Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)

Тарле Евгений Викторович

«Много стоило мне труда дать ему уразуметь, - пишет Метакса, - что такового обещания не в силах дать ни сам султан Селим, потому что союзники почитают все Ионические острова не покоренною добычею, но землями исторгнутыми токмо от владений французов, и в коих все до последней пушки должно оставаться неприкосновенным. Я Али-паше представил, что бескорыстное содействие даст ему случай обезоружить врагов своих при Порте Оттоманской, а особенно Низед-пашу, бывшего тогда верховным визирем, и утвердить самого султана в хорошем об нем мнении, чем влияние его по всему матерому берегу еще более увеличится, что и высочайший российский двор не оставит, конечно, при случае оказать ему своего благоволения и наградит его щедрыми подарками»⁵⁶.

Долго не соглашался Али-паша «променять» пушки и галеры, в которых ему отказывали, на довольно неопределенные обещания будущих турецких и российских милостей. Помогло делу то, что очень уж к тому времени испортились отношения между этим опасным и сомнительным «губернатором» Эпира и константинопольским правительством.

«Он (Али-паша - Е. Т.),- пишет Метакса, казался мне весьма озлобленным на Порту, может быть и притворно». «Я здесь силен, - говорил Али-паша Метаксе.
– Скорее султан будет меня бояться в Стамбуле, нежели я его в Янине. Алчность к моим сокровищам заставит его, может быть, воевать со мною, но все они в заблуждении: я не так богат, как они думают».

Все-таки Али-паша как раз в то время стал сильно побаиваться султана. Он даже пожаловался Метаксе, что алчные константинопольские министры берут у него большие взятки, а никакого толку от этого нет, - так уж часто этим министрам рубят головы в столице. «Едва сделаешь себе подпору и приятеля, он уже без головы, а ты без денег», - так горько жаловался Али-паша, очевидно, считая подобный непорядок прямо издевательством над своей личностью.

Али-паша в конце концов согласился оказать помощь Ушакову, сообразив, что это согласие, может быть, в самом деле рассеет темную тучу, собиравшуюся против него в Константинополе. Но на одном условии Али-паша настаивал. «Скажи мне свое мнение откровенно, - внезапно спросил он Метаксу, - думаешь ли ты, что независимость, которую ваш адмирал провозглашает здесь, будет распространена и на греков матерого берега?» «Конечно нет, - отвечал Метакса, у которого был готов ответ на этот неизбежный вопрос,-прочие греки не под игом французов, как ионийцы, а подданные султана»⁵⁷. Тем самым Превеза оставалась в руках Али-паши, и он избавлялся от дальнейших беспокойств в своих владениях «на матером берегу».

Но неудобный это был «союзник» для Ушакова, принужденного к нему обратиться. Греки жестоко обеспокоились и боялись, что Али-паша, раз допущенный на остров Корфу, уже не уйдет оттуда.

Быстрые успехи Ушакова на островах Занте, Цериго, Кефалония, Св. Мавры были учтены французским командованием на о. Корфу довольно правильно. Французы поняли, что если греческое население островов всячески помогает русским и их поддерживает, то это происходит прежде всего от очень бесцеремонной завоевательно-грабительской практики французского поведения на всех этих островах, царившей вплоть до прихода русской эскадры. Поэтому в этом оставшемся еще и наиболее сильном оплоте французской власти, то есть на о. Корфу, французское командование решило повести усиленную агитацию, рассылало воззвания и обращалось к населению как к «союзникам» в общей борьбе. «Французы.., укрепясь в крепостях и на острове, бесподобно употребляют теперь все пронырливости обратить островских жителей к себе и уверяют их о их заблуждении, объясняют, что мы их совсем обманули, всеми возможностями стараются уверить их, что они обмануты, каковые об оном выдают и рассылают по всему острову в великом количестве печатные листы и публикации», - сообщает Ушаков посланнику Томаре.

12. Атака и взятие острова Видо, капитуляция острова Корфу

Адмирал в самом деле был в трудном положении. Он хорошо понимал, что если среди населения острова Корфу стали проявляться «замешательство и развраты», то происходит это не столько от красноречия французских «печатных листов», сколько потому, что греки смущены и раздражены участием Али-паши и его головорезов в готовящемся штурме обеих крепостей острова Корфу. «Необходимость одна понудила нас противу упорного желания здешних островских обывателей взять малое количество войск от Али-паши, и сие привело жителей в такую расстройку, что бесподобно (беспримерно - Е. Т.). Я стараюсь всеми возможностями успокаивать и уверять их, что все таковые войска находятся под собственным моим начальством, что я стараться буду не допускать их ни до чего, что бы могло жителей обеспокоивать, но единственно с ними общими силами вместе блокировать и взять крепости, а что потом обыватели островские останутся на таковых же правах, как и прочие острова, - хотя таковое старание мое и оказываемые всегдашние благоприятства успокаивают их несколько, но за всем тем многие колеблются и большей частью от нас уже отстают…»⁵⁸

Али-паша обещал прислать в помощь Ушакову 3000 албанцев и отпустил Метаксу с подарками. Спустя несколько дней, 2 (13) февраля, Али-паша, в богатейшей одежде и окруженный великолепной свитой, явился с визитом к Ушакову на адмиральский корабль. А начиная с вечера 10 (21) февраля на судах стали прибывать выделенные Али-пашой войска. Всего прибыла около 2500 албанцев вместо 3000 обещанных. Не обмануть гяура хоть немножко Али-паша никак не мог.

