Шрифт:
Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ
АДАПТИВНАЯ ЖЕНА
Женился Лассар по любви. Было тогда время, когда на Земле повсеместно царило это прекрасное чувство, наивно считавшееся в ту пору вечным и навсегда потерянное потом. Поначалу все шло прекрасно - молодость, влюбленность, очарование Люсси. Вечерние прогулки, сплетенные воедино руки, свет Луны, серебряное озеро в ее белых лучах, прохлада воды, упругие мокрые губы и ни с чем не сравнимые прикосновения к черной, упрямо торчащей копне волос. Лассар тоже не оставался в долгу, пробуждая Люсси нежным поцелуем, а потом он уносил ее в ванную и держал на вытянутых руках под струями теплой воды. Люсси фыркала, болтала ногами, вскрикивала, но, в общем, обожала эту процедуру и затихала в объятиях, обвивая его мощную шею своими тонкими руками. Люсси была хрупкой, легкой, и Лассар любил носить ее на руках, упиваясь своей силой, демонстрируя свою силу. Все было прекрасно, и жизнь представлялась чистым небом, на котором не намечалось даже легкого облачка. Но они все-таки появились, сгущаясь во все более грозные тучи, а потом начались ливни, шквалы и настоящие бури...
Через пять лет Люсси отказалась от вечерних прогулок, через семь - от утреннего омовения, а через восемь лет такие попытки пресекались раздражительными жестами, в которых смешивалось искреннее удивление, недовольство и необъяснимое пренебрежение. Лассар мучительно искал причину и не находил ее, он еще любил Люсси. Но со временем ему стало казаться, что она нарочно делала все наоборот, назло его желаниям и мыслям, что она специально старается вызвать в нем постоянную досаду и злость. Каждое ее решение, действие, просьба приводили его в уныние, а иногда в безрассудное бешенство. Замок теперь уже бывшего счастья рушился под настойчивыми ударами взаимного недопонимания, сначала вроде бы случайного и неглубокого, а потом постоянного и принципиального. Будучи от природы человеком рассудительным, Лассар сопоставлял факты, наблюдал, делал выводы и прогнозы. Вскоре он понял, что так больше продолжаться не может, и записался на работы в бригаду пополнения геологоразведочной экспедиции на планете звезды Зета. Звезда была далеко, экспедиция пополнялась редко, новости на Землю о ее работе были крайне скудными... Все это устраивало Лассара, готового улететь хоть на край света.
Люсси отреагировала по-своему.
– Отдохни, да и я тоже устала, - коротко напутствовала она мужа.
До звезды Зета долетели благополучно. Правда, Лассара насторожили разговоры завербованных.
– Все там хорошо, но почему-то многие уходят из жизни по своей воле, сильные, крепкие духом мужчины накладывают на себя руки, - говорил один из них, - я так слышал. А заработки там будь здоров!
Поговорили, поговорили, да и забыли. У каждого были свои заботы.
На планете Лассар вкалывал, что называется, от души, каждодневно выветривая под ураганами планеты земные проблемы и обиды, и вскоре они вообще как-то стерлись и стали просто неприятным воспоминанием. Тем более что появилась Мелисетта. Она появилась неожиданно. Лассар трудился в своем забое, как вдруг понял, что кто-то работает возле него, чья-то кирка взлетает и опускается рядом. Он поднял глаза и увидел ее, Мелисетту. Она усердно взрыхляла почву и извлекала из нее красные рубины и зеленые изумруды. После работы она взяла его за руку, и вместо барака он очутился в приятном, уютном доме Мелисетты. Жизнь стала совсем иной.
Обычно Мелисетта работала молча, а дома давала волю красноречию, словно наверстывая упущенное. Стены наполнялись щебетанием и переливами мелодичного голоса. На пятый день у Лассара невольно промелькнула тревожная мысль: "Да помолчала б ты хоть чуть-чуть!"
Мелисетта захлебнулась на полуслове, остановив словесный поток, и продолжала кухонную работу молча. И, пока он не заговорил с ней, она молчала, кротко поглядывая в его сторону.
