Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800)

Тарле Евгений Викторович

5. Ионические острова под владычеством французов

Группа Ионических островов называлась также с давних пор «Семь островов». Под этим названием понимались острова: Корфу, Кефалония, Св. Мавра, Итака, Занте, Цериго, Паксо. Ряд других островов, тоже входящих в этот архипелаг (Фано, Каламо, Меганисси, Касперо, Цериготто, Антипаксо, группа мелких островков Строфады или Стривали), примыкает к перечисленным семи островам и очень редко упоминается в документах. Климат островов мягкий, как в средней Италии, но летом большие жары. Почва Для земледелия, садоводства, виноградарства и огородничества очень благоприятная. Маслины произрастают в изобилии. Есть соляные варницы; всегда существовала обильная охота за дичью, и охотничий промысел с давних пор был очень развит, так же как и рыболовство. Кое-где (на о. Корфу, на о. Занте, на о. Кефалония) существовала в те времена уже довольно развитая ремесленная деятельность (ткачество, ювелирное и кожевенное дело, прядение шелка и др.).

В самом конце XVIII в. на Ионических островах существовала немногочисленная аристократия, которая, однако, уже не пользовалась былыми феодальными правами над личностью землевладельца, а мелкое крестьянское землевладение было очень развито и крестьяне, жившие недалеко от городов, старались без участия торговых посредников сами сбывать в города сельскохозяйственные продукты. Более крупные землевладельцы сдавали нередко свои земли в аренду. При этом крупные поместья принадлежали не только дворянам-аристократам, но часто и лицам недворянского происхождения. При младенческом состоянии тогдашней статистики в этих местах авторы, писавшие об Ионических островах,избегали давать какие-либо точные указания о классовом составе населения всех этих островов. Есть французское, но лишь общее, показание, по которому все население Ионических островов составляло в 1799 г. 242 543 человека. Казалось бы, что если «аристократы» могли не любить французов, приносивших лозунги первых лет революции о равенстве и свободе, то уже крестьяне-то во всяком случае должны были быть на их стороне. Но французский офицер, капитан Беллэр, наблюдатель и участник событий на Ионических островах, передает, что именно крестьяне сразу же стали на сторону русских, как только Ушаков подошел к Ионическим островам. Вот, например, что случилось (еще до высадки русских) на о. Занте: «более восьми тысяч вооруженных крестьян, сбежавшихся со всех концов острова ночью, собрались вблизи города под русским знаменем. Эти бунтовщики решили помешать французам препятствовать высадке неприятеля (русских - Е. Т.)»²³.

Наконец, казалось бы, что среди городского населения можно было бы ждать проявления сочувствия французам, «сыновьям великой революции», по тогдашнему ходячему выражению. Но и здесь не было сколько-нибудь прочной симпатии к французским завоевателям. Одной только агитацией дворян нельзя, конечно, объяснить ни массовых антифранцузских выступлений крестьян, ни такого сильного брожения среди буржуазии («les bourgeois de Corfou»), что французскому командованию пришлось и разоружать горожан, и усмирять артиллерией мятежников, и приказать сжечь целое предместье, и все это еще до прибытия русской эскадры²⁴. Явно недоумевая сам по поводу такого «всесословного» отрицательного отношения к французам, капитан Беллэр предлагает читателю явно неудовлетворительное идеалистическое объяснение: греки и русские одной и той же православной церкви.

Мы дальше еще увидим, что есть и другое, гораздо более реальное объяснение: французы очень мало церемонились с собственностью и крестьян и горожан.