11 (22) февраля посланный им отряд высадился в порту Гуино на о. Корфу. Как увидим дальше, особого толку от этого запоздавшего подкрепления не получилось, и албанцы (во всяком случае - отдельные части их) вызвали своим поведением такой гнев и такое презрение со стороны Ушакова, что он воспретил даже пускать их в город Корфу после окончательной своей победы.

Нужно снова напомнить, что войска Али-паши называются тут, как назывались и тогда, «албанцами» лишь для краткости: настоящих албанских жителей там было меньше, чем турок.

Неожиданно двое других пашей прислали Ушакову еще 1750 человек, так что в общем этих «албанцев» оказалось 4250 человек. Но и такая подмога была мизерна сравнительно с теми силами, какие были обещаны султаном (12 000 чел.).

Много хлопот было с отрядом Али-паши, а польза оказалась совсем ничтожная. Не желая сражаться, турки, однако, во время своего пребывания на Корфу обнаруживали большую энергию в грабежах, буйствах, нападениях на церкви с целью их ограбления и т. д. Штурм неприступных укреплений Корфу был произведен русскими. Все сделали русские и только русские, помощи они фактически ни от кого не получили.

Ни от хитрого, ничем не стеснявшегося Али-паши, ни от «регулярных» турецких сил Кадыр-бея Ушаков реальной подмоги не имел. «…дела сколько здесь не счесть, вся блокада и во всех рассылках и во всех местах, и все успехи производимые деланы все одними моими только судами, а из турецкой эскадры кого ни посылаю, пройдет только час-другой - и тотчас назад идет. Когда велю где крейсировать и не приходить назад к нам, то отошед остановятся и дремлют все время без осмотрительностей… Я измучил уже бессменно всех моих людей в разных местах… Прилежнейшие наши служители (матросы), от ревности и рвения своего желая на багареях в работу и во всех бдительностях а дождь в мокроту и в слякоть, обмаранных в грязи. все терпеливо сносили», - так описывал Ушаков положение вещей во время борьбы за Корфу⁵⁹. При этом эскадра была очень плохо снабжена боезапасом: «Недостатки (скудость) наши, бывшие при осаде Корфу, во всем были беспредельны, даже выстрелы пушечные, а особо наших корабельных единорогов необходимо должно было беречь на сильнейшие и на генеральные всего производства (всей операции - Е. Т.) дела. Со мной комплект только снарядов к орудиям, тотчас можно было бы их расстрелять и расстреляли бы мы их понапрасну, весьма с малым вредом неприятелю…» Поэтому Ушаков медлил со штурмом, пока не подошли все его суда и не стало возможным укрепиться па более выгодных позициях.

С прибытием присланного Али-пашой албанского отряда, а также небольших отрядов других пашей, Ушаков ускорил приготовления к штурму. Усилилась бомбардировка крепостных укреплений. Адмирал решил начать действия против о. Видо, в то же время не прекращая и обстрела обеих крепостей о. Корфу.

Совершенно внезапно большинство албанского отряда отказалось участвовать в готовившемся общем штурме. Началось с того, что отряд Али-паши не пожелал участвовать в штурме Видо. Только ли тут действовало отсутствие дисциплины, свойственное воинству Али-паши и проявлявшееся особенно часто в тех случаях, когда сам предводитель отсутствовал, или же коварный Янинский паша дал понять командному составу посланного им отряда, что незачем особенно усердствовать, но результат оказался плачевным. «Для убеждения их адмирал (Ушаков - Е. Т.) ездил сам на берег и обнадеживал их в успехе, видя же, что ничто не помогло албанцев убедить соединиться с нашими войсками, он хотел было понудить их строгостью к повиновению, но тогда они почти все разбежались, оставя начальников своих одних». Но эти начальники оказались вполне достойными своих подчиненных. «Адмирал, услыша от сих последних, что он предпринимает дело невозможное, усмехнулся и сказал им: «ступайте же и соберитесь все на гору при северной нашей батарее, и оттуда, сложа руки, смотрите, как я в глазах ваших возьму остров Видо и все его грозные батареи»⁶⁰. Только немногие из отряда Али-паши пошли за Ушаковым.

Действия против о. Видо были предприняты 18 февраля (1 марта) в семь часов. Атака была начата кораблями флота, быстро занявшими по сигналу адмирала свои места по диспозиции. Против каждой из пяти батарей противника действовала заранее определенная группа кораблей, которые должны были сломить сопротивление батарей и тем обеспечить высадку десанта. Французы энергично и упорно сопротивлялись. Пользуясь близостью русских кораблей, подошедших к берегу на дистанцию картечного выстрела (2-2,5 кабельтова), противник попытался стрелять калеными ядрами, с целью вызывать на них пожары, однако мгновенно засыпанные картечью и ядрами батареи вынуждены были отказаться от этого сравнительно медленного способа стрельбы и перейти на обыкновенные ядра и картечь⁶¹.