Адская машина
Шрифт:
Теперь "Wingstar" лежали перед ним, спеленатые, как дети, тонкой цветной бумагой. Он снарядил еще около десятка патронов, тщательно завертывая гильзы и проверяя их по размеру. Несколько раз прошел прогонкой и удовлетворенный поставил снаряженные патроны рядом с ружьем цепочкой, как домино...
Я ПОМНЮ, что такое тропический дождь и жара. Это гнусное сочетание заставляло ржаветь даже нержавейку. Оружие за два дня покрывалось налетом противной слизи, его прятали под куртками, заворачивали в промасленные тряпки, чистили, не переставая, но оно все равно ржавело. Толька фантастическая неприхотливость "калашей" спасала положение. Их не брало ничто: покрытый слизью, грязный, нечищеный он все равно стрелял, не то, что эта капризуля М-15. И все равно, даже зная все это, чистили и холили эти смертоносные сгустки железа, как любимых лошадей. Почти каждый день все, кто не был на задании, обязаны были ходить на стрельбы в соседние заросли. У Лехи были замашки старшины-сверхсрочника, но ему прощали все за его стрельбу. Это нужно было видеть. Падая с вышибленной из под ног доски, редко кто из нас попадал в импровизированную мишень. У Лехи меньше двух пробоин не бывало...
Помню, как он прикрывал меня, пока я возился с радиостанцией, когда вьетнамские рейнджеры прищучили нас на склоне горы. Лихорадочно свертывая станцию, я только боковым зрение успевал увидеть, как он мгновенно перекатывался по каменному склону и вел прицельную стрельбу. Пули над нами свистели где-то высоко, значит он их прижал так, что палили они в белый свет, для поддержки штанов. Когда я, наконец, присоединился к нему со своим "стечкиным", он повернулся с жутковатой гримасой, отдаленно напоминающей улыбку, и сказал:
– - Вот черт, даже устал убивать...
Павел подошел к шкафу и снял стоявший наверху старомодный чемодан. Замки были сломаны, ничего дорогого и ценного в нем давно не хранилось. Аккуратно сложенные десантные куртка и брюки лежали в самом низу, на дне. Павел неторопливо переоделся, вытащил из кармана кепку, примерил... Подпоясался патронташем, часть патронов уложил в нагрудные карманы. Из оружейного ящика он достал старый десантный нож с рукояткой из наборной кожи, укрепил ножны на ноге, под правую руку, и несколько раз проверил, как он вынимается. Взгляд его упал на записку, лежащую на столе -- она напомнила о страшной действительности. Той, о которой Павел заставлял себя не думать все время с того момента, как прочел безграмотное послание уголовника...
Павел еще раз перечитал записку, плюнул на измятый листок бумаги и с размаху пришлепнул его к входной двери, Пройдя не оглядываясь через всю комнату, он резко развернулся. Коротким блеском сверкнуло лезвие и тяжелый нож вонзился в середину записки...
Алексей уже пришел в себя, только голова разламывалась от боли. Светлана нашла в его кармане платок и парень теперь сидел на полу, опершись на бревенчатую стену, и прикладывал мокрый компресс ко лбу, чтобы унять прыгающий внутри комок боли. Те трое, казалось, не обращали на них внимания. После приезда пленников заперли в доме, а сами пошли обследовать окрестности, пока не наступила темнота. Осмотром Семен остался доволен: проехать к избушке можно было только одной дорогой, той самой, по которой они сами добрались сюда. Она легко держалась под контролем, кусты были далеко, метрах в ста от избушки, и подобраться незаметно было невозможно. Мужику волей-неволей придется выйти на открытое место, будет как на ладони под его, Семена, прицелом. Посмотрим, как он тогда запоет... Лишь бы только принес деньги с собой, чтобы не пришлось возвращаться в поселок и искать их в доме. Найти-то их он найдет, только сматываться надо будет по быстрому, а на поиски надо время. Ничего, мужик видать, любит и бабу и щенка своего, принесет, куда он на хрен денется...
Пора настала подумать о том, как отсюда скоренько удрать, после всего.
– - Стас, машину перед рассветом перегонишь поближе к дороге, поставишь на краю болота, укроешь чем-нибудь и будешь ждать нас там. Мы тут утром и без тебя управимся.
