Абсолютное оружие
Шрифт:
Мои слова произвели должное впечатление. Во взгляде пленника последовательно промелькнули: удивление, ужас, ненависть…
– Курдяев… Андрей… Кирилл… лыч, – натужно простонал «одноразовый». – Обма-нули… с-с-суки! Будь они… прокляты!!!
– Не отвлекайся, – мягко произнес я. – Давай-ка звание, место службы…
– Курсант… спец… подраз… деления… К…Кр-х-кх-х-х-х, – его голос сменился свистящим хрипом, глаза покрылись мутной пленкой, ступни мелко задергались.
В отчаянной попытке опередить Смерть, Логачев принялся вновь орудовать шилом, неустанно вопрошая:
– Кто
– По…ну…жаев, – выдавил умирающий и испустил дух.
– Итак, Курдяев Андрей Кириллович, курсант некоего спецподразделения… (Странное сочетание. – Д.К.)…Командир оного, возможно, носит фамилию Понужаев, – резюмировал я.
– Почему «возможно»?! – вскинулся Петр Васильевич. – Он же ясно сказал!!!
– Нет, не ясно, – возразил я. – Ты в спешке задал сразу два вопроса: о непосредственном начальнике и о руководителе операции. На какой-то из них наш «друг» ответил. Но на какой?!
– Действительно, – поскучнел Логачев. – Облажался я конкретно! Вижу – до смерти секунда остается, вот и…
– Не оправдывайся, дружище! – хлопнул я по плечу расстроенного богатыря. – Ты сделал все от тебя зависящее. Фамилия Понужаев – тоже результат. А большего из него было не вытянуть… Не беда! Как говорится: «С паршивой овцы хоть шерсти клок»…
Опасаясь очередной утечки из Конторы, мы до появления Рябова не стали вызывать ни труповозки, ни экспертов и ни с кем из коллег не связывались. Только по шифрованной частоте передали Нелюбину два слова – «Ольха… цветет». Первое на кодовом языке означало – «Зачистка полностью завершена», второе – «С нашей стороны потерь нет»… Получив от Логачева соответствующие указания, головорезы развили бурную деятельность. Химик, Миша (он же Енот) и Филин – старательно наводили порядок в доме. Остальные обыскивали трупы врагов и складывали их штабелем во дворе. (Три туловища, уцелевшую голову и давешнего типа в гражданке положили немного на особицу.)
Мы с Васильичем, на правах старших по званию, в грязных работах участия не принимали. А расположились в пластиковых креслах возле крыльца и попивали кофе из термоса. В кармане у меня торчала рация старшего охраны, изъятая у ликвидированного «подменыша»…
Время постепенно клонилось к позднему вечеру. Солнце спустилось за горизонт. В потемневшем небе сгустились тучи. Подул прохладный ветерок. Особняки на противоположном краю пустыря весело засияли разноцветными огнями. Откуда-то оттуда потянуло шашлычным дымком. Не дожидаясь команды шефа, Енот включил прожектора, залившие двор ярким светом…
– А ведь не исключено, организаторы где-то там, – Петр Васильевич указал в сторону огней.
– Ежу понятно! – фыркнул я. – Они всегда где-то там. В смысле – непосредственные. А основные заказчики – «за бугром».
– Аж руки чешутся! – сквозь зубы процедил Логачев.
– Спалить Гривенку напалмом? – усмехнулся я.
Седой богатырь угрюмо кивнул.
– Технически это возможно. Но тогда, «выдергивая сорняки, повыдергиваешь пшеницу», – слегка перефразировал я известную цитату из Священного Писания и добавил: – Не забывай, дружище, бок о бок с врагами и предателями живут наши союзники, единомышленники. В современной России все так сложно, запутанно, непонятно. Как будто…
Мою речь прервала ожившая рация.
– Дом, ответь Первому, – донесся из нее голос Рябова.
– Дом на приеме. Добро пожаловать, – отозвался я.
– Дмитрий?!. Ты?!. А где мои… – генерал осекся на полуслове.
– Ваши телохранители убиты. Все четверо, – вздохнул я. – Мы не успели их спасти. Они… Впрочем, сами увидите!
– Хорошо. Буду через пять минут. – Владимир Анатольевич дал отбой.
Логачев окликнул ближайшего из подчиненных. Им оказался злосчастный Химик, выплескивавший во дворе два ведра грязной воды.
– Уборку закончили? – сухо осведомился полковник.
– Так точно! – пряча глаза, пролаял головорез.
– Передай остальным: к воротам подъезжает начальник «…» Управления. Встречайте как обычно.
– Слушаюсь! – рявкнул Химик и умчался выполнять приказ.
– Что значит «как обычно»? – спросил я.
– С мерами предосторожности! Вдруг голос подменен и это вовсе не Рябов?!
– Не думаю!!!
– Я тоже. Тем не менее порядок есть порядок…
Голос оказался подлинным. Вскоре ворота раздвинулись, и на территорию вкатили три бронированных автомобиля. Из переднего вышел Рябов. Из двух других восемь телохранителей с «валами». Генерал осмотрел двор, задержался взглядом на штабеле трупов и широким шагом направился к нам.
Телохранители остались возле штабеля, с интересом наблюдая за завершением укладки мертвецов.
– Мои тоже там? – начальник «…» Управления казался сильно расстроенным.
– Разумеется, нет! За кого вы нас принимаете? – обиделся я. – Ваши люди в подвале. Правда, умерли они лютой смертью… и выглядят соответственно!
– Их пытали?
– Нет… но… – тут я вкратце разъяснил ситуацию.
– Зверье! – процедил Владимир Анатольевич. – Но вы, как я вижу, в долгу не остались, – генерал покосился на штабель и на три обезглавленных туловища.
– Все они умерли очень быстро. А головы резали у мертвых: не ради жестокости, а для дальнейшего использования в операции в качестве фактора психологического воздействия, – холодно пояснил Васильич.
– Извините, неправильно выразился! – смутился генерал. – Просто денек выдался тяжкий, нервы на взводе и… и… – пошатнувшись, Рябов оперся рукой о мое плечо.
– Еще один стул. Второй термос с кофе. Живо! – бросил Логачев проходившему мимо Еноту.
Мишу как ветром сдуло. А я, потянув за руку, почти силком усадил начальника «…» Управления на свое место. Спустя несколько секунд вернулся Енот с затребованными вещами, передал их Петру Васильевичу, отошел подальше и замер там в ожидании новых приказаний.