Шрифт:
Глава 1
Автомобиль с выключенными фарами медленно остановился, и он выпустил руль из рук. В последний раз под шинами хрустнул гравий, и наступила тишина. Какое-то время он прислушивался к тому, что происходит вокруг, а потом надел старые, видавшие виды инфракрасные очки. Дом медленно приобрел резкие очертания. Он удовлетворенно откинулся на спинку сиденья и огляделся. Справа от него лежала небольшая сумка. Обивка салона машины была выцветшей, но чистой.
Машина была краденой. Причем из весьма необычного места. С зеркала заднего вида свисала пара миниатюрных пальм. Он мрачно ухмыльнулся, взглянув на них. Вполне возможно, он скоро попадет туда, где растут
Шестидесятишестилетний Лютер Уитни вполне подошел бы на роль сборщика налогов в Фонд социального обеспечения и выглядел полноправным членом Американской ассоциации пенсионеров. Обычно в этом возрасте большинство мужчин осваивают новую для них специальность: становятся дедушками, нянчат внуков, давая отдых износившемуся телу.
Лютер же до сих пор своей специальности не изменил ни разу. Его работа заключалась в том, чтобы тайно, обычно ночью, как теперь, вторгаться в чужие дома, забирая столько вещей, сколько он в состоянии был унести.
Постоянно находясь в конфликте с законом, Лютер, тем не менее, никогда не применял оружия, не считая того времени, когда участвовал в войне между Северной и Южной Кореями. Даже размахивать кулаками ему приходилось по большей части в барах, да и то в целях самообороны: выпивка делает людей гораздо развязнее, чем следовало бы.
У Лютера был один критерий выбора своих жертв: он крал лишь у тех, кто мог достаточно безболезненно это пережить. Он не считал, что чем-то выделяется из огромной массы взломщиков, обирающих состоятельных людей, вынуждая их покупать все новые и новые дорогие безделушки.
Изрядную часть своей долгой жизни он провел в исправительных заведениях обычного, а затем и усиленного режима, расположенных по Восточному побережью. На его счету были три срока в трех различных штатах. Годы, вычеркнутые из жизни. Важные, невозвратимые годы. Но с этим уже ничего нельзя было поделать.
Лютер настолько отточил свои навыки, что имел все основания считать: четвертого срока он не получит. Цена очередного прокола была непомерно высокой: его упрячут за решетку лет на двадцать. А в его возрасте такой срок все равно, что пожизненное заключение. Кроме того, он имел шанс быть поджаренным на электрическом стуле: именно так в штате Вирджиния было принято обращаться с закоренелыми преступниками. Многие жители этого богатого историческими традициями штата были богобоязненными людьми, и религиозный принцип “око за око” требовал максимальной меры возмездия. По количеству отправленных на тот свет преступников Вирджинии удалось превзойти все остальные штаты, кроме двух, и лидеры в этой области – Техас и Флорида – разделяли нравственные принципы своего северного единомышленника. Но не в отношении простой кражи со взломом – даже добропорядочные вирджинцы иногда проявляли снисхождение к нарушителям закона.
И даже под угрозой этого риска, он не мог отвести взгляд от дома, который правильнее было бы назвать дворцом. Он неотступно думал о нем на протяжении нескольких месяцев. Сегодня это наваждение кончится.
Миддлтон, штат Вирджиния. Сорок пять минут езды к западу от Вашингтона, округ Колумбия. Огромные поместья, непременные “ягуары” и лошади, стоящие столько, что на эти деньги можно было бы в течение года прокормить жильцов городской многоэтажки. Территории, которые занимали поместья, говорили о любви их владельцев к роскоши. Он не мог не отметить иронический смысл фамилии очередной жертвы – Копперз. Полицейские.
Каждая подобная вылазка сопровождалась у него выбросом в кровь огромного количества адреналина. Он ощущал себя бейсболистом, через все поле
Лютер долго осматривал местность своими все еще острыми глазами. Невдалеке от него мелькнул светлячок. Кроме светлячка и Лютера вокруг не было ни души. С минуту он прислушивался к хору цикад, а затем этот звук отошел на задний план: он был привычным для всякого, кто долгое время жил здесь.
Он подал машину немного вперед по асфальтированной дороге и свернул на грунтовую дорогу, ведущую в густой лес. Его седые волосы покрывала лыжная шапочка, на жесткой коже лица лежал слой камуфляжной краски, спокойные зеленые глаза вглядывались в темноту, массивная нижняя челюсть была похожа на глыбу каменного угля. Он был сухощав и подтянут как прежде и походил на разведчика-диверсанта, кем он когда-то и был. Лютер вышел из машины.
Встав за деревом, он изучал цель. Въезд в это поместье, как и во многие другие в округе, не являющиеся фермами или конезаводами, закрывала огромная решетка чугунных ворот, укрепленных на двух кирпичных колоннах, но без ограды. На территорию можно было проникнуть прямо с дороги или из леса. Лютер заходил со стороны леса.
В две минуты Лютер достиг края кукурузного поля, примыкающего к дому. Очевидно, владелец не нуждался в собственной сельскохозяйственной продукции, но ради забавы играл роль деревенского сквайра. Лютеру это не мешало: ведь посадки позволяли ему незаметно подойти почт к парадной двери.
Несколько мгновений он выжидал, а затем погрузился в заросли кукурузы.
Его ноги, обутые в спортивные туфли, ступали неслышно, что было важно, так как звуки здесь распространялись далеко. Он смотрел прямо перед собой и уверенно двигался вперед, приспосабливаясь к небольшим неровностям почвы. После изнуряюще душного летнего дня воздух уже остыл, но не настолько, чтобы выдавать дыхание облачками пара, которые издалека могут заметить чьи-то беспокойные или бессонные глаза.
За последний месяц он несколько раз продумывал всю операцию по минутам, и теперь замер на краю поля перед тем, как ступить на примыкающий к дому открытый участок. Каждая деталь была тщательно взвешена, пока все не превратилось в точный сценарий: переход, остановка, новый переход и так далее.
Перед открытым участком он низко присел и снова внимательно осмотрелся. Торопиться некуда. Он знал, что сторожевых собак здесь нет. Никакой человек, будь он даже чемпионом по бегу, не сможет убежать от собаки. Кроме того, у Лютера от одного их лая кровь стыла в жилах. Внешней системы сигнализации тоже не было, вероятно, из-за обилия снующих в округе оленей, белок и енотов. Впрочем, вскоре Лютеру предстояло разбираться с чертовски сложной системой защиты у самого дома, на отключение которой у него было всего тридцать три секунды, включая десять секунд на демонтаж панели управления.
Частный охранный патруль проехал здесь тридцать минут назад. Считалось, что охранники должны изменять маршруты своего движения, обследуя каждый сектор один раз в час.
Но после месяца наблюдения Лютер выявил закономерность их передвижения. У него есть как минимум три часа до прохождения очередного патруля. Ему же потребуется значительно меньше времени.
Густые кусты – укрытие для воров – примыкали к кирпичной площадке перед домом подобно выводку гусениц, облепившему ствол дерева. Он взглядом проверил каждое окно в доме: везде тишина и мрак. Два дня назад он наблюдал, как караван автомобилей с жильцами отбыл куда-то на юг, и осторожно навел справки о всех владельцах соседних имений и прислуге. Ближайшее поместье находилось более чем в трех милях отсюда.