Шварц привычно загоготал, потрясал лемешонковским ружьем.
– - Мы ему устроим прием-люкс...
– - Устроим, -- кротко согласился Семен, хотя внутри он весь кипел от предвкушения мести.
– - А для начала у нас есть с кем побаловаться. Вы ведь и прошлый раз хотели, оба, я же видел, да только быстро спать вас этот мужик отправил.
– - А сам-то? Ты сам не валялся?
– - И я валялся, вот он и заплатит мне... С бабой поразвлекаться можно, время есть, ночью он не сунется. А утром ему негде больше проехать, кроме как здесь. Там горка, там озеро, камыш, вот тут мы и устроим, как ты говоришь, прием. Ладно, пошли в дом, а то нас гости заждались...
В избе Шварц отыскал керосиновую лампу, взболтнул -- керосин был. На деревянных полатях валялись несколько старых одеял и одним из них Стас завесил единственное окно. Семен запер дверь, просунув в железную скобу крепкую палку. Теперь они чувствовали себя в полной безопасности -- даже если этот мужик сунется ночью, ничего у него не выйдет. Заложники в любом случае останутся здесь в их полной власти, пусть караулит снаружи сколько желает. А пока...
Семен уселся на скамью перед дощатым грубым столом, заляпаном, как почти все в избе, рыбьей чешуей и открыл "дипломат". Шварц, Стас и даже Светлана с любопытством наблюдали за его действиями. Он сначала неторопливо достал сверток, развернул тряпку, вынул пистолет, матово блестевший на свету керосиновой лампы.
– - Видишь дура, что я твоему мужику припас? Скоро он сам сюда придет за тобой, а мы его... Пиф-паф! Для тебя тоже кое-что.
– - Семен достал нож.
– Это тебе лично подарок, глянь-ка... И знаешь, куда я тебе его засажу? Вот у них спроси, они для начала тебе кое-что другое засадят...
Семен неожиданно рассмеялся, даже Стас с Анатолием вздрогнули смех Семена они слышали впервые. Он смеялся удивительно тонким голосом, как ребенок, почти пищал. Светлана передернула плечами, словно от озноба. Смеялся Семен долго и так же неожиданно прекратил, как будто его выключили...
Из "дипломата" Семен вынул бутылку водки, два стакана. Стас спохватился и из своей сумки тоже начал вынимать свертки с едой. Голод давал себя знать -- целый день они ничего не ели и сейчас набросились на еду, забыв о водке. Когда первый голод был утолен, все почти одновременно посмотрели на бутылку.
– - Пожрали -- теперь можно, -- милостиво разрешил Семен.
Пили по очереди, Семен налил себе больше, поднял стакан и издевательски поклонился Светлане:
– - За вас, мадам! Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет!
Светлане было почему-то не страшно, только омерзительно до рвоты. Эти подонки казались ей придуманными, не настоящими и все, что происходит, все не взаправду, не может быть такой мерзости. Но все-таки постепенно страх вытеснял все остальные чувства, медленно овладевал сознанием, заставлял холодеть кончики пальцев...
Прикончив бутылку, трое налетчиков молча курили и Светлана несколько успокоилась -- когда они молчали, то выглядели обыкновенными нормальными людьми. Вот они приехали на рыбалку, на охоту, ждут утра, чтобы отправиться на озеро... Она не раз наблюдала такие картины, когда к Павлу ночью, задолго до рассвета приходили наиболее нетерпеливые охотники и они сидели на кухне, пили чай или водку, молчали или разговаривали шепотом. Она любила наблюдать за ними, даже посмеивалась -- дети, ну просто дети... Этих -- детьми она не считала. Даже когда они молчали, от них исходили миазмы ненависти и грязи, даже ожидание было наполнено подлостью желаний. Что с ней произойдет, она знала и неожиданно для себя успокоилась. Она заметила, что двое из них жадно поглядывают на нее, ожидая, наверное, команды от своего главаря, но тот пока сидел, уставившись на пустую бутылку, и молча курил. Алексей, видимо, получил тяжелое сотрясение мозга: его неожиданно стало рвать прямо на пол... Шварц выругался, вскочил, ударил ногой беспомощного парня, тот молча завалился на бок и затих.