Адская закусочная Джила
Шрифт:
— Синие свечи символизируют ветер и воду, вечно свободные природные силы. При помощи этого мешочка соли я сделаю круг эктоплазматического связывания. А вот этим я нарисую руны. — Он взял в руки баллончик с краской. — Это красная краска. Красный — цвет земли, той силы, что никак не хочет отпустить тебя.
Сказав это, Эрл горделиво улыбнулся.
— Значит, руны. Вроде тех, ради которых Один пожертвовал глазом?
Решив не признаваться в том, что не знает, кто такой этот самый Один, Эрл коротко кивнул.
— Расскажи мне еще, — попросила Кэти, указывая на другие предметы. —
Улыбка слетела с лица Эрла. Он не запомнил остального, о чем рассказывал Гектор, и поэтому принялся перелистывать блокнот с записями, сделанными во время телефонного разговора. В его каракулях говорилось лишь то, что следует делать с теми или иными предметами. Магическую терминологию он записывать не стал.
Тем не менее, не желая прослыть невеждой, он смело продолжил.
— Вот это сушеный глаз ворона. С его помощью, э-э-э… вызывали духов природы. Если быть более точным, великих отцов всех птиц, что бы они могли… э-э-э… отогнать могильных демонов.
— Могильных демонов?
— Ну, да. — Эрл закашлялся, чтобы скрыть неловкую паузу и придумать более или менее правдоподобное объяснение. — Это такие ужасные существа, которые могут причинить нам немало бед, если мы не проявим осторожность. Что-то вроде гремлинов, которые обитают на кладбищах.
— Я никогда не видела гремлинов.
— А ты и могла их увидеть. Они невидимы.
— Я тоже невидима.
— Верно, но они невидимы другим образом. Их полно вокруг. Ты уж поверь мне.
— Я тебе верю.
Чтобы отвлечь ее внимание, он продолжил объяснения.
— Вот это белладонна, ее еще называют травой чародея. Если ее поджечь, это облегчит колдовской ритуал.
— В самом деле? Почему?
— Долго объяснять. — Эрл посмотрел на часы. — Я, пожалуй, начну приготовления. Не стоит тянуть до самой последней минуты.
Он начал с рун, которые описал ему по телефону Гектор. Хотелось бы надеяться, что он правильно нарисует их. Тайные письмена это вам не заурядные буквы алфавита. Никто по-настоящему не понимал, что происходит с нарисованными рунами. Известно лишь то, что если нарисовать треугольник в круге, вписанном в квадрат и сделать это правильно, то можно добиться того, что произойдет нечто сверхъестественное.
Как только Эрл нарисовал вокруг могилы Кэти последнюю руну, все древние символы засияли красноватым светом.
— Это значит, что они готовы, — объяснил вампир. Сияние неожиданно прекратилось, однако руны тут же принялись двигаться. Движением было совершенно необычным — скорее Эрл чувствовал, а не видел их перемещение. Когда он снова посмотрел на руны, они выглядели уже не так, как мгновение назад. Хотя, возможно, ему просто примерещилось.
После этого Эрл расставил между рунами синие свечи, которые расположились по всему периметру могилы. Он зажег их, произнося заклинания, которые считывал с блокнота. Когда все свечи разгорелись ровным красным пламенем, он рассыпал по кругу соль и произнес второе, более сложное и долгое заклинание. Налетевший откуда-то порыв ветра не смог унести соль, и Эрл понял, что все идет так, как нужно. Все подготовительные работы были проведены правильно. Разорвать круг теперь можно было лишь волевым усилием.
Он отступил назад, чтобы полюбоваться творением своих рук. Получился магический круг, достойный, пожалуй, великого Мерлина. Или если не самого Мерлина, то уж точно его единоутробного брата. Однако почивать на лаврах пока рановато, нужно сначала завершить начатое.
До магического ритуала оставалось еще сорок пять минут. Чтобы скоротать время, Кэти и Эрл легли на спину и принялись любоваться звездным небом.
— Вон там моя любимая звездочка! — показала Кэти. — Сама не знаю, почему она мне так нравится. Она не самая яркая и не самая большая, но в ней есть что-то притягательное.
— Она красивая, — согласился Эрл.
— Иногда я придумываю новые созвездия. Вроде вон того, я назвала его созвездием Гуся. Под ним расположилась Счастливая Мордашка. А вон там находится Большая Медведица.
— Большая Медведица всегда существовала.
— Я не очень хорошо разбираюсь в звездах.
Они усмехнулись и невольно придвинулись ближе друг к другу. Кэти повернулась на бок и положила руку ему на грудь. Он погладил ее волосы. Эктоплазматические пряди скользнули у него между пальцев. Они были почти невесомыми, как паутинка. Эрл неожиданно осознал скоротечность и уязвимость собственной жизни.
Вампирам нравится считать себя бессмертными. Однако в конечном итоге их жизнь измеряется лишь короткими мгновениями, так же как и у простых смертных. Разумеется, таких мгновений у них было гораздо больше, чем у обычных людей, зато качество жизни оставляло желать лучшего.
Эрл отдал бы последние девяносто пять лет своей вампирской жизни за то, чтобы такой короткий миг блаженства, которое он сейчас испытывал, продлился бы дольше. Однако время никого не ждет, ни смертных, ни бессмертных.
Правда, вампир попытался не думать об этом, упиваясь волшебным мгновением.
— Эрл!
— Что?
— Вампир может укусить призрака?
— Конечно. Я сам никогда не пробовал, но слышал, что это не сложнее, чем проглотить конфетку.
— Чем еще занимаются вампиры и призраки?
— Видишь ли, эктоплазма — это почти то же самое, что плоть и кровь у простых смертных.
— Почти то же самое?
— Да, почти. Во всех отношениях, в том числе и очень важных.
— И даже очень важных?
— Разумеется. Почему ты спрашиваешь?
Она взяла его за руку и положила ее себе на талию.
Ее поступок застал его врасплох. Кэти была настолько прекрасна, настолько обаятельна, что он даже представить себе не мог, что она удостоит его своим вниманием. Впрочем, особого выбора у нее не было. Возможность завязать романтическое знакомство на кладбище по меньшей мере весьма ограниченна.
Она легла на него сверху. Их глаза встретились, и он забыл обо всем. Кэти поцеловала его. Эрл инстинктивно потянулся к застежке бюстгальтера, но такового на Кэти не оказалось. Как, кстати сказать, и другой одежды. Он погладил ей спину. Эктоплазматическая кожа была гладкой и нежной на ощупь. Эрл не мог представить себе чего-то более совершенного, чем то местечко на ее пояснице, на которое легли его ладони.