Абсолютный штиль
Шрифт:
– Вижу, сейчас не думай об этом, – перебил его Миллер.
Взлёт проходил штатно, им нужно было подняться на 250 километров, где и находились эсминцы. По мере того, как корабль набирал высоту, Роберт расслаблялся всё больше. Чувство опасности уходило, вытесненное облегчением, которое накатило на капитана. Но когда они поднялись на восемьдесят километров, ситуация резко изменилась.
– Капитан, они открыли огонь из ПКО! – раздался взволнованный голос майора Кима. У «Азимова» не было датчиков, которые бы засекли пуск ракет, а те две камеры,
*****
Майор Ким в ярости сжимал кулаки, смотря на экран. У Беты нашлись ещё как минимум две установки ПКО. В общем-то, этого можно было ожидать, где есть одна, там могут быть и другие. А вот то, что ракеты вылетали ещё и со стороны Йоты, они никак не ожидали. И судя по их количеству, установок там было много.
– Ракетная атака с поверхности! Запустить протокол «АР-2»! – скомандовал капитан эсминца. – «Неудержимый» – огонь из кинетического по районам запуска ракет в Бете! Остальные – огонь по районам запуска в Йоте.
– Отобьёмся? – коротко спросил Ким.
– Слишком много ракет, – с сомнением в голосе ответил капитан.
– Вы можете прикрыть «Азимова»?
– Они слишком далеко, ракеты ПКО достигнут их быстрее, чем противоракеты, – тут в голосе капитана сомнения уже не было.
– «Азимов», мы не сможем вас прикрыть! – бросил майор в микрофон.
Эсминцы начали выкидывать противоракеты, которые тут же активировались и устремлялись к планете. Только на них надежду не возлагали: последним защитным барьёром должны были стать лазерные противоракетные кластеры. Но экипажам нужно было действовать очень быстро, так как дистанция для ракет слишком незначительная. Сказался и эффект неожиданности.
Территория Беты была под надзором беспилотника, поэтому места пусков засекли моментально. «Неудержимый», который и был флагманом небольшой флотилии, открыл огонь первым. Двум другим эсминцам потребовалось значительно больше времени. И не только потому, что за Йотой они не следили. Та была слишком далеко от Беты, под таким углом их электромагнитные ускорители масс вести огонь не могли, поэтому им пришлось повернуться на несколько градусов. Они так и не засекли сами установки ПКО, но установили места, где они находились с точностью до пятидесяти метров.
Такой результат для расстояния в 250 километров может показаться неплохим, но на самом деле причиной было не расстояние, а время, которого было очень мало. Будь у экипажей ещё две, да хотя бы одна минута, они бы смогли точно установить цели и нанести точечное поражение. А так пришлось бить по площади с радиусом пятьдесят метров. И надеяться, что других установок у противника нет. Эсминцы закончили стрельбу по планете и начали перестраиваться для повышения эффективности противоракетной обороны.
*****
– «Азимов», мы не сможем вас прикрыть, – голос майора звучал из динамиков по всему кораблю.
Когда Миллер услышал это, он почувствовал, как что-то внутри у него оборвалось. Пришло осознание, что через десять, максимум пятнадцать
Чон в это время как безумный лупил по клавишам, иногда касаясь сенсорного экрана. Роберт находился в оцепенении и лишь краем глаза наблюдал за ним. Внезапно он почувствовал, что его вдавливает в кресло – он ощутил перегрузку.
– Что ты делаешь? – заорал капитан, увидел, что Чон выключил компенсатор инерции. Это и было причиной того, что все на борту ощутили перегрузку. Пилот ничего не ответил, продолжая долбить по клавишам, попутно рисуя линию на сенсорном экране.
Если бы Миллер не находился в таком шоке, он бы сразу сообразил, что тот задумал. Ну, или не сразу, ведь Чон придумал очень оригинальный ход ради их спасения. У компенсатора инерции есть два режима. Первый это взлёт или посадка, когда он гасит исключительно вертикальные перегрузки. Второй использовался в космосе, именно он мог гасить перегрузки до 350 g, когда корабль включал термоядерный двигатель.
Обычно режимы переключали уже в космосе, но Чон сделал это в атмосфере. Для этого требовалось некоторое время, пара секунд, но они у них были. Никто из экипажа «Азимова» не знал, как далеко от них сейчас ракеты ПКО, с эсминцев об этом не сообщали. Но они знали, что те неуклонно приближаются и им нужно очень мало времени, чтобы преодолеть восемьдесят километров.
Уже потом Миллер осознал, что в своё время он не ошибся с Чоном. И не ошибся с решением нанять пилота, а не управлять самому. Более того, он честно себе признался, что сам бы до такого не додумался. Оно было очевидным, но ему помешало бы то, что все космонавты знали: включение термоядерного двигателя в атмосфере – преступление. Это вдалбливали в головы с первого курса (как и некоторые другие базовые вещи).
А его пилот сделал именно это. Переключил компенсатор инерции и врубил термоядерный двигатель. «Азимов» с ускорением 2150 метров в секунду за секунду начал уходить в сторону и немного вверх. Чон не рискнул включать полное ускорение, пусть они и находились высоко, но здесь всё ещё была атмосфера, пусть и разрежённая. У него не было времени на точные расчёты, он просто предположил, что ускорение в 350 g будет многовато, а 219-220 g вполне нормально. Также он помнил о том, что по кораблю били ракетами и внешний слой обшивки был повреждён. Пусть и сбоку, где трение об атмосферу почти отсутствовало, но всё же.
Его решение было правильным, просто потому, что другого не было. Но без везения и оно оказалось бы бесполезным. Им повезло сразу по двум причинам. Когда запускают ракету ПКО, всегда устанавливают профиль атаки, который зависит от параметров цели. От «Азимова» ожидали обычного вертикального взлёта, как оно и происходит всегда, когда космический корабль покидает планету. Поэтому был выбран профиль максимального ускорения, но минимальной манёвренности. Операторы ПКО совершенно справедливо полагали, что деваться их цели всё равно некуда.