Адам & Адам
Шрифт:
В номере его уже не было. Кожедуб позвонил ему по мобильному, и тот без колебаний согласился отложить дела… Мюллер сам предложил подъехать в «Европу», встретиться и поговорить.
В ожидании его Кожедуб сидел в холле гостиницы и курил сигарету…
Ганц Мюллер вошел с улицы в холл и молча, не поздоровавшись, уселся напротив него в кресло.
Кожедуб тоже, не произнося ни слова, уставился на него — его поразил вид этого человека-индиго… Кожедубу приходилось сталкиваться с людьми-индиго прежде. Ему всегда казалось, что, в сущности, их внешнее отличие от людей настолько незначительно, что порой обыкновенные люди, не имеющие в себе крови индиго, вполне могут по ошибке быть за них приняты.
У Ганца Мюллера было необычно вытянутое сверху вниз, длинное лицо, голову его словно бы сплюснули с боков. Кожа — очень темная, высокий лоб, обильно покрытый испариной, почти лысая голова. Мутные, с нечистыми белками глаза человека-дьявола перебегали с предмета на предмет. Он часто облизывал губы, покрытые каким-то белым налетом, зубы его были в крови, сочившейся из десен.
«Да уж! Суеверному и темному человеку он и вправду должен казаться настоящим дьяволом…» — подумал Кожедуб.
— Спрашивайте быстрей! — первым проговорил Ганц Мюллер. — У меня мало времени, и потом я очень плохо себя чувствую. Я болен!..
«Вот оно что!» — теперь странный «дьявольский» вид человека-индиго получил для Кожедуба свое объяснение.
— Что вы делали в тот вечер на вилле покойного господина Апельсина?
— Как и все, я был приглашен на ужин по случаю завершения конгресса и отъезда гостей.
— Какие вас связывали отношения?
— Никаких. Я надеялся, что он поможет мне распространить мой бизнес и на Россию. Как вы понимаете, Апельсин пользовался очень большим влиянием и мог это сделать…
— Ну и как, он вам помог?..
— Да, мы договорились кое о чем. Если бы он не погиб, он бы, безусловно, помог…
— Вы общались с ним в тот последний вечер?
— Разумеется… И очень много.
— О чем вы говорили? О вашем бизнесе?..
— Нет, мы обсуждали предстоящий конгресс теозоологов. Вы, вероятно, знаете, именно сейчас он проходит в этом городке. Апельсин пытался убедить Артуро Леона, что никаких людей-индиго, или, как их еще называют, людей-дьяволов, не существует. Те, кого называют людьми-дьяволами, — лишь потомки лесных африканских охотников. Своей теорией о вытеснении благородных неандертальцев хитрыми и подлыми Гомо сапиенс, а их, в свою очередь, еще более низкими людьми-дьяволами, Артуро Леон подрывает и без того хрупкий миропорядок. Все люди абсолютно одинаковы и равны, различия в них вызваны не разницей в структуре их ДНК, а разницей в образовании и воспитании. Я привел пример, что в 1938 году группа французских ученых случайно столкнулась в Южной Америке с племенем индейских дикарей, живущих в каменном веке. Те убежали, случайно оставив маленькую девочку. Ученые забрали ее в Париж, и там она выросла нормальной западной женщиной, хорошо образованной и культурной.
— Кто убил Апельсина?
— Понятия не имею… Он был очень взвешенным и спокойным человеком.
— Может быть, за это его и убили?.. Насколько я понимаю, Артуро Леон настроен против людей-индиго?..
— Артуро Леон настроен вообще против всего человечества. Это ученый, который живет на корабле, плавающем под флагом какого-то карликового государства. Насколько я знаю, у него в данный момент вообще нет никакого гражданства. При получении российской визы у него были большие сложности. Его корабль пристал к берегу в порту Санкт-Петербурга, и Апельсин специально летал туда, чтобы убедить власти разрешить Артуро Леону сойти на берег.
— Зачем Апельсин делал это? Ведь, получается, он помогал врагу?..
— Это была часть его идеологической программы. Он специально хотел столкнуть на своем конгрессе людей разных точек зрения. Апельсин был уверен в своей правоте. Он рассчитывал, что спор с Артуро Леоном на конгрессе привлечет внимание общественности и его, Апельсина, позиция будет более убедительной. Но Артуро Леон обманул Апельсина — он воспользовался его содействием в получении российской визы, а участвовать в публичных диспутах отказался.
— Мог Артуро Леон убить Апельсина?
— Не знаю. При всем при том у них были какие-то очень странные отношения. Несколько раз за этот вечер я видел, как они покидали гостей и уединялись в дальней комнате коттеджа.
— Когда вы покинули коттедж, Артуро Леон еще оставался в нем?..
— Нет, я уехал одним из последних. Артуро Леон к тому; времени уже отбыл на вокзал.
— Кто остался в коттедже после вас?
— Профессор Шахматов и еще какие-то люди. Я не знаю всех по именам…
— Как вы объясните свой отъезд в Нойлютерштадт сразу после убийства Апельсина… Вы знаете, дело Святой воды…
— Я ничего не знаю… Если у вас есть ко мне какие-то претензии, выскажите их!.. У нас действует презумпция невиновности…
34
Подойдя к одному из часовых, Бобо — самое большее, через час ехать обратно — спросил:
— Джейсон Филипс спит?
— Видел его недавно… У штабной палатки, — ответил индиго. — По-моему, пошел к себе. Наверное, спать. Это вон там… — он показал на дальний конец лагеря.
«Разбужу! — подумал командующий танковыми войсками о Филипсе. — Передам разговор между колдуном и президентом Нгамбези… Попрошу форму — переодеться. Осточертел бабий балахон…»
Твердым шагом Бобо двинулся вперед… Мимо тянулись длинные ряды армейских палаток. Какой-то навес…
Смена, заступающая на караул, пила горячий кофе. Из чашек валил пар… Соблазн велик! Не удержавшись, Бобо подошел к солдатам.
— Угостите кружкой!.. Полдня в пути…
— Пожалуйста, господин Бобо, — худой, жилистый человек-дьявол моментально налил полную, протянул.
— Не смотрите так, это конспирация!.. — главный танкист одернул женский балахон.
Один из сменного караула — щеку его прорезал глубокий ножевой шрам — усмехнулся… Остальные были серьезны. Бобо принялся пить кофе…
— Я опасался, что Бухенвальд заподозрит неладное! — проговорил Владик-Герой.
Джейсон Филипс внимательно слушал. Они стояли у радиатора грузовика. Мотор работал, свет фар пробивал темную африканскую ночь.
— Думаете, легко отправить людей в Африку так, чтобы этот дегенерат ничего не узнал? — разговор шел по-английски. — Впрочем, местами он чрезвычайно хитер… — поправился Владик. — Но я переиграл!.. — Герой самодовольно улыбнулся.