Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал
Шрифт:
– Принято, ожидаем. Направляйтесь к бухте Кронштадта.
– Ещё чего. В Ленинграде передам пленных, и домой побыстрее, пока навигация есть. Топливо дадите?
– Куда так торопишься, Саша? – услышал я голос другого человека, не молодого радиста, этот заметно старше был.
– Так у меня уроки в школе, уже неделя прогулов. Ничего, я справку у немцев взял, мол, по независящим от меня обстоятельствам поздно учиться начну. Те, правда, справку не давали, но добрым словом и пистолетом уговорить удалось…
– Ладно, юморист. Ожидай группу сопровождения, они тебя проводят.
– Только пускай встречающие будут на катере с дизелями. Баки пустые, на парах лечу по воде.
– Принял, встретят как надо.
Встретили меня действительно отлично, два бронекатера вышли из Невы и устремились навстречу. Когда я сбросил скорость, они, догнав, встали по обоим бортам, пришвартовавшись, а потом моряки хлынули на палубу и долго кидали меня в воздух под смех и шутки, и под мои вопли, чтобы поставили
В воздухе несколько звеньев висело, крутясь на разных высотах. Некоторые пары спускались ниже да приветливо качали крыльями, похоже, уже все знали, что я от немцев сбежал, и как могли, приветствовали меня. Потом катера отошли, и мы направились к пирсу, где уже организовывали торжественную встречу. В этом мне признался один из командиров катеров. Немцы всё же появились, видимо собрали всё, что можно, даже финнов подтянули, и эту армаду бросили на Ленинград. Тут выяснилось, что советских истребителей было даже больше, чем я видел, не пять звеньев, а несколько полков – точно. Потянулись к водам залива первые траурные дымы, но немцы рвались к нам упорно. Сами мы уже входили в устье Невы. Драка шла в воздухе страшная, к нашим то и дело подходили подкрепления, не понятно, откуда здесь столько истребительных полков, включаясь в ту свалку, что шла. Около тридцати минут шли воздушные бои, но немцы прорваться к городу не смогли, зенитчики только эпизодически участвовали в этом сражении. Когда мы подходили к нужному пирсу, один бронекатер подошёл ближе. Второго не было, ушёл в бухту, на случай, если потребуется поднимать с воды наших лётчиков. Туда всех бросили. Так, с его слов, наши потеряли около двадцати истребителей, немцы около восьмидесяти бомбардировщиков, точно чуть позже сообщат, но прорваться к городу им не дали.
На катере я был не один, с тремя моряками, что мне оставили командиры бронекатеров. Пока один управлял катером, он рулевым был, это дело знал, ну а я указал, какие приборы за что отвечают, так что разобрался быстро. Второй помогал, а третий стоял у открытых дверей обеих кают с ППШ на груди, пленных охранял. Их развязали, чтобы привели себя в порядок. Пока мы двигались, я в основном наблюдал за воздушным боем. Когда ещё такое эпическое сражение увидишь. Вот и я считал, что это редкость, иначе не спровоцировал бы, когда открыто сообщал о пленных. Не скажу, что это подстава, это я про наших лётчиков, хотя так можно подумать, скорее я как немцам, так и нашему высшему руководству сообщал о своём триумфальном возращении. Люди разные, особенно наверху, уж я-то это знаю, много недоброжелателей, которые в уши шепчут про меня всякую грязь. А сейчас им останется только засунуть язык в задницу и молчать, а лучше сесть на неё. Я должен был сделать своё возвращение ярким.
По словам рулевого, до места торжественной встречи осталось минут десять. Так что я рванул вниз, готовить пассажиров. Когда мы подошли к пирсу, там и флотский оркестр был, и толпы ленинградцев, народу хватало. Даже оцепление выставили из милиционеров, генералитета хватало, корреспондентов и, конечно, адмиралов, которые тут и командовали парадом. Когда катер причаливал, двое матросов на пирсе помогли, сам я в этом не участвовал, оркестр заиграл, все приготовились, и многие ахнули, когда я вывел на палубу полностью одетых пассажиров, со всеми их регалиями. Только несмотря на торжественность момента, выводить их на пирс по сходням я не спешил, а поставив на палубе, стал щёткой проходить по форме, убирая мелкие недостатки. Тут ещё заметив, что сапоги у одного не очень ярко блестят, достал из кармана тряпочку и начал наводить блеск.
– Александр, может, поторопишься? – услышал я с пирса знакомый голос.
Мой музыкальный слух утверждал, что именно с ним я общался вместо молодого радиста. Обернувшись, я посмотрел на адмирала, стоявшего в первом ряду.
– Да вы что? – воскликнул я. – Тут такая торжественная встреча, а мои пленники будут выглядеть как шаромыжники? Да я же умру со стыда. Сейчас я, быстро. Всё должно быть идеально.
В этот раз мне не мешали, наоборот, с интересом смотрели, что будет дальше. Заметив грязный след на щеке у генерала, я достал носовой платок и, поплевав на него, стал оттирать щеку, зрители за спиной, которые это видели, начали посмеиваться. Достав из кармана монокль, я посмотрел на Дёница, он бы ему хорошо подошёл, да и адмирал мне нравился, не хотелось его так позорить, как генерала, так что, подойдя к последнему, попытался вставить. Генерал дёрнул головой и отшатнулся, этого издевательства он уже не выдержал. За спиной у меня уже откровенно звучал смех. Сунув тому под нос кулак, да и моряк громко клацнул, взводя автомат, так что генерал покорился, и я вставил ему монокль. Я его в кармане того капитана нашёл. Задумчиво держась пальцами правой руки за подбородок, обойдя эти две скульптуры на палубе, я ещё раз внимательно посмотрел
– Вроде нормально! – громко сказал я. – Можно начинать.
