Абстрактный мир. Трилогия
Шрифт:
Гранто оторвался от созерцания книг и, чуть улыбнувшись, посмотрел на Ларзанмар.
— Давно здесь не был. Коллекция, как вижу, ширится.
— Периодически получаем великолепные тексты, — воншесс махнула рукой. — Радуйся, ибо негурам сюда вход заказан.
— Почему? — удивилась я. — Ваши прихожане не могут читать эти книги?
Ларзанмар покачала головой.
— Не прихожане, девочка. Дети. Вы, ослепленные, так любите эти сложные слова. Для Матери все — дети, как и для меня. Наша вера молода, но она проста и открывает глаза, поэтому…
— Ларзанмар…
Воншесс угрожающе зашипела.
— Не смей перебивать меня! — её голос, до этих пор мелодичный и приятный, внезапно стал низким и хриплым, будто негурка поперхнулась. — Пусть ты человек, но ты всего лишь мужчина. Именно мужчины не допускаются в эту комнату, как и в большую часть храма.
Я настороженно уставилась на Гранто. Он покраснел, но промолчал, вернувшись к созерцанию книг на стеллаже.
— Интересно, правда? — воншесс уселась в кресло и обернулась ко мне. Голос её вновь стал мягким. — Он — ученый, я с детства — служительница храма. Говорят, религия и наука никогда не смогут сойтись в одной точке, но не было в моей жизни более близкого друга, чем Эрик. Да и не только друга.
Теперь у Гранто покраснела и лысина, но он упорно сверлил взглядом стеллаж, будто силился прочитать расставленные на полках книги, не открывая их.
Мне самой стало стыдно, но я не могла отвести взгляд от алых глаз Верховной воншесс.
— Великая Матерь велит своим дочерям жить полной жизнью, — продолжала Ларзанмар. — Мы — те, кто приводит в этот мир новые души. Мы — врата. Жаль, что другие расы этого не понимают. Ты — живой пример того, насколько сильны женские особи.
Хотелось бы мне верить словам воншесс. Я вспомнила о матери. Вряд ли Ларзанмар назвала бы её сильной. Мама никогда и плохого слова не сказала своему чокнутому мужу.
— Давай же поговорим о тебе и твоих качествах, — воншесс протянула руку к столику, стоявшему между нами, и нажала на его центр. Выложенный светящейся плиткой потолок разделился на доли, подобно раскрывающемуся цветку, и его лепестки ушли в пазы стен. Над нами раскинулась голограмма небесного свода, усыпанного звездами. Ларзанмар потушила свой торшер, Гранто повторил её действие. В библиотеке воцарился мягкий полумрак.
— Около двадцати лет назад, в сфере льва появилась маленькая звездочка, — пропела воншесс. Звук её голоса успокаивал, вводил в приятную полудрему, как будто она использовала поля.
Поморгав, я запрокинула голову и уставилась на потолок. Небесный свод, раскинувшийся над нами, был поделен на семь секторов тонкими зеленоватыми линиями, выходившими из центра полусферы.
— Смотри, — Ларзанмар извлекла из многочисленных складок туники лазерную указку и, включив её, направила красный луч в небо. — Видишь эту звездочку? Вот эта доля неба называется сферой льва.
— Что такое сфера?
— Часть неба, разделенная кольцами Кевлега. Вот они, зеленые линии, делят свод на семь долей. Каждую долю солнце проходит чуть больше полутора месяца. Это — сфера змеи, — Ларзанмар обвела указкой сектор небесного свода, находившийся над ней. — И сфера негуров, как ты могла догадаться. Справа от неё сфера волка — это орки, слева лев — люди, как я уже говорила. Дальше, сфера барана — дворфы, сфера оленя — эльфы, сфера совы — кевты, и сфера летучих мышей — гоблины.
— Интересное распределение символов, — заметила я, поудобнее устраиваясь в кресле. Шея начинала болеть, и я опустила голову на спинку.
