Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.

Агава Хироюки

В марте 1928 года Ямамото возвращается в Японию. Короткое время после приезда он прикреплен к морскому генеральному штабу, а потом стал командиром крейсера «Исудзу», а в декабре его перевели командовать авианосцем «Акаги». Для капитана, работавшего военно-морским атташе в Америке, внешне это похоже на понижение в должности — принять под начало легкий крейсер, использовавшийся для транспортных нужд; но настоящая цель этих назначений — дать ему возможность вспомнить море, перед тем как перейти на большой корабль типа «Акаги», поскольку долгое время он работал на берегу. Как вспоминает капитан 2-го ранга Кондо Тамедзиро, штурман по специальности, Ямамото командовал своим кораблем с искусством профессионального навигатора.

Его

отношения с подчиненными в некоторой степени необычны. Большинству командиров боевых кораблей не понравилось бы, войди они в кают-компанию и застань своих офицеров за игрой в го, шоги или маджонг, да и младшие офицеры обычно тут же сбегают, увидев неподалеку капитана. Но Ямамото вовсе не выражал недовольства, а просто останавливался рядом и наблюдал за игрой, хихикая про себя, а потому его офицерам жилось спокойнее. Факт, что Ямамото научился играть в маджонг, когда был капитаном «Исудзу». Как-то, увидев Кондо и других игроков, он попросил обрисовать в общих чертах смысл игры — и моментально обыграл их. А закончив разгром остальных, произнес:

— Меня эта игра не впечатляет — здесь многое зависит от везения. Лучше я научу вас играть в бридж.

Но очень скоро заявил им: чтобы хорошо играть, ни у кого из них не хватает интуиции, — и ушел. Впоследствии он проявлял совсем небольшой интерес к игре в маджонг или бридж со твоими подчиненными. Но часто хвастался Кондо, что некий американский моряк должен ему огромную сумму денег.

Кратко обрисуем карьеру Ямамото в последующие годы. Меньше года он командовал «Акаги»; потом его назначили в бюро по морским делам при морском министерстве. Вскоре после этого сопровождал Такарабе Такеси и Сакондзи Сейзо в поездке на Лондонскую конференцию по морскому разоружению (1930) в качестве ассистента при японской делегации. В Японию вернулся контр-адмиралом и возглавил технический отдел департамента аэронавтики. На этом посту оставался около трех лет, и морская авиация в этот период, по общему признанию, достигла впечатляющих успехов.

К периоду, когда он возглавлял технический отдел, относится одна интересная история. Бывший начальник морского генерального штаба Ямасита Гентаро скончался в возрасте 68 лет. Ямасита — племянник матери Рейко; его жена Токуко — сестра жены одного человека, который исполнял функцию посредника на свадьбе Ямамото. Посему Ямамото был в близких отношениях с домом Ямасита. По дороге с работы домой Ямасита часто заглядывал к Ямамото и без всякого почтения интересовался, дома ли «старик». А «старик» — это адмирал флота Ямасита (родился в 1863 году), военный советник императора и само воплощение благородства и достоинства. Если дочь Ямаситы отвечала положительно, Ямамото заходил поговорить со старым адмиралом, беседуя с ним в уважительном тоне, никакого намека на болтовню о картах, а потом быстро появлялся на кухне, где требовал от Токуко чего-нибудь поесть.

— Нет ничего, кроме соленого лосося и маринада, — отвечает она.

— Как раз то, что надо! — И, закатав рукава формы, он лезет руками в кадку с отрубями в поисках остатков солений.

А потом, после лосося домашнего приготовления и вареного риса, политого горячим чаем, заедал его прошлогодним маринадом и отбывал полностью удовлетворенным.

Друг сына Ямаситы, который постоянно бывал в этом доме, рассказывает, что его отеи военный старой закваски, работавший директором школы Тойяма, часто говорил ему, что Ямамото — один из самых блестящих людей, которые появились на флоте в последние годы, и что они знакомы уже давным-давно. Молодой человек не понимал, что особенного в Ямамото, будучи все же уверен, что это человек необычный. Например, он никогда не видел, чтобы его отец или «дядя Ямасита» копались руками в кадке с маринадом, тем более дремали на татами лицом вниз, при полной форме, с орденом Священного сокровища 2-го класса на кителе. Трудно было поверить, что Ямамото действительно контр-адмирал.

