Ад находится в Камбодже

Стрельцов Иван Захарович

Камаль двигался за старшим проводником по узким кривым улочкам. Опытный взгляд разведчика то и дело выхватывал группы молодых людей, которые прогуливались по определенному маршруту. Все вооружены, хотя свое оружие не выставляли напоказ.

Несколько раз им попадались стайки женщин. По манере двигаться и держать осанку Камаль без сомнений определял под паранджой мужчин. Отца боевиков «Аль-Каиды» берегли как живую святыню, и любой из них не раздумывая отдал бы жизнь за него.

В какой-то момент старший проводник неожиданно свернул с мощеной улочки в старый заброшенный двор. Пройдя его, они вошли в небольшое глинобитное строение, больше смахивающее на хлев, где обнаружили двоих боевиков: один держал в руках «шайтан-трубу», гранатомет «РПГ-7» китайского производства, а другой опирался на ствол ручного пулемета.

Увидев одноглазого пуштуна, охранники уважительно поклонились, как обычно ведут себя простые дехкане перед феодалом. Старший проводник никак не отреагировал на их приветствие. Тогда гранатометчик опустил с плеча увесистый колчан с длинными остроконечными реактивными гранатами и скрылся в соседней комнате. Вернулся он буквально через несколько секунд, неся на вытянутых руках, как бесценную вещь, пластиковый прямоугольник мощного электрического фонаря.

Одноглазый проводник взял фонарь и двинулся в глубь хлева, приблизившись к торцевой стене почти вплотную, могучей правой рукой надавил в центр. Часть стены неожиданно легко подалась и, оторвавшись от земли, взметнулась к потолку, обнажив черный провал. Пуштун надавил сильнее, поднимая стену под самый потолок, потом жестом указал Камалю идти первым. Когда тот скрылся в узкой, пропахшей пылью пещере, проводник шагнул следом, закрывая проход.

Узкий луч желтоватого электрического света, как клинок гигантской шпаги, на сотню метров вглубь пронзил темноту, погружаясь в само чрево пещеры. Проводник молча прошествовал первым, освещая путь. Хотя, как догадывался гость, фонарь был включен для него — пуштун знал этот маршрут с закрытыми глазами.

Тесный проход, выдолбленный в горной породе, оказался извилистым и запутанным не хуже лабиринта городских построек на поверхности. Правда, одну неизменную закономерность Камаль вновь обнаружил — их путь все время лежал под небольшим углом, спускаясь вниз. Через час, смахивая липкий пот со лба, он понял, почему их не сопровождали охранники. Зачем? Даже сбеги он от проводника, выбраться наружу вряд ли когда сможет. Он видел темные зевы боковых штолен, которые вообще неизвестно куда вели. Еще через полчаса ему стало казаться, что этот молчаливый циклоп ведет его в саму преисподнюю. Лишь неистребимое желание мести помогло ему пережить и утомительный путь по жаре, и не менее изнурительное путешествие к «центру земли».

По подсчетам пакистанца, они углубились в толщу горы не менее чем на триста метров. Ему оставалось лишь догадываться, сколько десятков, а то и сотен лет дехкане долбили этот проход, создавая жуткий лабиринт. «Если, конечно, эта пещера — рукотворное сооружение».

Когда они наконец достигли убежища Отца, гость потерял отсчет времени, как сомнамбула, едва передвигая ногами, следуя за проводником, который по-прежнему шел без устали. Дорогу им преградила толстая стальная дверь-заслонка; из-за плеча провожатого Камаль разглядел узкую полосу смотровой щели, прикрытую танковым триплексом, а чуть ниже — две бойницы для пулеметных стволов. В случае нападения их огонь не оставил бы ни единого шанса штурмующим. Такие двери, как правило, устанавливали на объектах стратегического назначения, подземных командных бункерах, арсеналах ядерного оружия.

«Как же они смогли доставить сюда эту махину?» — удивился офицер военно-морской разведки. По его предположению выходило, что в подземелье существует другой проход, по которому сюда доставлялось все необходимое для обустройства быта. Впоследствии его могли взорвать или засыпать, вводя таким образом противника в заблуждение. Но это были всего лишь его догадки.

