали?
— Тоже вряд ли. Готовить же надо. Конечно, можно на костре, но так очень большой риск запалиться. А куда делись овцы — не знаю. Может, их волки утащили, а пастух сознаваться не хочет. Про все эти пропажи только с его слов известно. Да мало ли, может, пастух их и слопал!
Андрей с сомнением покачал головой. Это было маловероятно — никогда пастух такого себе не позволял и вдруг позволил. Сомнительно. «Поговорить бы с этим пастухом, — подумал он. — Кстати, почему бы и нет?»