"Наверное, обиделась, - решил Лассар, - но я же ничего ей не сказал. Ладно, потом разберемся. Во всяком случае, это хорошо, что жена умеет помолчать и притом вовремя".
Шли дни, месяцы. Жизнь текла своим чередом. Как-то, обняв Мелисетту, Лассар огорчился, что талия чуть велика.
"Надо бы похудеть, хотя бы вот так", - подумал он и крепче сжал талию Мелисетты руками. Ослабив объятия, Лассар с удивлением отметил, что талия осталась точно такой, какой он представил, когда с силой обхватил ее руками. Мелисетта похорошела прямо на глазах.
"Красавица, - похвалил ее про себя он, - стройная, милая, ну прямо прелесть, наконец-то нашел, кого искал".
Лето на планете сменилось осенью, пришло время охоты, надо было запасаться на зиму. Морозы на планете стояли лютые, с сильным ветром и большим снегом, жители зимой отсиживались по домам.
"Одному опасно и тяжело, помощника бы. Вот если б Мелисетта умела хотя бы стрелять, и то бы было легче", - размышлял он.
Утром Лассар подскочил как ужаленный. Где-то рядом с домом грохотали выстрелы. Он схватил винтовку, выпрыгнул в окно и змеей пополз на выстрелы. Удивлению его не было предела - Мелисетта стреляла по жестяным банкам. Продырявленные банки слетали с бревна одна за другой, Мелисетта тщательно прицеливалась и плавно нажимала на спусковой крючок. Последняя банка покатилась под откос, гремя по камням. Ни одного промаха!
– Браво, Мелисетта!
– крикнул он.
"Метров со ста стреляла, не менее, ну и молодец, женщина", - оценил ее работу Лассар.
В лес он шел без страха, рядом шагала Мелисетта. Охота была удачной. Зверь, похожий на земного оленя, не сумел избежать пули и теперь лежал, уставившись в небо неподвижными глазами.
"Хорош зверюга, - поглаживая красивую шерсть, рассуждал Лассар, - но как же теперь эту гору мяса дотащить, ведь на себе придется, и шкура бы пригодилась, а она тоже кое-что весит".
Он ловко снял шкуру и теперь рубил тушу. Мелисетта сидела поодаль и с любопытством приглядывалась к его работе. Топор взлетел последний раз, Лассар вытер вспотевший лоб.
Распихивая куски мяса по рюкзакам, Лассар вновь и вновь представлял себе путь домой, лежащий через лесные чащобы.
"Мелисетта не в счет, - мрачно думал он, глядя на ее изящную фигуру, - похудела, как говорится, что надо, а вот для перетаскивания грузов она теперь, конечно, слабовата".
Рюкзак Лассара был набит до отказа, рюкзак Мелисетты он наполнил только на треть, жалея ее худенькие плечи.
– В путь, Мелисетта, - призвал Лассар, берясь за лямки огромного рюкзака.
Но ее тонкие руки решительно отстранили его широкую ладонь. Тяжелый рюкзак легко взлетел на узкие плечи Мелисетты, за ним шкура зверя, винтовки... Перед Лассаром остался один тощий рюкзак, предназначавшийся для Мелисетты. Он вяло попробовал протестовать, но увидел лишь огромный горб, удаляющийся в чащу леса.
"Ладно, устанет - сменю рюкзаки", - решил он и, торопливо поправляя лямки легкого рюкзака, поспешил вслед, ныряя в лесной тоннель.
Путь преодолели неожиданно легко и быстро, Лассар, словно по коридору, шел за Мелисеттой, "вгрызающейся" в сплетение ветвей и кустов. У дома Мелисетта помогла Лассару снять рюкзак, потом скинула с себя громоздкую поклажу и принялась за мясо. Лассар дотащился до кровати, рухнул, как подбитая стрелой птица, и, уже засыпая, успел подумать: "Идеальная жена, не то, что та, земная".
Ему снилась разгневанная Люсси, ее рассерженные глаза и искаженные возмущением губы, извергающие очередные обвинительные слова. Лицо Люсси приближалось, уже рядом был огромный рот с блестящими ровными зубами... Лассар, обливаясь холодным потом, открыл глаза и медленно освобождался от этого кошмара. Из кухни слышались размеренные удары.