Пуштун, держа перед собой фонарь, свободной рукой нашарил на гладко вытесанной стене нишу с кнопкой вызова. Тут же где-то над их головами вспыхнули лампы, осветив проход возле двери несколькими бледными кругами.

«Из такого положения точно не промахнешься», — решил гость, ожидая увидеть в бойницах раструбы пулеметных стволов. Но вместо пулеметов многотонная дверь содрогнулась и стала медленно, будто нехотя, отползать в сторону. Из-за бронированной створки, как вода в шлюзе, на них накатывала волна яркого искусственного света.

Камаль вынужден был зажмуриться после долгого нахождения в полумраке, а когда открыл глаза, то увидел, что проход в освещенную галерею преграждают шестеро боевиков. Похожие, как братья-близнецы, они были в длинных просторных рубашках, широких шароварах, заправленных в высокие сапоги из грубой буйволиной кожи. Рубашки были подпоясаны обычными брезентовыми ремнями: с одной стороны висели подсумки для запасных патронов, с другой — для ручных гранат. А по центру за пояса были заложены длинные кривые кинжалы, по форме напоминающие турецкие ятаганы. И рубашки, и шаровары на боевиках были цвета хаки, густо усеянные черными точками. В такой одежде хорошо пробираться по горам и «зеленке», с легкостью можно слиться с фоном местности.

Плечи боевиков прикрывали черные шерстяные плащи, а лица скрывали низко повязанные на головах арабские черно-белые платки — куфии. Это были аравийские кочевники-бедуины, личная гвардия Усамы. Преданные, беспощадные, бесстрашные и не по-человечески выносливые. Недаром европейцы окрестили их биологическими машинами смерти.

Боевики перекинулись несколькими фразами с проводником на непонятном для гостя языке, потом подняли свои «калаши» вверх стволами и расступились, образуя проход.

Логово «террориста № 1» походило на подземный дворец. Пятиметровые своды с прикрепленными мощными электрическими лампами, стены покрывала замысловатая арабская вязь — неизвестный скульптор высек на горной породе суры из Корана, как вечное назидание правоверным.

Из главной галереи, как лапы паука, в разные стороны расходились шесть других тоннелей, только размером поменьше. У каждого входа стояли вооруженные бедуины; они походили на суровые статуи, неодушевленные и в то же время грозные.

Проводник подошел к боковой штольне, охранник не шелохнулся. Здесь освещение было пожиже, но видно было хорошо. Они прошли еще метров двести, когда наткнулись на новый заслон из двух угрюмых боевиков. У этих бодигардов, кроме автоматов со складывающимися прикладами, на правом плече висели короткие помповые ружья. Патроны к ним, снаряженные картечью, были страшным оружием в ограниченном пространстве.

За спинами телохранителей висела оранжево-полосатая шкура гигантского тигра, в этом подземелье сейчас казавшаяся мистической реликвией, которую оберегают вдали от посторонних глаз мрачные, до зубов вооруженные воины.

Бодигарды не проронили ни звука, лишь мельком глянули на проводника и расступились по сторонам. Седобородый пуштун мрачно бросил гостю:

— Дальше иди один.

За шкурой полосатого хищника оказалась неглубокая ниша, дальше шла стальная дверь-заслонка. В растерянности Камаль остановился, и тут же створки разъехались в стороны.

Наметанный глаз разведчика определил, что дверь не была одинарной — синхронно раздвигались три пары трехсантиметровых створок из сверхпрочной стали. Проламывать такие двери даже при наличии пластида крайне сложно, а главное, занимает много времени.

Как только проход открылся, Камаль решительно шагнул вперед и сразу увидел его: того, кого враги называют «главный террорист», друзья и родственники — Усамой, а сподвижники — Отцом.

Выглядел он в точности так, как его показывали по телевидению и в прессе: худой, с вытянутым лицом, влажными печальными глазами и длинной, с проседью, бородой. В белоснежном наряде, он сидел у дальней стены на высоком резном кресле, походящем на царский трон, инкрустированном слоновой костью и крупными разноцветными кристаллами. С детства знакомый с блеском драгоценных камней, Камаль сразу же узнал чистой воды сапфиры, рубины и изумруды. Камни были таких размеров, что даже за один из них можно было бы купить армию наемников.