Адское ущелье
Шрифт:
Монолог Боба, произносимый громогласно, вкупе с ругательствами и окликами, наконец пробудил спящих.
— А это еще что такое? — продолжал ковбой, вглядываясь в необычный предмет на стене прямо над ложем Жана и Франсуа.
Предмет оказался индейским ножом: воткнутый в кедровую балку, он придерживал большой клок грубой бумаги, на которой карандашом было написано несколько строк.
— Чувствую, за этим кроется какая-то подлость, — пробормотал Боб, подходя поближе, чтобы разобрать неровные строчки.
Затем он прочел вполголоса:
«Молоды вы, чтобы тягаться с таким старым лисом, как я. Вы были в моей власти,
— Обворовали! Нас обворовали! — завопил ковбой, которому на этот раз изменило обычное хладнокровие.
— Обворовали? Кого? Кто? — посыпались встревоженные восклицания Жана, Жака и Франсуа с одной стороны и Неда Мура, Питера и Ника — с другой.
Фелисьен Навар немедленно схватился за внутренний карман и со вздохом облегчения убедился, что его бумажник на месте.
— Вот, читайте! — в бешенстве вскричал Боб, протягивая бумагу Жану, который внезапно побледнел. — А я сейчас поговорю по-свойски с этой бандой негодяев! За сколько долларов продались? Сколько вам обещал этот мерзавец за такую грязную работенку?
— Слушай, ты, коровий пастух! — заорал Нед Мур, и без того вставший с тяжелой головой. — Я тебя научу, как вежливо разговаривать! Еще одно оскорбление, и мы пустим в ход револьверы.
— Пропади все пропадом! — воскликнул Боб, ринувшись на десперадо. — Черт возьми! Я с удовольствием перережу кому-нибудь глотку.
— Тихо! — спокойно произнес Питер, вставая между соперниками, которые уже выхватили ножи. — Боб спросил, сколько нам обещал полковник Ферфильд. Отвечаю: сто долларов…
— Он вам заплатил?
— Нет! И лучше нам немедля пуститься за ним в погоню, чем выпускать друг другу кишки.
— Хорошо сказано, Питер! Ты молчалив, как Валаамова ослица [128] , но, если открываешь рот, изрекаешь истину, как и она! Давай отложим наше маленькое дельце, Боб, и заключим временный союз. Нас тоже обворовали!
— Хэлло! Вы что это, ребята, раздумали драться? — раздался хриплый голос Старухи. — Измельчал народ на границе. А ну-ка, выпейте по глоточку и подеритесь! Люблю смотреть, как пускают кровь!
128
Валаамова ослица — в Библии рассказано о пророке по имени Валаам, он запятнал себя корыстолюбием, но был обличен своею же ослицей, которая заговорила человеческим голосом. В переносном смысле — о молчаливом человеке, неожиданно заговорившем в общей беседе.
И Старуха, всклокоченная, омерзительная, с безумными глазами, заковыляла неверным шагом алкоголички к двум своим гостям, жаждая стравить их в кровавой драке.
— Уймись, ведьма! — грубо приказал Нед Мур. — Говори, сколько тебе дал этот проклятый полковник, чтобы усыпить нас?
— Ловкий малый: уважаю таких! Хотя и побоялся перерезать горло красавчикам из Канады.
— Отвечай, гадина! Какую дрянь ты нам подсыпала? О чем сговорилась с этим мерзавцем?
— Подумаешь! К чему так шуметь из-за жалкого стаканчика лауданума… [129] Вас семеро мужчин! А я, слабая женщина, пивала его не морщась, когда мой муженек Джо Сюлливан строил «Одинокий дом»!
129
Лауданум — вещество, выделенное из опиума, наркотик.
— Вот оно что! — задумчиво молвил Фелисьен Навар. — Значит, это был лауданум? То-то мне показался странным вкус шампанского! Стакан! Легко сказать! Это же лошадиная порция… Идиот-полковник вполне мог нас отравить! Удивительно, как мы вообще остались живы…
— Теперь все ясно, — сказал Нед Мур, — ну, капитан, желаете поохотиться на полковника?
— С величайшим удовольствием! — ответил, не раздумывая, французский путешественник.
— У него двенадцать часов форы [130] ,— напомнил Боб.
130
Фора — заранее обусловленное преимущество, например, в числе очков, ходов или фигур в игре (бильярд, шахматы, карты), даваемое более сильным игроком слабому. В спорте — прибавленное время (более ранний старт, например).
— О! — проговорил в отчаянии Жан. — Как это обидно! Лежать, словно бревно, не в силах принять участие в травле!
— Мы догнали бы негодяя даже в аду! — добавил Франсуа, столь же удрученный, как и старший брат. — Повезло тебе, Жак! Ты-то сможешь расквитаться с вором!
— Жак останется здесь! — решительно вмешался Боб. — Вы оба сейчас стоите меньше бессильной скво, не сочтите за обиду. При вас должен находиться надежный и сильный парень, чтобы защитить в случае нападения. А я пойду с этими отчаянными ребятами, которым не терпится вернуть свои денежки… Сто долларов каждому, так, Мур?
— Сто долларов на брата!
— Если поймаем Ферфильда, получите вдвойне. Я становлюсь во главе отряда. А вы, господин француз, доверьтесь мне… Дор'oгой я расскажу вам, откуда появились эти денежки, и вы увидите, на чьей стороне право и честь.
— Боб, слово твое из золота! — вскричали десперадос. — Двести монет! За такие деньги можно уложить тысячу колонистов в Штатах!
— Что до меня, — прошептал в сторону Фелисьен Навар, который с некоторым опозданием задумался о своем непоследовательном поведении, — то не понимаю, зачем я опять ввязался в это? Сначала очертя голову бросаюсь в объятия этого полковника от контрабанды — ибо звание его так же подозрительно, как и ремесло, — затем, убедившись, что он мошенник, заключаю союз с теми, кого преследовал. Я здесь чужестранец, никаких выгод дело мне не сулит, кроме неприятностей, и я иду на риск ради совершенно незнакомых людей. Клянусь честью! Таких безумцев, как я, надо вязать! Давно пора отделаться от этого дурацкого приключения, но я опять вляпался из тщеславия и глупого самолюбия!
…Между тем Жак, согласившись с разумными доводами Боба, оставался в «Одиноком доме» с братьями. Ковбой же обещал сделать все возможное и невозможное, чтобы догнать беглеца.
С момента пробуждения прошло не больше четверти часа. Как люди, привыкшие ко всем превратностям опасной жизни на границе, десперадос и Боб собрались очень быстро: поспешно проглотив несколько кусков мяса и запив стаканом вина, они подхватили дорожные сумки и вышли во двор — как раз вовремя, чтобы попрощаться с мисс Кэт Сюлливан, которая, оправившись наконец от вчерашнего потрясения, уже вовсю суетилась по хозяйству.