Ад во мне
Шрифт:
— Но вы присмотрите за ним?
— Конечно. Если он не решит задушить вас, когда я буду спать, — засмеялся Алекс. — Я так измучен, что если усну, то ничто не будет в состоянии меня разбудить. Советую вам прилечь и перестать об этом думать. Утром, когда вы выспитесь, все будет выглядеть совершенно иначе.
— Верно… Верно… — Кнокс покивал головой. Заметив приближавшуюся стюардессу с переброшенными через руку пледами, он поднялся с кресла и перешел на свое место.
— Сейчас принесу подушечки, — сказала она Алексу. — Вы сумеете опустить кресло в горизонтальное положение или вам помочь?
— Спасибо, я сделаю это сам. Прошу только вас, Барбара, оставить здесь плед и подушку.
Он заметил ее улыбку. Конечно же, приятней обслуживать пассажира, запомнившего твое имя. Она забрала его поднос и поднос Кнокса, опустив ему спинку кресла. Алекс встал и прошел в маленькую душевую в хвосте самолета.
Когда он вернулся, кресло было приготовлено, плед и белая подушка аккуратно сложены. Кнокс уже спал. Джо лег и, глядя через иллюминатор на белый серп луны, некоторое время вслушивался в мягкий, тихий гул моторов, прерываемый шумным, ровным дыханием Кнокса.
Самолет слегка тряхнуло несколько раз. Джо моментально заснул.
Весь салон спал, погасло освещение у кресел, и только красная лампочка над аварийным выходом тускло мерцала, освещая лишь небольшое пространство вблизи.
Вскоре тяжелая черная туча закрыла луну. Моторы работали спокойно и ровно, но пилоты не покидали своих мест у штурвалов, хотя автопилот вел машину над бесконечной равниной тропических джунглей. Ночь выдалась беспокойной, вдали над горизонтом беспрерывно полыхали молнии. В эту ночь над Южной и Центральной Африкой проносилось много локальных бурь, клубившихся низко над землей и стрелявших зигзагами молний, видимых на расстоянии многих миль.
Прошел час. Кнокс спал спокойно с приоткрытым ртом, тяжело дыша, как многие люди с лишним весом. На противоположной стороне, за проходом и двумя пустыми креслами, в глубокий сон без сновидений погрузился Джо Алекс.
В салоне было совершенно тихо, а однообразный шум двигателей заглушал дыхание спавших. Но даже если бы кто-то из пассажиров не спал в эту минуту, он все равно не уловил бы отзвука легких, крадущихся шагов.
Шаги затихли. Тот, кто подошел, с минуту постоял, прислушиваясь. Но никто не пошевелился. Тогда тень, стоявшая у кресла Кнокса, наклонилась. Над грудью спавшего повисло длинное узкое лезвие кинжала. На мгновение оно застыло в воздухе. По-прежнему стояла абсолютная тишина. Вдруг лезвие поднялось выше и опустилось вниз.
Черты лица спавшего человека исказились. Он открыл глаза, а рот его, хватая воздух, готов был издать крик. Но убийца другой рукой набросил ему на лицо край пледа и заглушил голос. Через несколько секунд напряженное тело Кнокса расслабилось.
И вот он снова лежал в той же позе, что и раньше, но уже не раздавалось его тяжелое ровное дыхание, а глаза, прежде закрытые, были сейчас широко раскрыты и совершенно неподвижны.
Алекс повернулся на другой бок.
Рука в тонкой перчатке положила орудие убийства под плед на грудь Кноксу.
Джо продолжал спокойно спать. Сейчас ему снилась Каролина, война, убийцы, которых он ловил в реальной жизни, и те, которых придумал, так же, как и их жертвы, чтобы заставить коротко и бурно жить на страницах его многочисленных книг. Потом сон Алекса снова стал глубоким, как смерть, без всяких сновидений. Он был очень измучен двумя неделями пребывания среди бездумных любителей бессмысленных детективных романов. И спал как убитый.
Когда он через четыре часа проснулся, фиолетово-красный рассвет расстилался над безбрежным миром внизу. В салоне еще царил полумрак. Джо посмотрел влево, но Кнокс спал, закрытый пледом по самые глаза. Алекс повернулся к иллюминатору. Приподнялся на локте. В самолете, как и прежде, было тихо. Все еще, наверное, спали, по крайней мере никто не шевелился. Он затянулся сигаретой, поклявшись себе в стотысячный раз, что больше никогда не закурит натощак, и стал смотреть на поразительную картину, расстилавшуюся под крылом самолета. Внизу, освещенные невидимым еще солнцем, клубились тучи. Из них вырастали фантастические башни и кошмарные гигантские грибы, мрачные, несмотря на проникавший сквозь них свет рождавшегося утра.
«Не ушли еще из района бурь… — подумал Джо, а позже отметил про себя, увидев землю в расщелине между двумя объемистыми тучами: — Внизу идет дождь, поэтому, наверное, не будем снижаться до самого Найроби… Уже, пожалуй, близко, хотя… Но если тучи над нами вырастут и сомкнутся с нижними, то нас здорово поболтает перед посадкой…»
Как бы подтверждая его мысли, самолет качнулся, попав в воздушную яму.
Джо сложил плед, бросил подушку на соседнее сиденье и, нажав на рычаг, поставил спинку кресла вертикально. Машинально огляделся. С минуту размышлял, не поискать ли стюардессу и не попросить ли кофе. Но, наверное, завтрак у нее намечен на какое-то определенное время, и нужно подождать. В таком случае, может, самое разумное встать и умыться, пока другим не пришла в голову та же мысль.
В ту же минуту он услышал, как сзади скрипнула дверь. Вошла Барбара Слоуп с подносом, на котором стояли пустые чашки, два фарфоровых чайника, вероятно, с чаем и кофе и высокие бокалы с фруктовыми соками. Заметив, что Джо не спит, улыбнулась ему.
— Доброе утро! — сказал он вполголоса и невольно потер небритый подбородок. — Я думал о вас! И о чашечке крепкого кофе, естественно!
Она кивнула ему, по-прежнему улыбаясь.
— Выдвиньте, пожалуйста, свой столик. — Обе руки у нее были заняты. Девушка поставила большой поднос на свободное кресло рядом. Потом взяла один из чайников и осторожно, стараясь не расплескать ни капли, потому что самолет снова попал в воздушную яму, влила черную ароматную жидкость в чашечку.
— Мы еще далеко от Найроби? — спросил Джо, которому молчание в эту минуту показалось неловким.
— По расписанию должны быть там через полчаса. Но так как стартовали с опозданием, а ночью сделали большую дугу, чтобы разминуться с бурей на трассе — обычное явление в это время года, — не удалось наверстать время. Думаю, нам удастся это сделать после полудня, раньше, чем мы пролетим над Египтом. Когда я разнесу напитки и разбужу остальных пассажиров, попрошу пилота, чтобы он рассказал всем, как обстоят дела. Что вам принести на завтрак?
Она достала записную книжку из кармана.
— Можно яйца с ветчиной, булку, немного джема и еще один кофе? — Джо улыбнулся ей. — В самолете у меня всегда лучше аппетит, чем на земле.
— У меня тоже… — ответила она улыбкой, взяла большой поднос и повернулась к Кноксу, лежавшему неподвижно и закрытому пледом.
— Доброе утро… — сказала она, наклонившись. Потом резко выпрямилась и быстро поставила поднос на кресло рядом с Джо.
— Он… — прошептала тихо и посмотрела на Алекса, который сорвался с места. — У него открыты глаза… — и внезапно побледнела. — Он выглядит, как…