Адмирал Империи – 10
Шрифт:
Ничего-ничего, даст Бог, скоро увидимся. А иначе, зачем все это?
Глава 7
К большой нашей удаче хунхузы, так увлеклись воровством топлива, что не сразу заметили приближение «Афины» и еще двух малых кораблей поддержки. Я приказал продолжать хранить радиомолчание, чтобы не спугнуть добычу и не переставал удивляться беспечности Го Фэня и его вахтенных операторов. Ведь двигатели у нас работали на полную мощность и не заметить такого всплеска энергии на расстоянии чуть более миллиона километров, было попросту невозможно. Тем не менее, пока мы, так сказать, подкрадывались к «Абдул Кадиру», тот как ни в чем не бывало замер, пристыковавшись к топливозаправщику и продолжал закачивать в своим полупустые баки интарий.
Надеюсь, Го Фэнь по старой пиратской привычке ничего с командой танкера плохого не сделает. В ином случае хунхузам несдобровать, перебью всех как бешеных собак без тени жалости. У меня чесалась рука нажать кнопку вызова мостика «Абдул Кадира», чтобы поскорей узнать о судьбе экипажа топливозаправщика, но я сдерживался, потому, как не хотел вспугнуть пиратский корабль. «Афина» в любом случае догнала бы линкор Го Фэня, кавторанг Жила уже почуял кровь и точно не дал бы хунхузам уйти, скорость моего линкора превосходила скорость «Абдул Кадира» на целых четыре единицы. Однако все эти догонялки, которые обязательно начнутся, как только пираты поймут, что попались на крючок, приведут к все той же потере драгоценного времени, которого у нас с Аристархом Петровичем оставалось не так уж много.
По моим расчетам корабли коммандера Ричардсона, а может быть и лично он сам, должны были прибыть к интересующему нас переходу часов так через пять-шесть. За это время мне необходимо было: первое — каким-то образом реквизировать линкор «Абдул Кадир», второе — прибыть к «вратам» «Бессарабия — Мадьярский Пояс» и разгромить местную эскадру османов, и, наконец, третье — успеть уничтожить запасы интария и аккумуляторных стержней на местной таможенной станции. О том чтобы я с такими малыми силами, которые имел в наличии, после всех своих побед, еще и оставался у перехода и продолжал его контролировать, речи конечно же, пока не шло…
Итак, три пункта и на все пять от силы шесть, если сильно повезет — семь стандартных часов. Как я успею все это за отведенное время? Я еще сам, если честно, не понимал. Однако сложить руки и плакать о невозможности что-либо сделать, этим делу точно не поможешь, поэтому сомнения в сторону и на всех скоростях вперед…
— Аристарх Петрович, переходи на «форсаж», — приказал я, когда расстояние между «Афиной» и «Абдул Кадиром» сократилось до миллиона километров.
— После активации ускорения они точно нас заметят, господин контр-адмирал, — напомнил мне кавторанг.
— Через минуту другую заметят в любом случае, — ответил я. — Так что чем раньше разгонимся, тем меньше дадим времени нашим жадным до интария друзьям на подготовку к бегству… Сообщите на «Рорк» и «Чонси» чтобы продолжали движение с прежней скоростью и ускорения не включали. Ненароком попадут под раздачу, а орудия «Абдул Кадира» могут, если пираты постараются и будут точны, моментально расщепить на атомы корабли наших американских союзников.
— Что это вы так беспокоитесь о судьбе «янки»? — удивленно спросил меня кавторанг. — Что-то раньше за вами, господин контр-адмирал, особую любовь к американцам я не замечал…
— Во-первых, не «янки», а «дикси», — поправил я, Аристарха Петровича.
— Ай, все забываю… — отмахнулся тот, делая недовольную мину на лице. — Однако для меня они все одним миром мазаны…
— А во-вторых, привыкай, что это наши новые боевые товарищи…
— Вот к этому факту я уж точно не привыкну никогда! — запротестовал кавторанг, сжимая кулаки и вспоминая как провел в плену у американцев последние несколько суток, до того момента, пока я не вытащил его и остальных с БДК, превращенного во временный летающий лагерь для военнопленных.
— Привыкнешь, — коротко ответил я.
— Аааа, кажется, понял, о жизни какой из «дикси» вы беспокоитесь в первую очередь, — как мне показалось несколько ехидно и даже зло, усмехнулся кавторанг, многозначительно при этом на меня посмотрев.
Я даже на минуту отвлекся от наблюдения за действиями «Абдул Кадира», который, кстати, по-прежнему никак на наше приближение не реагировал.
— Что за намеки, кавторанг?! — нахмурился я, сразу поняв, кого имеет в виду Аристарх Петрович.
— Ну, эта маленькая, стреляющая глазками, лейтенант-коммандер с фрегата «Капподано», — типа пояснил мне Жила.
— Я сразу понял, кого вы имеете в виду, — прервал я, Аристарха Петровича, смерив кавторанга хмурым взглядом.
Тот сразу осекся, осознав, что ляпнул лишнего и не захотел продолжать диалог. Я тоже не желал разговаривать сейчас на столь личную тему, тем более с не таким уж близким мне человеком и к тому же в присутствии двух десятков членов экипажа «Афины». Однако я не мог не произнести последней фразы, чтобы всем и прежде всего кавторангу Жиле стал понятен четкий момент.
— Никогда больше не поднимайте подобных тем, капитан, — сказал я, строго взглянув на Аристарха Петровича, который в свою очередь смутился и не знал, куда себя деть, — если хотите, что бы мы продолжали сражаться вместе и оставались верными товарищами. Вы меня услышали?
— Каждое слово, господин контр-адмирал, — вымолвил Жила, краснея. — Я прошу прощения…
— Оставим, — прервал его, я, не собираясь выслушивать ненужные извинения и не желая мучить человека, по лицу которого было видно, что тот искренне раскаивается. — Сосредоточимся на деле…
— Пятьсот тысяч километров до «Абдул Кадира», господин контр-адмирал, — между тем сообщил мне дежурный оператор. — Корсары, кажется, нас наконец-то заметили, Александр Иванович…
И действительно, на максимально приближенной проекции карты я увидел, как пиратский линкор убирает магнитные тросы и начинает отход от танкера. Теперь можно было смело выходить с хунхузами на связь.
— Соедините меня с мостиком «Абдул Кадира», — отдал я распоряжение оператору связи.
— Готово, господин контр-адмирал, — моментально откликнулся тот.
Через пару секунд передо мной на экране возникла «смазливая мордашка» нашего доброго знакомого Го Фэня. Пират сначала смотрел на меня широко открытыми глазами, видимо не веря, что я жив и здоров, а потом расплылся в неестественной улыбке.
— Привет, адмирал — пацан! — запищал Го Фэнь, показывая мне свои редкие зубы. — Ты живой, я радостный!