Адвокат дьяволов

Беляк Сергей Валентинович

И разумеется, ни Кастанов, ни его адвокаты-чекисты, ни их покровители с Лубянки так и не подали на меня в суд за клевету, постаравшись просто тихо замять эту всплывшую отвратительную историю. И замяли.

Но, что удивительно, ни одного правозащитника, ни одного нашего либерала эта история тогда не заинтересовала, хотя «МК» все они читали регулярно!

Однако прошли годы, либералы лишились власти и теперь, бедные, не поймут, чего это их так однообразно-бездарно защищают адвокаты-полузащитники и откуда следственные органы так хорошо обо всем осведомлены?…

Еще один раз я видел загадочного

жариковского Володю в Госдуме на слушаниях, которые проводились комитетом по геополитике.

Но я не могу подтвердить того, что данный человек являлся «гэбэшным куратором» Сергея Жарикова, как и того, что он направил Жарикова к Жириновскому в 1992 году (когда КГБ уже и не существовал), а тем более в 80-х, когда Сергей занимался еще музыкой.

Мне ничего подобного Володя не рассказывал, и потому я не могу выступать тут свидетелем.

Тем более что ни юрисконсульт Жириновский, ни агроном Халитов, ни офицер Дунец, ни физик Жебровский, ни внешторговец Богатый в число фанатов группы «ДК» никогда не входили и про ее лидера Сергея Жарикова до 1992 года слыхом не слыхивали.

К тому же и «под прокурорским надзором» он оказался, по его же собственным рассказам, лишь в 1993 году, как редактор журнала «К топору», первый и единственный выпуск которого (сразу под номером 5) появился в марте 1993 года, то есть уже после создания Архиповым, Жариковым, Митрофановым, Венгеровским, Лимоновым и К^о своей партии и даже после размежевания с Лимоновым. Кстати, в редакции журнала был опять же все тот же вездесущий Архипов, но он «под прокурорским надзором» почему-то не оказался.

И вообще, я впервые услышал от самого Жарикова, что он «сотрудничал с КГБ», всего года три назад, когда этот Володя уже давно умер.

Я приехал тогда к Жарикову не один, а с Сашей Волковым (нашим общим другом, художником-дизайнером) и моим приятелем Алексеем Разуковым. И вдруг за разговором, после пары бутылок сухого вина, Серега заявил, что в 80-х годах «работал на Контору», и рассказал, чем там занимался. Мы с Волковым ошалело уставились на него, не понимая, зачем он это сказал, и тем более в присутствии постороннего человека. А Разуков от неожиданности чуть было не подавился куском мяса.

Потом всю дорогу, пока я развозил ребят по домам, мы обсуждали услышанное, и я пришел к выводу, что Жариков просто ляпнул это спьяну.

— А может, его приперло? И он решил покаяться? — предположил Разуков. — Ведь он обвинял в сотрудничестве с КГБ того же Артемия Троицкого…

— Нет, ты просто не знаешь Серегу. Жариков — великий мастер мистификаций!

В этом меня поддержал и Волков.

Но мне все равно до сих пор трудно объяснить, зачем понадобилось Жарикову все это теперь писать и говорить (а я вижу во всех его словах массу нестыковок, что заставляет меня сомневаться в правдивости его утверждений). Возможно, это просто усталость и раздражение оттого, что после двух ярких моментов в его жизни (занятий музыкой и работой с Жириновским) ничего даже близко похожего, к сожалению, не произошло.

С другой стороны, ясно, что Жариков ностальгирует по тем временам, когда он общался с Вольфовичем, вспоминая о них как о чем-то наиболее интересном (для большинства людей) и важном в своей биографии.

«Я никогда не был членом партии, — пишет он, — но входил в так называемый теневой кабинет — весьма неплохой ход, который придумал Митрофанов, чтобы подальше отвязаться от т. н. «высшего совета» с Жебровским, Венгеровским и прочими коммуняками, издававшими тогда унылый вестник «Правда Жириновского». Неумный, но страшно завистливый Венгр — не без помощи «высшего совета» — стал, что называется, «расти», наезды на наш медийный авантюризм участились, издание моего «Сокола Жириновского» они пытались несколько раз приостановить, но Жирик каждый раз был против… Отдавая, наконец, должное артистическому таланту Жириновского и редкому для рашки его умению ситуативно рисковать… тем не менее, он потерял для меня всякий интерес. Да, я когда-то рассматривал его как свой персональный арт-проект, где я был кагбе продюсером…»

Ну, про «свой персональный арт-проект» и про «кагбе продюсера» Жарикова уже в общем-то говорилось. Про покойного Венгеровского тоже сказано было немало. Только стоит напомнить, что именно с «неумным, но страшно завистливым Венгром» Жариков и Архипов и будут создавать свою партию после ухода от Жириновского.

Газета же «Правда Жириновского» в 1992 году еще не издавалась. Она появилась гораздо позднее. А в указанный период официальным печатным органом ЛДПСС являлась газета «Либерал», редакторами которой были Халитов и Жебровский. И «Сокол Жириновского» выходил как раз в качестве приложения именно к газете «Либерал».

Тираж «Сокола», открою тайну, никогда не превышал тысячи экземпляров, хотя в ее выходных данных значилось иное.

Например, вот такое: «Тираж 837 500 экз. Цена свободная. Мухосранская районная типография, г. Мухосранск, Ямало-Ненецкая Автономная область».

И еще: «Специальный выпуск газеты «Либерал» подготовлен пресс-службой ЛДП. Главный редактор Сергей Жариков. Ответственный за выпуск Андрей Архипов».

И как к этому стебу следовало относиться Жебровскому, Халитову, Минакову и всем прочим жириновцам, мечтавшим превратить свою партию из маргинальной в парламентскую?

Просто одни верили в это чудо, а другие (Архипов, Жариков, Дьяков, Плеханов, Митрофанов, Венгеровский etc) — нет.

Что же касается так называемого «теневого кабинета», то его идея хотя и действительно принадлежала Митрофанову, но создание такого «кабинета» было продиктовано исключительно соображениями пропаганды партии, но не попыткой противопоставить этот виртуальный орган реальному высшему совету ЛДПСС и, как пишет Жариков, коммунякам в нем во главе с Жебровским.

Жебровский-то как раз вошел в список министров этого теневого кабинета.

Сообщение о создании Жириновским такого кабинета появилось в СМИ 22 июня 1992 года. А Жариков, видимо, вспоминает о тех далеких уже событиях по знаменитому ныне фотоснимку «теневого кабинета», который был сделан чуть позже и на котором Станислав Жебровский отсутствует. Но скромный, погруженный в повседневные партийные заботы Жебровский просто не захотел тогда ехать в фотоателье, потому что не предполагал (как и многие другие жириновцы), что эта обычная фотосессия в ателье у Бутырской тюрьмы будет потом названа кем-то «съемкой членов теневого кабинета министров Владимира Жириновского».