Как

отсюда вытекает, Ямамото себя чувствовал комфортнее с Токуко, чем с самим адмиралом. Задолго до своей кончины Ямасита находился в критическом состоянии. Когда он впадал в забытье, ему не хотелось ни на секунду отпускать от себя Токуко. Ямамото, который каждый день заходил проведать адмирала, заметил, что Токуко уже не выдерживает такого режима; однажды вечером он попросил ее дать ему темно-синее кимоно, которое она часто надевала дома, вместе со шнурками, и позволить сидеть у постели адмирала. Ямасита время от времени открывал глаза, не приходя в сознание полностью, и, не соображая, что в знакомом кимоно рядом с ним сидит Ямамото, успокаивался и снова засыпал. Таким образом Ямамото удалось дать Токуко возможность хоть немного отдохнуть.

После работы руководителем технического отдела Ямамото в октябре 1933 года назначен командиром 1-го дивизиона авианосцев. На его флагмане «Акаги» он уже когда-то служил. В этот период, когда ему шел уже пятидесятый год, он многое изучил как в авиации, так и в военном деле. Но его чтение не ограничивалось этими предметами. Корабль стоял в Сасебо на карантине, а штаб эскадры временно перенесен на «Риуйо», где капитан Кувабара Торао. Между каютой главнокомандующего и каютой капитана располагалась общая душевая комната. Однажды ночью Кувабара встал по малой нужде, вошел в душевую без стука — и обнаружил Ямамото: сидит в туалете и читает книгу древнего китайского военного стратега Сун Цзу.

Нельзя сказать, что Ямамото всегда серьезно настроен и прилежен в учебе; в нем всегда что-то от озорного мальчишки, ему нужен выход для бурлящей энергии. Хонда Икичи, принятый на работу в технический отдел департамента аэронавтики в тот же день, когда Ямамото стал его главой, пришел в офис рано утром и увидел на столе Ямамото книгу на иностранном языке. «Ага, учится, как всегда», — хмыкнул он про себя, но, раскрыв книгу, обнаружил, что это какой-то порнографический роман на английском.

Один человек, не моряк, побывал на «Акаги» при Ямамото — командире 1-го дивизиона авианосцев и рассказывал, как его привел в восторг показательный бой двух летчиков-истребителей на встречных курсах прямо над кораблем. Ямамото вдруг стал серьезным и произнес:

— Вам может показаться, что это сплошное развлечение. Но при резком пике может случиться кровоизлияние в легкие и вы укоротите жизнь на несколько лет. Такая тренировка недопустима для тех, кому за тридцать. По правде, мне не нравится, что мои ребята занимаются такой тренировкой. Но этого не избежать, это нужно родине.

После восьми месяцев командования 1-м дивизионом авианосцев Ямамото снова перевели на берег, для работы в морском генеральном штабе и морском министерстве; это произошло в июне 1934 года. А вскоре после этого его назначили делегатом на переговоры, предваряющие Лондонскую конференцию по морскому разоружению, и он* поехал в Лондон. Что произошло в период между этим и его возвращением в Японию, уже описывалось выше.

К тому времени, как Ямамото стал главой департамента аэронавтики, у него не оставалось сомнений, что авиация призвана играть ведущую роль в вооружении флота. В решающей битве на море главная роль принадлежит самолетам и специальным группам, базирующимся на авианосцах, — для него это уже очевидно, и спорить тут не 6 чем. Однако неверно считать, что так думали многие в высших эшелонах японского флота. В действительности все наоборот: морские офицеры командного состава в большинстве все еще возлагали надежды на гигантские линкоры и мощные пушки — классическая концепция Объединенного флота; согласно ей авиация была не более чем вторичным оружием. Добейся Ямамото своего, морской авиакорпус стал бы авиаморским корпусом, а линкоры — белыми слонами. Одно зарождение такой идеи — нечто вроде богохульства в глазах тех, для кого блистательные традиции императорского флота сформировались еще в битве в Японском море.