Ад
Шрифт:
«Или ты просто на них не попадал, – подумал Камень. – Ладно, я потом у Змея спрошу. Уж он-то все знает».
– Как они в Турции отдохнули? – миролюбиво спросил он. – Или ты еще не смотрел?
– Смотрел, а как же, – оживился Ворон. – Отлично они отдохнули! Наплавались, назагорались. Отельчик, правда, фиговенький, всего три звездочки, окна номера на водокачку выходят, но после советских гостиниц он казался райскими хоромами. Завтрак и ужин – шведский стол, на ужин на выбор по два супа, по два горячих блюда и по два разных гарнира, а уж закусок и салатов – десятка полтора. Представляешь, какое это произвело впечатление на Любочку и Родислава? Родислав-то все-таки целых три раза был в служебных командировках за границей, про Испанию я тебе рассказывал, а еще он ездил в Болгарию и на Кипр, в полицейскую академию, так что о приличных гостиницах какое-никакое представление он имеет, а уж для Любочки это все было как в сказке. Очень она осталась
– А Леля? Ей понравилось?
– Да ну ее, – Ворон раздраженно взмахнул крыльями, – ей, по-моему, вообще ничего, кроме ее собственных страданий, не нравится. Выходила на пляж, садилась в тенечке и читала толстенный том английской поэзии в оригинале. Из Москвы такую тяжесть перла, представляешь? Ходила целыми днями с постным лицом и молчала. А твой Родислав, между прочим, знаешь что вытворял?
– И что же?
– Он часов в одиннадцать утра заявлял, что ему уже жарко, и оставлял Любу на пляже, а сам шел в номер, якобы отдыхать, включал телевизор и смотрел по платному каналу порнографическое кино.
– Зачем? У него что, была возможность пригласить проститутку, если вдруг… ну, ты понял, что я имею в виду.
– С ума сошел! – фыркнул Ворон. – Какая проститутка? У него жена есть, ежели чего случится.
– И как, случилось? – с надеждой спросил Камень.
– Ну прям! Ничего не случилось. Слюнки текут, а толку никакого. Это я тебе так, для информации сообщил, коль уж ты настаиваешь, чтобы я ничего не скрывал. Но в целом отдых удался. Они по вечерам в деревню ходили, там магазинчики всякие с сувенирами, ювелиркой и трикотажем, Родислав Любе золотые сережки купил, большие такие, висячие. Я не очень понимаю, но они говорили, что это дутое золото. Дутое – это что, ненастоящее? Типа бижутерии?
– Остолоп, – беззлобно усмехнулся Камень. – Самое настоящее. Просто снаружи изделие крупное, а внутри пустое, легкое. Если бы было литое, то в нем золота было бы на многие тыщи, а когда дутое, то получается намного дешевле. Столько лет на свете живешь, а элементарного не знаешь. А Леле они что-нибудь купили?
– Да что ты привязался со своей Лелей! – рассердился Ворон. – Никогда ею не интересовался, а тут вдруг Леля да Леля. Не ходила она с ними в деревню, в номере сидела и поэтов своих смаковала. Или уходила вечером на пляж, сидела на лежаке и смотрела на море.
– Мечтала, что ли? – заинтересовался Камень. – О чем?
– Не «о чем», а «о ком», – поправил его Ворон. – О Вадиме, о ком же еще. Но это так, примерно, потому что я на нее не настроился и мысли ее читать не могу пока. Если бы она с кем-нибудь говорила, тогда другое дело, а она ведь молчит все время.
– Откуда же ты знаешь, что она о Вадиме мечтает?
– Ну, это-то на поверхности лежит, – рассмеялся довольный собой Ворон. – Это и без специальной настройки я могу прочитать. Вот в глубины подсознания я залезть могу только к Любе и к Родиславу, ну, к Лизе еще могу. А с поверхности-то я у кого хошь считаю. Что касается подарка, то Люба с мужем выбрали дочери красивый браслет, предлагали ей пойти с ними в магазин, посмотреть, но она не пошла, так что пришлось им покупать самим, не зная, понравится ей или нет.
– И как, понравился?
– А то. Глазки блеснули у нашей Лели, когда она браслет увидела и на руку надела. Но она тут же опять маску всемирной скорби нацепила и тихо так говорит, мол, спасибо, дорогие мама и папа, за ваш замечательный подарок, это мне будет память о том, как мы хорошо все вместе отдыхали за границей. И с такой тоской на родителей посмотрела, словно завтра все они умрут и эта поездка навсегда останется самым светлым пятном в ее безысходной жизни. Одним словом, девка – полный караул. Никакой радости жизни, одни сплошные страдания. Она весь отпуск родителям испортила.
– Так уж и испортила? – усомнился Камень.
