Адам и Отка
Шрифт:
Делать было нечего, и он стал проверять, все ли пуговицы застёгнуты на его куртке. Всё было в порядке. Все они были на своих местах, в своих петельках.
— Ну иди, иди, пока дедушка не проснулся, — звал Войта. — Я же тебе обещал!
Пепик медленно побрёл к самолётику и тихонько вздохнул. Он вспомнил о матери. Как бы она причитала, если бы знала, что он, её Пепичек, поднимется сейчас в воздух! «И всё это потому, что я дружу с Войтой, — подумал Пепик. — Мне уже из-за него попадало, когда мы учились кататься на велосипеде. А теперь я ещё должен лететь куда-то
— Закрой дверь! — сказал Войта и включил мотор.
— Нет, — ответил Пепик, — пусть останется открытой, вдруг мне захочется обратно!
— Ты что, с ума сошёл? — ужаснулся Войта.
Долго он раздумывать не стал, наклонился и захлопнул дверки кабины сам. Мотор, как полагается, разогрелся. Пропеллеры стали рассекать воздух, и самолётик задрожал.
Пепик весь побелел. Белыми стали не только его щёки, но даже и лоб. И он задрожал тоже. Пожалуй, даже ещё больше, чем самолётик. И не только задрожал, но и вспотел от страха. А руками прямо вцепился в спинку кресла Войты.
«Стриж» поднимался в воздух. Под ним уже не было твёрдой земли, а только лёгкие воздушные перинки облаков. Самолётик тихонько раскачивался.
— Подожди, — крикнул Пепик, — я хочу вниз!
Войта только усмехнулся, а «Стриж» стал набирать высоту.
«Пепик привыкнет, — думал Войта, — ведь мы только ещё оторвались от земли. Заберёмся-ка повыше! „Стриж“ — не какой-нибудь воробей, чтобы летать у самой земли!»
— Мне плохо! — крикнул снова Пепик и бросился к дверям.
Он хотел во что бы то ни стало вылезть. На лбу у него выступили капельки пота, руки и ноги тряслись.
— Давай обратно! — останавливал его Войта.
Но Пепик всё-таки открыл дверь, быстро выскользнул и по железной перекладине соскользнул к колёсикам шасси.
— Пепик, что ты делаешь? — оцепенел Войта.
Он испугался, что с Пепиком что-нибудь случится. Но страх его был напрасен. Пепик крепко держался за железную перекладину. Он, собственно, вклинился между этой перекладиной и колесом шасси. Только теперь он посмотрел вниз. И сразу же понял, что соскочить, конечно, невозможно. Они забрались куда выше заводских труб. Пепик держался теперь за колесо «Стрижа» ещё крепче. Решил ни за что на свете не отпускать его. Он даже перестал чувствовать тошноту. Свежий воздух струился вокруг его лица, и скоро Пепик окончательно опомнился.
Но Войте полёты с Пепиком на шасси не нравились. Он стал спускаться. И вот самолётик уже сидел на аэродроме.
— Пепик, почему ты летаешь на шасси? — кричала поражённая Анежка.
— Мне так нравится, — ответил Пепик и, не теряя чувства собственного достоинства, слез. — Я теперь буду летать только так.
— Только не со мной, — заметил Войта, который вылез тоже. — Мне не понравилось ни капельки.
На дороге, приблизительно в получасе ходьбы, появился человек. Он был ещё еле заметен, но Войта его всё-таки увидел.
— Посмотрите-ка, — крикнул он, — это наверняка пилот Гейдук!
Все трое сразу же вскочили и помчались к ангару. Пепик на этот раз постарался не быть последним. Ему удалось обогнать Анежку. Они опять бежали гуськом. Только Коциянка на этот раз с ними не было. Но наверняка он в это время лаял где-нибудь дома на дворе и о полётах, вероятно, совсем забыл.
Не медля ни минуты, дети взяли кастрюльку, стоявшую у ног деда Козелки, который всё ещё спал, промчались мимо объявления, гласившего, что «посторонним вход воспрещён!», и поспешили подняться на холм.
— На «Стриже» мы добрались бы быстрее, — заметил Войта.
— Ладно, ладно! — ворчал Пепик. — Ты лучше при мне о нём и не вспоминай.
— А меня вы так и не покатали! — упрекала Анежка.
Когда дети вернулись домой, больше всех обрадовался Коциянек. Он бегал вокруг них и весело лаял. Мать послала Войту с Анежкой за травой для кроликов, и Коциянек пошёл с ними.
Дома мать оглядела Пепика с ног до головы и сказала:
— Сыночек, тебе не плохо? Ты что-то бледный.
— Да нет, что ты!
— Ты не ездил на велосипеде?
— Не ездил.
— Как бы из твоей дружбы с этим хулиганом Войтой чего не вышло!
— А что может выйти? — спросил Пепик и при этом с ужасом подумал: а что, если бы мать видела его подвешенным к самолёту? Вот было бы крику!
«Я уже не такой хороший, как раньше», — вздохнул Пепик и побежал в сад, потому что заслышал лай Коциянка. Пёс звал его идти вместе с Войтой и Анежкой за травой.
И Пепик пошёл.
Рассказ пятнадцатый,
как Войте приснился сон, будто он валит фабричную трубу и самолётик «Стриж» падает в пруд
Ночью Войте снился сон о самолётике «Стриже». Войта сидел в самолётике и собирался лететь. Мотор уже гудел, а колёсики шасси вот-вот должны были оторваться от земли.
Вдруг на аэродроме появился дед Козелка и помчался к самолёту с палкой в руках. Вероятно, он хотел избить Войту. Но Войта только усмехнулся и нажал на рычажок. Пропеллеры завертелись, однако «Стриж» почему-то продолжал сидеть на земле. Войта испугался и нажал на рычажок ещё раз. Но даже и теперь «Стриж» не двинулся с места.
Войта уже видел через прозрачную стенку самолётика злое лицо деда Козелки. Губы его двигались. Дед явно ругался. А палка описывала в воздухе круги.
Войта понял, что дело плохо. Он весь сжался, как будто бы дедова палка уже обрушилась ему на спину. Но в это время подул сильный ветер, подхватил «Стрижа» и поднял его высоко в воздух. Дед Козелка остался внизу. Теперь он был похож на гнома. И толстая палка в его руках казалась уже прутиком.
— Дедушка, тебе теперь до нас не добраться! — ликовал Войта и направил самолётик подальше от аэродрома.