— Почему гоблины мыши — никто не знает до сих пор, — подал голос Гранто.
— Из-за ушей? — предположила я.
Ларзанмар улыбнулась.
— Возможно. Так вот, дитя, смотри. Видишь, в сфере льва звездочку?
— Вижу. Это звезда или планета?
— Это комета. Одно из древнейших небесных тел, раз в пятьсот тридцать два года пролетающее мимо нашей планеты. Последний раз она проходила через солнечную систему в две тысячи сто третьем году. Ей тогда здорово досталось от солнца, астрономы решили, что комета не переживет обратный путь. Но не тут-то было! Вон она, сияет среди звезд, улетая всё дальше, в бескрайние глубины космоса, которые нам вовеки не покорить, если так и будем грызть друг другу глотки.
Ларзанмар недовольно зашипела.
— Так о чем я? Ах, о комете! Эту комету наблюдали задолго до официального открытия. Астрономы обнаружили упоминания о ней в дошедших до нас рукописях от пятьсот второго года! Если вести обратный отсчет, то комета прошла мимо планеты примерно за двадцать пять лет до окончания Великой ночи. А в год твоего рождения она вернулась снова. Да-да, я знаю, сколько тебе лет. Эрик рассказал мне.
— Вы считаете, комета поспособствовала завершению Великой ночи? — спросила я, а про себя подумала: «Даже если так, причем тут я? Комета как-то влияет на КПВ детей, рожденных в год её прохода? Бред…»
— Возможно. Данных тех времен у нас нет. Всё, что досталось нам от Великой ночи — массовые захоронения да руины, — Ларзанмар покачала головой. — Целая эпоха потеряна для потомков…
— А как она называется? — спросила я.
— Кто?
— Комета.
— Комета… Масшесс.
Гранто вздрогнул и обернулся.
— Масшесс? Ты уверена?
— Конечно, — отрезала Ларзанмар. — Масшесс! Именно под таким именем она упоминается в рукописях.
Гранто внимательно посмотрел на меня.
— Масшесс с негурского значит «ключ».
Я настороженно уставилась на профессора.
— В чем…, — начала было Ларзанмар, но тут принесли ужин, и Гранто удалось увести разговор в другое русло.
Какое-то время воншесс и профессор беседовали об обстановке в Шарсе-Шарсе, о торговых сделках, о старых знакомых и новых книгах. Я ковырялась в тарелке, пытаясь отыскать хоть что-то, не имеющее приторно-сладкого вкуса местной приправы.
— Значит, Дезмон всё так же сложен и закрыт, как и тридцать лет назад, — Ларзанмар покачала головой, ставя на стол чашку с пряным бульоном, из которой она осторожно пила, глядя на разболтавшегося Гранто. — Никогда бы не подумала, что он встанет во главе ордена, с его-то видением мира. А что ты думаешь о нем, Антея? Миротворцы уже сделали тебе предложение, от которого нельзя отказаться? Или их опередили… другие?
Я за раз проглотила кусок мяса, и как-то уж совсем по-детски уставилась на Гранто. Профессор отвернулся.
— О, дитя, не стоит ждать знаков от Эрика, — прошипела Ларзанмар, и я, вздрогнув, взглянула на верховную воншесс. — Как это унизительно, не правда ли? Ждать разрешения от мужчины.
— Извините, но я плохо знакома с традициями вашего народа, — осторожно начала я. — Я потеряла нить разговора.
Негурка задумчиво рассматривала имитацию звездного неба.
— Ты из Глирзы, верно, Антея? — она опустила голову и подождала, пока я кивну. — Темное место. Когда-то это было поселение тюремщиков, хранящих Клыки Ветра. «И в чассс ночной завоет ветер среди зубов угрюмых скал. Ты видел много зла на сссвете, но и крупицы не видал, коль не был ты в темницах этих». Ты не знакома с творчеством оркских кхэйди-харов?