Адвокат мертвых
Шрифт:
— Ты можешь добиться большего.
— Мне достаточно того, чего я могу добиться сейчас, — сообщил мужчина.
Каин хмыкнул. Вышел следом, мигнул брелоком сигнализации, кинул ключи Кириллу.
— Я подогнал машину. Но обратно вести тебе.
— Как скажешь.
Басовито загудел мотор.
Кирилл думал о том, как выразить свою благодарность леди Смерти, заодно размышляя о том, прокатят ли здесь печеньки. Те самые, которыми Женька соблазняла самого Кирилла в бытность свою увлечения гигантской звездной сагой и воплем: «Переходи на темную сторону, у нас есть печеньки!»
Тёмной стороной леди не была, но всё-таки, можно ли выражать свою благодарность таким вот образом?
Каин смотрел вверх, в тёмное небо, и о чём были его мысли, не ведало даже оно.
На крыше машины, невидимая другим, была ещё одна пассажирка, и ветер качал её волосы. Таинственная «она» улыбалась, а за мощным джипом, на котором прибыл Адвокат, несся целый шлейф мёртвых душ, потерявших свой стержень. Призраки и привидения, уже не осознавшие себя, ведомые лишь голодом, мчались вслед за своим праздничным блюдом…
Глава 24. Призрачный бал
Почему-то никто не задумывается о том, как просто ранить человека. Нет, совсем не смертельно, не выбирая слова побольнее, не выбирая способ разорвать сердце на куски, всмятку, искалечить душу. Просто ранить.
Взгляд. Слово. Насмешка. Не издевка. Просто мимолетная фраза, от которой больнее, чем от чего-то ещё. И любимое дело уже не хочется делать. И не хочется говорить ни слова в ответ.
Хочется просто забиться куда-нибудь в угол, и просто, чтобы оставили в покое.
На глаза наворачиваются слезы, и хочется просто махнуть на всё рукой.
Больно.
Обидно.
Опускаются руки.
И ведь не со злости, но больнее не придумать.
Кирилл, сидя на кровати в спальне, задумчиво смотрел на часы. Коварная часовая стрелка как прилипла к одному месту и не желала двигаться по кругу. Да и минутная то и дело замирала и дрожала.
Он просмотрел камни ещё пятидесяти человек, и в груди было теперь больно самому. Им всем, как же им было больно, сколько всего люди переносят сами и заставляют переносить других.
Боль, ненависть, алчность, злоба, зависть.
Любовь, нежность, забота.
Ревность.
Страх. И самопожертвование.
Саморазрушение.
Благодарность.
Люди такие разные и совершенно не одноцветные. Их нельзя покрасить только в белый или только черный, в розовый или серый, голубой или малиновый. Нельзя сказать, что эта девочка — чисто «Мальвина» — умная девочка, которая никогда ничего ни-ни. Даже у умной девочки окажется за спиной пара эпизодов, о которых она никому не захочет рассказать. И у миленького мальчика Пьеро, который всегда был вежлив, спокоен и уважителен, тоже есть пара скелетов в шкафу. У кого-то они очень маленькие, едва-едва заметные. Крысиные скелетики неуважительного проявления.
У кого-то куда более серьёзные.
— Не спится? — негромко спросил Каин, входя в комнату с двумя кружками кофе.
— Не могу уснуть, — отозвался Кирилл, садясь на кровати. — А ты чего не спишь?
— Я не человек. Нам не нужно спать.
Звякнули бубенцы, когда Адвокат передавал своему преемнику кружку. Каин оседлал стул, разглядывая Кирилла.
— Я не могу понять, что в тебе такого особенного? Вот уже сколько на тебя смотрю, столько пытаюсь понять и всё равно не получается. Даже если ты медиум. Даже если ты медиум с проявленной силой — этого всё равно недостаточно, чтобы она так к тебе относилась.
— Возможно, было что-то ещё, там, где я этого не помню, — предположил Кирилл. — Я бы хотел вспомнить. Узнать, что там было… Но, пока мы не найдём камень, если вообще его найдём, в этом вопросе я полностью «пас».
— Как прозвучало, по-вампирски, — усмехнулся Каин. — Тебе идёт.
— Что именно?
— Амплуа вампира. Настоящим спать не хочешь? Пить кровь, — звякнули бубенчики на указательном пальце, — на солнце придется наносить специальный крем. Сможешь слышать чужие мысли, управлять мертвыми. И живыми тоже, теми, у кого ты пил кровь.
— Такое в твоих силах тоже?
— Не в моих. Не совсем в моих, — поправился Каин. — Ты же знаешь, что я не один. Среди всех, кто составляет общую сущность «чуди», есть разные народы. Даже дракон один затесался. Вампиров пара. Так что, можно сделать тебя вампиром крови и вампиром праха.
Заинтересовавшись Кирилл даже опустевшую кружку отставил. Чуть звякнул ею по тумбочке, не рассчитав силу и встряхнулся. На практике подобным воспользоваться ему бы и в голову не пришло, но звучало действительно интересно:
— И? Они разные?
— Очень. Вампиры крови питаются кровью, колдуют тоже через неё. А вампиры праха колдуют через стихию праха. Соответственно, первых чтобы убить, нужно влиять на кровь, а вторых — надо сжечь так, чтобы остался только прах, и прах развеять по ветру.
— Как всё сложно!
— Ты разберёшься. Лэйла поможет.
— А ты? — глаза мужчины начали закрываться. Сон подкрался из-за угла, помахал всполохом белого платья и розовой ленточкой. Один хвост завязан, второй распустился. И никак не получается собрать вместе непослушные волосы.
— И я помогу. Куда же я теперь денусь, — вздохнул Каин. — Спи, человек. Вы люди хрупкие создания. А ты сегодня слишком засиделся с камнями. Надо будет сказать Лэйле, чтобы следила за этим, иначе ты попросту перестараешься… И в какой-то момент себя сожжёшь. Это не то, что нужно. Ни тебе, ни прекрасной леди с косой, не к ночи она будет вспомянута. Спи…
Лэйла появилась в дверях, пройдя сквозь стену, поправила платье, так и норовящее сползти, и воззрилась на Каина.
— С каких это пор страшный Адвокат мёртвых подливает смертному настой дурманных трав, чтобы спал без снов?