У нас есть одно очень ценное показание беспристрастного свидетеля, посетившего Ионические острова в 1806 г. Описывая царившие там условия, он утверждает, что французы, захватив в 1797 г. острова, не только не стали на сторону крестьян-арендаторов, но, напротив, своей политикой помогали помещикам угнетать крестьян, стараясь тем самым утвердить свое господство: «Дворянство отдает земли свои на откуп и беспрестанно ропщет на леность и нерадение мужиков, будучи не в силах принудить их к трудолюбию, ибо мужики до срока условий остаются полными хозяевами и не платят своих повинностей; посему помещики издавна почитаются у них врагами. Французы, обнадежив дворянство привесть в послушание народ, были приняты (дворянами) в Корфу с радостью, но ничего не сделали, кроме того, что некоторым, кои более им помогали, дали лучшие земли, отнимая оные по праву завоевателя у тех, которые им не казались (не нравились)»²⁵. Мудрено ли, что крестьянство ненавидело французских захватчиков?

Таким образом, обстоятельства складывались для Ушакова благоприятно. Мог ли рассчитывать на какую-нибудь поддержку со стороны греческого населения французский главнокомандующий генерал Шабо, о котором рассказывает Беллэр, всецело ему сочувствующий, его подчиненный и очевидец усмирения взбунтовавшихся горожан Корфу, которые укрепились в Мандухио - предместье города Корфу? «Генерал, видя упорное сопротивление греков и желая щадить свои войска, велел бомбардировать Мандухио артиллерией с Нового форта, с двух полугалер и бомбардирского судна «Фример». Огонь этой артиллерии принудил бунтовщиков покинуть дома, которые они занимали. Чтобы отнять у них надежду на возвращение туда, и чтобы особенно наказать жителей, генерал приказал сжечь предместье. Вследствие этого гренадеры 79-й полубригады вошли туда. Одни из них сражались с греками, тогда как другие, снабженные факелами и горючими веществами, рассеялись по домам и поджигали их… После семи часов сражения бунтовщики были вытеснены из их позиций и большинство домов в Мандухио было сожжено»²⁶.

После этих предварительных замечаний о том, что творили французские захватчики на островах еще до прибытия Ушакова, для нас многое станет понятным в его успехах, к последовательному рассказу о которых и переходим.

6. Освобождение островов Цериго и Занте

28 сентября (9 октября) 1798 г. Ушаков подошел к о. Цериго (Чериго). В тот же день с фрегатов «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» на остров был высажен десант, который занял крепость Св. Николая. Французы укрылись в крепости Капсала. 1(12) октября эта крепость подверглась комбинированной атаке со стороны десанта, трех русских фрегатов и одного авизо. Французы сопротивлялись упорно, но не очень долго. Подавленный мощью артиллерийского огня и стремительностью атаки, французский гарнизон уже через несколько часов принужден был вывесить белые флаги. Ушаков поставил мягкие условия: французов отпускали «на честное слово» (не сражаться в эту войну против России), и им позволено было выехать в Анкону, занятую тогда французским гарнизоном, или в Марсель.

Здесь Ушаков впервые начал осуществлять план, который он, по-видимому, наметил еще до открытия военных действий. Население (греки по преимуществу) встретило русских с необычайным радушием, и Ушаков своим первым же распоряжением еще усилил эти благожелательные чувства: он объявил, что поручает управление о. Цериго, попавшим в его власть, лицам «из выборных обществом дворян и из лучших обывателей и граждан, общими голосами признанных способными к управлению народом»²⁷. Острову давалось местное самоуправление, причем выборы на первых порах ограничивались двумя классами: дворян и торгового люда (купцов, судовладельцев, домовладельцев). Конечно, это самоуправление было подчинено верховной власти адмирала Ушакова, но, по обстоятельствам времени и места, самоуправление с правом поддерживать порядок своими силами, с правом иметь собственную полицию, с охраной личности и собственности от возможного в военную пору произвола привело в восхищение островитян.

Чтобы вполне объяснить восторженный прием, которым так обрадован был адмирал Ушаков, нужно вспомнить историческую обстановку, в которой совершалось освобождение Ионических островов от французов русскими моряками.