И тут же зрители взорвались воплями радости, орали все, от простых зрителей до генералов. Просто безумие какое-то так выплёскивать свою радость и восторг. Да-а-а, такой встречи у меня ещё не было. И опять качать начали, подбрасывая в воздух, и генералы с адмиралами. Как дети малые.
Когда это буйство немного стихло, снова заиграл оркестр, он вообще всё время поддерживал эту встречу, только сейчас его стало слышно. Оказалось, на пирс подогнали машину с большими рупорами, и мне дали немного допотопный микрофон, на радио в студии у нас куда лучше были. В общем, попросили описать, кого я привёз. Поздоровавшись со всеми присутствующими, в первых рядах корреспонденты были, несколько раз срабатывали вспышки фотоаппаратов, я начал рассказ:
– Всё описывать я, извините, не буду, потому что уже сейчас это является военной тайной, вон, как видите, некоторые чекисты согласно кивают. Описывать, как я попал в плен, тоже не буду, меня нагло похитили, а вот остальное без подробностей кратко расскажу. Так получилось, что мне удалось сбежать, причём в воздухе, когда меня перевозили на транспортном «юнкерсе». Воспользовался безалаберностью охраны. А когда перебил их, не ожидали они этого от мальчишки, выпрыгнул с парашютом. Управлять я не умел, а лётчики погибли, когда граната в салоне взорвалась. Самолёт упал в двух километрах от окраины Берлина. Вот скажите, если бы с вами случилось подобное, неужели вы бы не воспользовались и не погуляли по улицам Берлина, логову наших врагов? Я не стал убегать к нашим быстрее собственного визга, а пошёл смотреть, как живут берлинцы. Оказалось, о моём побеге знают, тела в обломках самолёта не нашли, и уже начались поиски, все германцы, даже жители столицы Германии искали Полякова. Я сам не раз видел на улицах Берлина, как избивали несколько мальчишек, похожих на меня. Изучая город, я купил несколько газет на память, так там на всю страницу моё фото и сумма за мою голову, если кто-то меня найдёт. Вот она, газета, я её с собой взял. Кому интересно, можете посмотреть, только с возвратом. Я её на стену повешу, память какая-никакая… Так вот, погулял по городу, набрал припасов и решил, что пора домой. Тем более школа, уроки начались. Так, путешествуя по Германии и уходя от облав, добрался до берега Балтийского моря. Там мне с многочисленными приключениями удалось угнать этот катер, что стоит за моей спиной. Сейчас рассказывать не буду, но я надеюсь написать за зиму мемуары. Вместе с катером мне достались вот такие пассажиры. Один командующий подводным флотом кригсмарине, адмирал Дёниц, моряки его знают, слышали, а вот о втором хочу рассказать особо. Я сделал всё, чтобы этот генерал попал в руки советского правосудия, слишком много на его руках крови наших сограждан…
Если до этого многие из слушателей переговаривались, делясь с соседями впечатлениями, тот тут всё стихло, все превратились в одно больше внимание, как военные, так и простые граждане. Особенно чекисты напряглись, тут взвод НКВД был, наверняка и особистов разных хватало. Ну а я продолжал, под пристальными взглядами слушателей, которые переводили взгляды с меня на генерала и обратно, описывать прегрешения этого нациста:
– Итак, Герман Рейнеке, генерал пехоты, с началом войны Германии с Советским Союзом начальник Службы военнопленных. Именно он заявлял, что главная цель каждого советского человека состоит в том, чтобы уничтожить Германию, следовательно, все советские люди должны рассматриваться как смертельные враги рейха, и относиться к ним нужно соответственно. Осенью сорок первого года Рейнеке отдал приказ: «Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые в истории германский солдат сталкивается с врагом, который имеет не только военную подготовку, но и опыт большевистской политической школы, пагубно отражающейся на людях. В связи с этим на русских не распространяются требования Женевского соглашения относиться к ним как честным солдатам» Исходя из таких установок, Рейнеке отдавал приказы о жестоком обращении с советскими военнопленными, в случаях отсутствия других возможностей, размещении их под открытым небом, о расстреле пытавшихся бежать из плена. Жёсткие меры Рейнеке привели к тому, что смертность среди советских военнопленных достигла семидесяти процентов… Я лично прошу арестовать генерала Рейнеке как военного преступника и судить его со всей суровостью советских законов.
Шум поднялся не слабый после того, как я закончил, оглушал, возмущения было много, но милиция быстро навела порядок. Адмирал Трибуц, тот самый, что командовал встречей, принял адмирала с генералом и получил их документы. Мы немного отошли в сторону, воспользовавшись краткой передышкой, и тот вдруг сообщил:
– Товарищ Берия вылетел в Ленинград. Попросил тебя его дождаться. А то говорит, что ты очень быстрый.
– Ну да, я сегодня вечером хотел оправиться домой… Ладно, подождём. Кстати, я тут на абордаж в одиночку шнелльбот взял, ну и свежие карты с минными полями позаимствовал. Те, что на выходе из залива мельком обозначены, а вот все остальные очень подробны. Интересует?