Адвокат черной королевы
Шрифт:
Однако среди действующих лиц произошли изменения. Они, конечно, не коснулись хозяев особняка – Мерцаловы были в полном составе, вот только гостей присутствовало немного – Вероника Алексеевна Дубровская с дочерью. На этот раз они предпочли не эпатировать публику роскошными вечерними нарядами, малоподходящими для тихого семейного вечера. Елизавета выбрала повседневную одежду: серые брюки классического кроя и белый джемпер. Ее мать – темно-синий костюм. Правда, она не смогла удержаться и все-таки надела баснословно дорогой гарнитур
По этому поводу между матерью и дочерью произошла небольшая стычка. Елизавета, наученная горьким опытом прошлого визита, посоветовала Веронике Алексеевне выбрать что-либо другое, не такое дорогое и вычурное. Однако мать заупрямилась. Дубровская сердилась, клялась, что останется дома. Но даже этот железный довод не возымел нужного действия на строптивую родительницу. Лизе пришлось смириться.
– Ладно, пусть все остается как есть, – обреченно изрекла Елизавета. – Все равно из этой затеи провести вечер у Мерцаловых ничего дельного не получится. Мужчины, конечно, будут лезть из кожи вон, но Ольгу Сергеевну им расшевелить вряд ли удастся.
– Я удивляюсь, что она вообще согласилась почтить нас своим присутствием. Признаться, я ожидала, что мы будем ужинать в обществе Сергея Аркадьевича и Андрея.
– Возможно, это был бы лучший вариант для нас всех, – мрачно предсказала Лиза. – Бог знает, чем закончится этот званый ужин. Жаль, что невозможно отказаться от приглашения. Все-таки неудобно…
Суровая, словно высеченная из камня фигура мадам Мерцаловой подтверждала самые худшие опасения. Она сухо поздоровалась с Дубровскими и уселась за стол, прямая и величественная, будто герцогиня. Сергей Аркадьевич, стараясь сгладить неловкость из-за поведения супруги, был чрезвычайно любезен. Он ухаживал за дамами, предлагал оригинальные тосты и, в конце концов, своей цели добился. Мать и дочь растаяли. Они позволили увлечь себя занимательной беседой, охотно смеялись и беззлобно поддевали Андрея, который почему-то стеснялся исполнить в присутствии гостей свои песни.
– Я вчера была у Павловских, – вдруг заявила Ольга Сергеевна, воспользовавшись паузой. – Я хотела пригласить их к нам на ужин.
Все замерли, понимая, что приятному во многих отношениях вечеру подошел конец.
– Знаете, что они мне сказали? – спросила она.
Никто не хотел знать ответ. Сергей Аркадьевич нахмурился, очевидно, соображая, под каким предлогом лучше прервать супругу. Андрей, не любитель долгих церемоний, требовательно сжал руку матери. Закрыть ей рот рукой он, конечно, постеснялся.
– Они заявили мне, что охотнее проведут вечер в компании Гладковых. Те, мол, относятся к выбору своих знакомых куда требовательнее, чем мы.
– Мама! – встрял Андрей. – Как ты можешь?
– Вы знаете, что я им ответила?
Все молчали, понимая, что следующая реплика Мерцаловой будет еще хуже, чем заявление Павловских.
– Я
В тот момент всем было безразлично, будут ли родители Алины злиться на своих друзей до скончания века или все же они сменят гнев на милость. Все были потрясены великодушием Ольги Сергеевны, которое она проявила, возможно, первый раз в своей жизни.
– Дорогая, позволь предложить тебе шампанское, – захлопотал вокруг нее супруг.
– Мама, дай я тебя расцелую, – вскочил с места Андрей.
Царским жестом женщина остановила суету. Лицо ее сжалось в болезненной гримасе. Театрально заломив руки, она произнесла:
– Не стоит. Я должна повиниться перед вами. Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но я с самого начала знала страшную правду. Но скрыла ее от вас.
– Мама, о чем ты говоришь? – изумился Андрей. – Ты знала, кто убийца?
– Откуда ей это было знать? – вмешался Сергей Аркадьевич. – Наверняка речь идет о каких-нибудь дамских штучках. Ты видела Алину с любовником?
– Вы знали, кто взял «бриллиантовые слезы»? – предположила Елизавета.
– Или кто проколол колесо? – догадалась Вероника Алексеевна.
– Нет, нет! И еще раз нет! – страдальчески повторяла Мерцалова. – Этот шоколадный крем на платье Алины…
Все замерли. В наступившей тишине стали слышны шаги прислуги, подававшей к столу чай.
– Это платье… Оно было не от Версаче.
– ?!
– Да-да. Мать Павловской купила его на распродаже в «Универбыте». Китайское производство. Дешевая подделка. Я это знала, но решила промолчать. Теперь я понимаю, что поступила низко. Сможете ли вы меня простить?
Всеобщий хохот был ей ответом…
Ближе к полуночи гости засобирались домой. Вечер, вопреки ожиданиям, прошел замечательно. Андрей провожал Дубровских до машины. Вероника Алексеевна уже села в салон, Елизавета, разумеется, задержалась.
– Помнишь о том обещании, которое ты мне дала этим летом? – спросил ее Мерцалов.
Конечно, Дубровская помнила ту лунную ночь и тихий вопрос, на который она не смогла и не хотела ответить отказом. С той поры и появилось у нее на пальце изящное колечко с бриллиантовой дорожкой, как символ их скорой свадьбы.
– Я думаю, теперь, когда все закончилось, мы можем быть вместе, – продолжил он.
– А как же бриллиантовые слезы? – лукаво спросила Дубровская. – Их не будет?
– Будут, – пообещал он. – Но только от счастья. И еще…
Его тон стал вдруг деловым, будничным. Лиза насторожилась. Неужели он будет диктовать ей условия?
– У меня есть к тебе огромная просьба.
– Да?
– Я хочу, чтобы ты опять занималась уголовными делами. Арбитраж для тебя слишком опасен.