– Я тебе так скажу, – авторитетно произнес Ворон. – Без нее им было бы куда лучше. А то им приходилось все время на Лелю оглядываться: как она, да что она, да не скучает ли бедняжечка, не грустит ли, да как она себя чувствует. Бывали моменты, когда им так хотелось порадоваться! Вот представь: купили они телефонную карту, позвонили Коле домой или на работу, поговорили с ним, убедились, что он жив-здоров и не в тюрьме, потом деду отзвонились, у него тоже все в порядке, голос бодрый, на здоровье не жалуется, потом даже Ларисе позвонили, с ней поговорили, там тоже все более или менее, Геннадий напился, валяется, храпит, но никого не покалечил и в милицию не загремел, бабка лежит, почти не встает, но квартиру пока не спалила, не затопила и не взорвала. Отходят они от телефонной будки и понимают, что жизнь удалась: в Москве все путем, здесь тепло, море, солнце и никаких проблем. Идут они, к примеру, в кофейню в деревне, пьют крепкий вкусный кофе, холодной водичкой запивают, кругом музычка восточная играет, люди веселые, беззаботные, и такая радость Любу и Родислава охватывает, такой покой и умиротворение, и глаза у них сияют, и предвкушают они завтрашний день, такой же спокойный, радостный, наполненный всеразличными удовольствиями, а Родислав планирует на парашюте полетать, а Люба его отговаривает, мол, она за него волноваться будет, и хохочут они, хохочут, и Родислав жену за плечи обнимает… И вдруг как вспомнят они про Лелю, которая осталась в отеле одна и сейчас, может быть, грустит или тоскует, – и всё, радость как рукой снимает, начинают про дочку говорить и сокрушаться, жалеть ее, переживать. И самое главное – им как будто даже стыдно быть такими счастливыми, когда рядом вечно хмурая Царевна Несмеяна. Получается, они рядом с Лелей права на личное счастье не имеют. Вот я и говорю, что без нее-то им куда как лучше было бы.
Камень помолчал немного, обдумывая услышанное. Когда же Леля успела превратиться из прелестной девочки в маленького домашнего монстра? Ведь еще совсем недавно он, Камень, умилялся, слушая, как девочка плачет над сорванным цветочком, и не так много времени прошло с тех пор, как он порадовался тому, что Леля преодолела неприязнь к Ларисе и собственную детскую спесь и начала играть с больной соседкой. А пока Леля упорно носила траур по Тамариному мужу, Камень восторгался ее чувствительностью и готовностью к сопереживанию чужому горю. И еще он искренне сочувствовал ее безответной влюбленности в соседского юношу Вадима и восхищался Лелиным постоянством. То, что со старшим сыном Романовых будут большие проблемы, было понятно еще в Колины детские годы, но того, что в не меньшую проблему превратится их такая чудесная, такая талантливая, такая поэтичная и романтическая девочка, он никак не ожидал. Разве ее неправильно воспитывали? Разве обделяли любовью, заботой и вниманием? Откуда в ней такая тяга к страданию? И неужели она не замечает, что из-за этого мучаются ее ни в чем не повинные родители? «Надо будет обязательно спросить у Змея, – подумал Камень. – Может, Ворон опять что-нибудь скрыл от меня или просто не увидел, пропустил или не заметил».
– А в круиз на следующий год Романовы поехали? – спросил после паузы. – Ты говорил, они собирались, если деньги будут.
– Поехали, а как же, – охотно сообщил Ворон. – Только теперь уж без Лели.
– А что так? – Камень шевельнул бровями, пытаясь их хоть немного приподнять, чтобы подчеркнуть интерес.
– Она сама отказалась. Но надо признать, родители не сильно и настаивали. Дело в том, что Родислав по итогам года получил очень большие деньги, он и мечтать не мог о таких доходах. Он Андрею сразу же долг отдал, я имею в виду те деньги, которые Люба взяла, когда Николашу якобы похитили, но все равно осталось много. Ну, у Бегорского производство отлаженное, многопрофильное, а как только Романов подключился к решению организационных вопросов, все покатилось как по маслу, и таможню грузы проходили без задержек, и пожарные инспекции перестали наведываться, и санэпидстанция ни к чему не придиралась и цеха не закрывала, и другие всякие чиновники перестали кровь сосать. У Родислава всюду находились знакомые или знакомые знакомых, и он со всеми умел договориться и решить проблему к всеобщему удовольствию. Так что во всей стране шел экономический спад, а у Бегорского – сплошной интенсивный рост, хотя он и закладывался на худшее. В общем, на Романовых свалилась огромная куча денег, они такую даже в самых сладких снах не видели.
– Ну и какая связь между этой кучей и тем, что они дочку в круиз с собой не сильно звали? Я что-то не понял.
Ворон подскакал поближе и изо всей силы тюкнул Камня клювом в бок.
– Да что ж ты такой тупой-то! – с досадой воскликнул он. – У них же Николаша! А у Николаши финансовые амбиции, авантюрные замашки и сомнительные знакомые. Забыл, что ли? Разве можно такому сыночку показывать реальный масштаб своих доходов? Ему же в голову черт знает что может прийти! Мало тебе одной инсценировки похищения? Это он тогда еще относительно небольшую сумму вымогал таким хитрым способом. А если он узнает, сколько на самом деле зарабатывает его папаша, то вообще может в разнос пойти. Или скажет своим дружкам, что у него папа богатенький, и те пакость какую-нибудь удумают, например похитят уже самого Родислава или даже Любу, и на этот раз не понарошку, а по-настоящему. Это ж девяносто пятый год, самый разгул бандитской преступности. Одним словом, от сына доходы надо во что бы то ни стало скрывать. И от дочери желательно тоже, потому что ей ведь невозможно объяснить, что ее родной брат – подонок и негодяй, она считает его нормальным приличным человеком, а с ее страстью к страданиям говорить ей правду про Николашу ну никак нельзя, деточка расстроится и будет плакать, она же такая тонкая и чувствительная, так сильно все переживает, так близко к сердцу все принимает. Поэтому если Леля поедет с ними в круиз, то потом непременно расскажет брату, на каком роскошном лайнере они катались по Средиземному морю в каютах класса «люкс». А братец сделает соответствующие выводы и быстро поймет, что предки водят его за нос. Так что лучше уж пусть Леля ничего не знает.