В самой Франции это были годы крутой крупнобуржуазной реакции, время жестокого гонения на якобинцев. К 1798-1799 гг. уже миновало то время, когда французов с надеждой встречала как освободителей часть (и значительная часть) населения стран,куда они входили победителями. Крутая эволюция, превратившая «войны освобождения» первых светлых времен революции в войны завоевания и ограбления,-эволюция, уже очень заметная в 1796 г., при первом вторжении Бонапарта в Италию, продолжалась все ускоряющимся темпом в течение 1797-1799 гг. Греки и славяне Ионических островов, итальянское крестьянство Обеих Сицилий и Церковной области, египетские феллахи на берегах Нила жестоко чувствовали суровый военный деспотизм победителей, полнейшее свое бесправие перед французами и ощущали французское завоевание как грабительский захват, потому что в большей или меньшей степени грабеж населения в этих южных странах, занятых французами, практиковался невозбранно. Пресловутый лозунг, брошенный генералом Бонапартом, - «война должна кормить себя сама», - приносил свои плоды²⁸. Даже та часть населения, которая в других местах больше всего поддерживала французов, то есть буржуазия, здесь, на Ионических островах, не оказала им ни малейшей помощи: ведь эти «Венецианские», как их называли, острова, так долго состоявшие в тесной связи с Венецией - богатой торговой республикой, почти никогда не знали угнетения буржуазного класса феодальным дворянством, а от военных постоев, от произвола и грабежа французов именно торговцы в городах страдали в первую очередь. В Калабрии, Апулии, Неаполе положение было иное: если часть крестьянства и городской неимущий класс остались в общем врагами французов, то часть буржуазии («образованный класс») стал на сторону Французской республики. Но несмотря на кратковременность пребывания французов в королевстве Обеих Сицилий, к концу этого пребывания даже и в среде буржуазии успели обнаружиться симптомы недовольства: стали замечать, что французское завоевание имеет в виду интересы не столько итальянской, сколько французской крупной буржуазии. Все это было уже задолго до установления военной диктатуры и полного самодержавия Бонапарта 18 брюмера 1799 г.

Такова была та солидная почва, которая подготовила благоприятное для русских настроение среди части населения сначала на Ионических островах, а потом в Южной Италии. Если же на Ионических островах это благожелательное настроение населения выразилось в столь бурновосторженных формах, то не следует забывать, под каким террором жило христианское (греческое по преимуществу) население островов. Ведь Ушаков явился тогда, когда могущество Али-паши Янинского на западе Балкан находилось в зените. А о том, что между французами и Али-пашой уже велись переговоры, на островах были осведомлены.

Наибольшую ненависть населения Ионических островов французские захватчики возбудили к себе именно своей временной дружбой с Али-пашой, который, почувствовав эту поддержку и опираясь на нее, подверг страшному опустошению ряд селений, истреблял там (в Нивице-Бубе, в селе св. Василия, в городе Превезе, в других местах) христианское (греческое и славянское) население. Около шести тысяч человек было перерезано. Вешали для забавы семьями по четырнадцать человек на одном дереве, сжигали живьем, подвергали перед убийством страшнейшим пыткам. Изверг Юсуф, командующий войсками Али-паши, предавался всем этим зверствам именно в последние месяцы перед появлением Ушакова. «Можно представить себе без труда, какое впечатление эта мрачная драма произвела на Ионических островах. Популярность французов не могла противостоять подобным испытаниям», - пишет гречанка Дора д'Истрия, не желающая показать из любезности к своим французским читателям, что, помимо гибельной для греков политики «дружбы» французов с Али-пашой, французская популярность была подорвана уже очень скоро после 27 июня 1797 г., когда генерал Бонапарт, уничтожив самостоятельность Венецианской республики, послал одного из своих генералов (Жантильи) занять Ионические острова²⁹. Грабежи и поборы всякого рода и полное уничтожение даже того очень скромного самоуправления, которым пользовалось население при венецианском владычестве, водворение полнейшей военной диктатуры - все это еще до разбойничьих подвигов Али-паши на албанском берегу сделало французских захватчиков ненавистными большинству обитателей Ионических островов, особенно крестьянам. Это сильно облегчило Ушакову освобождение Ионического архипелага.