Адепт
Шрифт:
– А что говорят “неофициальные” данные? – Мисертас летел на собственном корабле. Основные носители являлись ядром каждого вменяемого флота и по размеру превосходили любой другой класс. Судно ламиита называлось “Проводник” и напоминало большой элипсоидный пирожок с яблоками. Не имея никакого вооружения, кроме зенитных шелтанов, он полнился самыми разнообразными фабриками, заводами и взлетными полями. В лоне основных носителей строилось все: истребители, бомбардировщики, штурмовики, фрегаты, крейсера, малые носители всех классов, платформы, станции, модули и прочее.
– Ничего нового.
– Так зачем нам туда тащится?
– Мне интересно, что находится внутри.
– То есть, мы забыли заказать гробы?
– Вы поддержали мое предложение. Можете отказаться, но лоботомирование (полуобразно) я обеспечу каждому желающему.
– Нет, спасибо. Как летим?
– Дойдем до Кольца Спирали, а потом совершим прыжок.
– Что-то я не припоминаю внутри Шали никаких выходов.
– Их там и нет.
– Тогда...
– Ты точно хочешь получить ответы на эти вопросы? –
– Нет, спасибо. Потом узнаю. – Мисертасу этого было достаточно.
– Проверьте оружие и состояние кораблей. Возможно, сразу после остановки мы вступим в бой.
– Да!
Шаль располагалась между границами Симперии и Реседерации, покрывая большое пространство. Все, кто в нее когда-либо залетал, не возвращались. Пустошь пугала многих, внушая просто дикий суеверный страх. Пылевые туманы ярко-розового цвета делали ее до невозможности густой и непроглядной. Но один слух был до боли правдоподобным: единственный корабль все-таки покинул таинственную туманность и вышел в пространство Четырех Великих Рю. Он был немного потрепанный, да и капитан также оказался немного не в себе. В его трюме нашли интересные реликвии вымершей расы – Течений. Как и ожидалось, их технологический уровень был далеко за пределами понимания местных. Сам пилот прошел курс реабилитации, но ничего, кроме информации о реликвиях, он не смог вспомнить. Как будто у него случилась частичная амнезия. Надеясь, что память к нему вернется, оного до сих пор держат под опекой Рю. Ясное дело, этот слух породил резкое пополнение рядов охотников за сокровищами. К счастью, эта псевдо “золотая лихорадка” вскоре прекратилась – количество пропавших достигло 100%, и авантюристы взялись за головы, оставив сие дело. Но что-то странное заставило самого Мортема полететь в это гиблое место – интерес или что-то иное. Перепроверив системы, их флот пронзил границы запретной зоны.
– У меня одного чувство, будто я попал в глазурь? – напряженным голосом спросил инкуб, оглядываясь по сторонам.
Повсюду висела почти непроглядная розовая мгла. Казалось, она могла прилипнуть к рукам, если попробовать к ней прикоснутся. Реально пугающим фактором казалась гробовая тишина, пронизывающая все. Сквозь нее не было слышно даже гудения двигателей или тихого повизгивания искателей.
– А у меня ощущение изолированного карцера. – ламиит немедленно закрыл каждый ангар, хотя не убрал готовые вспомогательные суда со спусковых катапульт. – Почему я не слышу работы собственной панели?
– Больше смахивает на фильм ужасов. – странное чувство посетило саламандера и тот оглянулся. Не увидев ничего за своей спиной, он быстро запечатал вход в кабину пилота на несколько замков. – Будто в настоящий туман попали...
– Перевести системы в холостой режим. Быстро.
Услышав внезапный приказ командира, ребята сделали, как он сказал. В их каналах стояла еще более гробовая, даже склепная, тишина. Четыре корабля зависли в светлом мраке вечной мглы, словно птицы в облачном небе. Сначала все было тихо, но потом послышался странный монотонный гул, и источником его была не аппаратура.
Сквозь тучи пыли летели, хотя нет – плыли тысячи космических кораблей. Их огромные и маленькие туши скользили сквозь пространство не используя двигатели. Такое было чувство, что их группа попала в музей древности или корабельное кладбище. Здесь собрались суда всех видов и классов из всех времен космических путешествий. Реседерация, Симперия, Монстралис – и еще больше тысячи неизвестных маркировок покрывали старые обшивки дрейфующих мертвецов. Некоторые можно было узнать, только взглянув в очень древние учебники истории и кораблестроения – года некоторых исчислялись столетиями. По корпусам практических всех шли множественные повреждения, начинаясь кинетическими и термическими, а заканчиваясь энергетическими и аэзеровыми. У некоторых даже был вскрыт отсек питания, но там не было светлого ядра питания, а темно-синяя сфера пугающей энергии. Прищурив глаза, Мортем смотрел на командные мостики звездолетов – он видел бледные силуэты давно погибших капитанов и членов экипажа. Летя одним потоком, огромный флот внушал ужас, трепет и... печаль. Разглядывая эту мрачную процессию, драконер заметил, как один корабль отделился от остальных и медленно полетел к ним. Судно оказалось гротескным фрегатом, похожим на выпуклый шестигранник с двумя тетраэдрами на носу и длинным конусом на хвосте, размером с “Авантюриста”. Словно пчела, он начал кружить вокруг каждого из них, будто разглядывая. Никто не смел сдвинутся – такое впечатление произвел на них флот кораблей-призраков. Спустя две минуты, фрегат остановился перед носом “Изгнанника” и замер. Кабины пилота не было видно, а вот странные росписи на броне странного корабля пугали не хуже восставшей из гроба тещи. На еле блещущем экране своего носителя, инженер увидел внезапное сообщение: “УХОДИТЕ, ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ ПРИСОЕДИНИТСЯ К ПОСЛЕДНЕМУ ФЛОТУ” На этой стремной ноте, фрегат развернулся и присоединился к самому хвосту армады. Первый крик прозвучал, когда они исчезли вдалеке.
