Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
Оставив Палласа лежать на полу, чтобы его могли найти остальные, Лигрис отбежал и, наклонившись над решеткой водостока, выдернул ее серворукой. В следующее мгновение он уже спрыгнул в трубу и оказался в темноте складских помещений, некогда использовавшихся в качестве камер для гладиаторов, или рабов, или хищных ксеносов, содержавшихся здесь перед тем, как выставить их на потеху толпы. Технодесантник еще помнил те дни, когда помогал очищать эти клети, вынося из них ветхие черепа, сложенные в доходившие до самого потолка пирамиды, — память о тех временах, когда этот корабль еще не слился со «скитальцем». Лигрис немного помедлил, прежде чем опустить за собой решетку.
Рядом
— Конца не будет, — заявил он себе, прежде чем снова раствориться во мраке.
Глава одиннадцатая
— Кого мы можем назвать союзниками в бесконечной войне против скверны?
— Никого, кроме самих себя, наших душ и дисциплины, наших тел и оружия в наших руках.
В холмах над Змеящейся лощиной бурлила оживленная деятельность. Кланы собирали своих бойцов, и орочьи крики далеко разносились над джунглями — каждый из родов гордился своими славными традициями, особенными боевыми кличами и песнями, собственными жестокими воинскими церемониями — от причинения самим себе ритуальных увечий до кровавых жертвоприношений. На одной вершине тысячи орков дружно распевали, наблюдая за тем, как древний, умудренный годами шаман гадает на внутренностях зарезанного раба. На поляне, превратившейся в бойцовский ринг, сражались два могучих воина, решая давно назревший конфликт и пытаясь порвать друг другу глотки одними только руками и зубами.
Над высотами развевались знамена десятков разных племен: сжатый кулак; меч, пронзающий череп; стилизованное изображение ружья — с деревьев свисали всевозможные стяги, разрисованные красками и кровью. В естественных для себя условиях кланы давно бы сцепились, воюя друг с другом, поскольку именно для этого и были рождены орки. Но на Неверморне они действовали заодно. Былая вражда выражалась лишь в отдельных потасовках да единичных убийствах, но полномасштабные стычки пресекались. Сейчас ненависть зеленокожих была направлена вовне, на людей, подобно тараканам размножившихся на планете.
Вожак знал, что без него орда давно бы распалась на множество враждующих фракций и люди опять одержали бы победу. Человечество стало действительно опасным врагом, что, впрочем, делало их также и замечательным противником, поскольку орки не различали эти два понятия. Не имело значения, сколько солдат ты убьешь, Империум всегда был готов прислать корабли, набитые еще большим числом людишек, жаждущих мести. Человечество распространялось подобно сорной траве, подобно моровому поветрию, и казалось, что мир невозможно очистить от него. Для зеленокожих эти создания были уже не простыми, но самыми любимыми врагами, каждая стычка с которыми неизменно доставляла подлинное удовольствие. Оркам нравилось воевать с людьми, потому что победой и в самом деле можно было гордиться.
И вожак собирался очистить от этого врага всю планету. Он собирался сделать с обитателями Ванквалиса то же, что Империум уже совершил на бесчисленном количестве орочьих миров. Ему было совершенно безразлично, что станет с этими местами потом, — важна была только победа. И она причинит такую боль, что память о вожаке сохранится в веках. Он обретет бессмертие, обещанное богами
Решительным шагом гигант пересекал возведенный на скорую руку лагерь. Орда собралась практически полностью — присутствовали многие и многие тысячи орков. Уже к рассвету все они будут жаждать войны.
Чудаковатые инженеры, охваченные безумным вдохновением, либо чинили старые боевые машины, либо мастерили новые из поваленных деревьев и украденных запчастей. Медики, столь же сумасшедшие, занимались ранеными, заменяя конечности и удаляя пострадавшие органы, — вопли их пациентов тонули в грохоте боевой техники и ритуальных песнопениях.
Вожак шел по лагерю, почти не обращая внимания на восторженные крики и шумные приветствия. На одном дереве он заметил распятого человека, которого истязали орки и рабы. Другие вражеские солдаты, уже мертвые, либо свисали с ветвей, либо лежали, сваленные в смердящие кровавые груды. Впрочем, их товарищи по-прежнему удерживали джунгли и, хотя понесли большие потери в предыдущих сражениях, все еще располагали значительными силами.
Конечно, с точки зрения остальной орды, люди бежали от орков, словно побитые псы, и потерпели разгромное поражение, но вожак знал, что противник уже выслал разведывательные отряды и следит за его армией, что далеко не все боевые столкновения зеленокожим удалось выиграть. Командир человеческой армии был достоин уважения как противник уже хотя бы потому, что категорически отказывался признать поражение. Но орда все равно была слишком велика, и можно было быть уверенным в том, что любой, кто попытается противиться воле ее лидера, погибнет, пригвожденный к дереву, утопленный в грязи или замученный до смерти любым другим способом. Пленный солдат наконец испустил дух, и рабы тут же, стащив на землю, принялись разделывать его труп на мелкие куски.
Чуть дальше деревья расступались, позволяя окинуть взглядом всю протяженность джунглей, отделяющих орду от северо-западного побережья. Существам более эмоциональным этот вид показался бы захватывающим дух — потрясающий зеленый пейзаж, лишь кое-где нарушаемый проступающими сквозь густую листву скальными вершинами и темными лентами извилистых рек Неверморна. Но вожака мало волновали подобные глупости. Во всех открывающихся взгляду красотах его интересовала лишь конечная цель — побережье, узкая серая полоска на самом краю горизонта. Уже очень скоро орочью жажду войны станет невозможно сдерживать, они начнут требовать битв, и вожак воспользуется этим моментом, чтобы направить орду к далекому морю. Он знал, что навыков его инженеров и местной древесины вполне хватит для того, чтобы осуществить переправу.
И они захватят Хирогрейв. До сих пор орда успела лишь едва распробовать вкус войны, вступая в скучные перестрелки с малочисленными войсками, предпочитавшими бежать при появлении зеленокожих или устраивать засады. Но в городах Хирогрейва ждали миллионы — даже миллиарды — людей, испуганных и готовых к забою. Человеческим войскам больше нечего было противопоставить орде. Вся увертюра должна была занять не более нескольких дней, а затем орки смогут подлинно насладиться убийствами.
Вожак повернулся к своим войскам, распевающим гимны и валящим лес. Никто из орков не мог в полной мере понять, что движет их предводителем. Им была чужда почти священная ярость, кипевшая в его душе. Он не мог успокоиться до тех пор, пока весь Хирогрейв не утонет в крови. Быть может, в этой финальной бойне они наконец осознают, что орки живут, чтобы убивать.