Он видел ее. Янтарно-желтые губы, несущие сладость наслаждений и нескончаемость желания. Подобные вечернему морю, рыжеватые волосы, спадающие, как Фуеговый водопад на исключительные плечи и слегка выгнутую, идеальную спину. Пышную грудь, превосходящую все ожидания, обтекала прозрачная ткань, сделанная тончайшими и нежнейшими из тканей древних арахней. Блузекана (особое сочетания блузки и чулков на всю ногу) скользила по телу, будто нарисованных самим Леогардо Ден Вендеччи, упругих бедрах и сочных ягодицах, подпоясанных светлыми
Темпестас скукожился в своем сидении. Его тело пронизывали ужасные ощущения бывших времен. Перед его взором предстала картина, какую он всем сердцем желал забыть. Все происходило в пышно украшенной комнате особняка семьи Ного. Вокруг было много красных вещей, как и Начало, которому поклонялся их род. Спальнями располагали все члены семьи, и того их было много. Дворянин снова почувствовал цепи на своих руках, их обжигающий металл был пропитан силой Оу и блокировал способности искусства Фуе-мана (одна из ветвей эн-мана). На лице была маска-намордник из глушащей звук ткани. Ноги также являлись спутанной кучей цепей и удерживателей. Через секунду в комнату вошла его средняя сестра Сагака, самодовольно улыбнувшись ему. За ней шествовала старшая наследница их клана – Синол. Обе надели короткие карминовые юбки и легкие рубашки. В руках старшая тянула их 14-летнего младшего брата. Бедолага вырывался и звал на помощь, но за каждый слабый вскрик ему по голове прикладывали сильный удар рукоятью прибора в левой руке носительницы. Отбросив полуоглушенного Такана на кровать, Синол подошла к Темпестасу и со всей силы полоснула по лицу ногтями. Поморщившись, саламандер бросил на нее испепеляющий взгляд. Злонамеренно ощерившись, она подошла к еле оклемавшемуся от ударов пареньку и вколола тому в вену серую жидкость. После его руки обхватили мощные парализаторы, растягивающие конечности. Тело Такана изогнулось в от мышечного спазма в районе пресса, когда старшая ударила его блестящей стороной того предмета, которым его колотила. Дальше началась ужасная пыточная сцена, которую дворянину пришлось наблюдать, слышать и ощущать до конца. Младший брат был самым слабым в семье не только сложением, но и здоровьем. Синол вводила ему разные наркотические вещества, которые заставляли нервные окончания очень резко реагировать на электростатические разряды. Паренька мотало в разные стороны, вырывая громкие крики и мольбы о помощи. А хуже всего было то, что это происходило по его вине. По вине Темпестаса. Когда этот кошмар достиг своего пика, голос младшего брата внезапно оборвался и он упал на окровавленное полотно. Девушки сразу же забеспокоились и, проверив пульс, ужаснулись – у него остановилось сердце. На этом обрывке Темпестас потерял сознание и долго не приходил в себя. Пронзенный этим страшным воспоминанием, он обмяк в пилотском кресле.
Все тело Мисертаса окутало парализующее чувство клаустрофобии. Его руки теперь облегали не мягкие перчатки и датчики панелей, а твердые сдерживающие подавители. Они растирали кожу и раздражали чешую, колкими шипами входя внутрь тела. Попытки поднять даже веко уже являли собой титаническое усилие для скованного ламиита. Все тело болело подобно одной общей рваной ране, откликаясь на простое дыхание тупой болью. Голову закрывал зарядно-импульсный шлем, вызывающий отупение и плохую координацию движений, не имеющий даже прорезей для глаз. Внезапная вспышка боли в каждом волоске, чешуйке и коже выгибали тело тройными дугами, причиняя лишающую сознания агонию. Драгоценная аэзерова энергия нескончаемым потоком вытекала из его тела, оставляя только пустую оболочку. Мучения с каждым разом все увеличивались, так как организм пытался хоть как-то спасти своего носителя от гибели источника Ра (так именуется точка, в которой собирается аэзеровая энергия. Аналог врат Чи), пытаясь удвоить и утроить количество накопленной энергии. Ламии всегда были мощными генераторами аэзера и представляли большую ценность для исследований. Также как рейдеры Монстралиса крали мужчин и мальчишек, так же и пираты Симперии посылали свои группы на кражу особенных видов монстров. Как и ожидалось от такой тоталитарной державы как Человеческая Симперия, они все отрицали. Истощенный и потерянный ламиит замер в оцепенении, неспособный сдвинутся.
Мортем среагировал быстрее всех. Его руки выскользнули из системы слияния и сотворили знак Защиты. В обучение адептов искусства эн-мана
также входили аэсомы самозащиты. Эта укрепляла разум и волю, повышая сопротивляемость психическому внушению. Но все равно
сводящая с ума атака налетела на его барьер с мощью цунами. Ухватившись за голову, он почувствовал как кто-то или что-то пытается невидимыми
щипцами вырвать из него худшее воспоминание. Это напоминало перетягивание канатов – с одной стороны Мортем держал один конец,