Адвокат вампира
Шрифт:
– Ваш знакомец имеет человеческий облик, ему присущи людские привычки и эмоции. К сожалению, – вздохнул Ван Хельсинг, – представители его вида мало изучены, точнее, практически не изучены в современной науке.
Ирен, казалось, не вслушивалась в его слова, ее тонкие пальцы комкали салфетку, взгляд сосредоточился на фарфоровом боку заварочного чайничка. Ван Хельсинг по-отечески похлопал по ее руке.
– Будет лучше для всех, мисс Адлер, если вы станете избегать встреч с графом, – сказал он. – А если встреча неизбежна, постарайтесь не показать, что знаете его секрет.
– Но кто он? – тихо спросила Ирен, повернув к профессору сосредоточенное лицо с трагическим
– Носферату, – так же тихо ответил Ван Хельсинг.
Вернувшись на Вествик-гарденс, профессор осведомился у хозяйки, дома ли мистер Харкер, однако тот все еще отсутствовал, более того, даже не сообщил почтеннейшей миссис Тернер, намеревается ли вернуться к ужину, и не подал ни единой весточки. Ван Хельсинг почувствовал укол беспокойства: задание, за которое взялся его молодой компаньон, могло быть опасным из-за связи с оборотнем. Хотя с памятной встречи прошло уже почти два месяца, профессор знал, что ни в коем случае нельзя недооценивать злобность и мстительность твари, при этом, несмотря на всю тщательность поисков, он пока что мало в них продвинулся и не обнаружил ни логова зверя, ни, если верны были мрачные предположения, его хозяина.
К счастью, беспокойство оказалось напрасным: Джонатан вернулся через час, заметно уставший, но невредимый. Миссис Тернер кивнула и отправилась сервировать стол, а постояльцы поднялись в свои комнаты, чтобы переодеться к ужину.
Кухарка заканчивала священнодействовать на кухне, Ван Хельсинг же в это время посвятил друга в детали своей встречи с лордом Гамильтоном и лордом Дарнемом и, подумав, решил также рассказать и о встрече с Ирен Адлер. Джонатан выслушал его с несколько рассеянным видом, лишь отметив, что охотно поспособствует в поиске дома, коль скоро все равно занят этим для графа, пусть только мисс Адлер поведает о своих предпочтениях. К тому же он абсолютно согласен с компаньоном в том, что ей не стоит сводить близкую дружбу с графом из Трансильвании, пусть даже тот в Лондоне совершенно законно и намерен придерживаться правил хорошего тона. Ему же профессор не задал ни единого вопроса, ожидая, пока молодой человек соберется с мыслями и изложит все сам. Однако подходящее время наступило только после ужина, когда они поднялись в библиотеку.
– Я никогда раньше не вел уголовных дел, – поведал Джонатан, снимая с полок толстые тома юридических справочников и складывая их на столе. – Вопросы наследования, недвижимость, бракоразводные процессы. Несколько раз ассистировал при защите обвиненных в незначительных преступлениях. Придется много всего изучить, – он окинул взглядом уже внушительной величины стопку книг, напоминающую средневековую башню, – да, и самым тщательным образом. Как вы думаете, профессор, я совсем сошел с ума?
– Вы взялись представлять интересы вашего друга в суде? – понял Ван Хельсинг. – Уверен, вы справитесь.
– Ему следовало бы нанять более опытного в криминальных делах защитника-барристера, – вздохнув, Джонатан присел на край стола. – Я обратился к паре знакомых, но они отказались браться за это дело. Один, правда, предложил версию с умопомешательством и убийством на почве помрачения рассудка и сказал, что мог бы попробовать добиться замены тюремного заключения на лечебницу для душевнобольных.
Джонатан дернул плечом, будто от холода, и Ван Хельсинг понял, почему: в прошлом им доводилось навещать одно из подобных заведений, и не имевший врачебной закалки адвокат наверняка предпочел бы туда больше не возвращаться.
– По крайней мере, – продолжил Джонатан, – я точно знаю, что бедняга Кэмпбелл
– Ваш друг все еще под арестом? – поинтересовался профессор.
– Да, заключенных по обвинению в тяжких преступлениях редко освобождают под залог. Хотя я и предполагаю, что его арестовали больше от безысходности, но Джеффри был слишком потрясен случившимся и не сумел представить убедительных объяснений, а полицейский инспектор выдвинул обвинение. Никаких прямых улик, никаких свидетелей, никакого признания – кроме его собственного в том, что он ссорился с покойным Бартоломью Филдом накануне! Поскольку ссора возникла из-за женщины, это сочли достаточным основанием для убийства! – Джонатан изменил голос, подражая тону судьи: – Посему, дело передать в суд.
– Стоит полиции кого-то арестовать, и вот уже возникает непреодолимое желание доказать, что именно этот арестованный виновен в преступлении, – прокомментировал Ван Хельсинг. – Очень сложно совладать с искушением.
– Мне удалось добиться отсрочки суда, – сказал адвокат. – У нас в Лондоне не любят затягивать, сегодня арест, завтра суд, послезавтра виселица. Теперь, по крайней мере, будет время подготовиться… Кэмпбелл будет ждать суда в тюрьме, но ему разрешили повидаться с невестой. Очаровательная девушка, узнала о происшествии из утренних газет и немедленно примчалась в полицию. После нее остались разрушения, сравнимые с последствиями средних размеров торнадо. Если я проиграю дело, она, вероятно, собственноручно меня четвертует.
– Расскажите мне о нападении оборотня, – попросил Ван Хельсинг.
– Вряд ли это можно счесть достоверными свидетельствами. – Обстоятельства… темнота, ужасное волнение, страх, он сам честно признался, что не уверен, что именно было на самом деле, а что могло привидеться. Но я склонен верить ему… – Он пересказал компаньону слова арестованного приятеля, потом достал из кармана блокнот с пометками и перелистал страницы. – Я также побеседовал с констеблями. Убийца управлял кэбом, сам экипаж нашли сегодня утром в нескольких кварталах от места трагедии, пустым и перевернутым, лошадь освободилась и бродила по улицам. А позавчера, – мрачно добавил он, – был обнаружен окоченелый труп, вероятно, жертва уличного грабежа. Опознан как Джон Доббс, кэбмен. Его наниматель заявил в полицию, когда тот не явился с очередным еженедельным взносом и не вернул брум, которым управлял.
– Вы полагаете, что эти трагедии взаимосвязаны?
– Так подсказывает логика, – кивнул Джонатан, опускаясь в свое любимое кресло. – Оборотень убил беднягу Доббса, чтобы завладеть его экипажем, которым и пользовался для своих черных дел. Более того, это не первый случай, за последние два месяца пропали без вести уже трое кэбменов, считая Доббса – четверо. Тела не были найдены.
– Возможно, он пользуется этой личиной, чтобы искать жертвы, – сказал Ван Хельсинг. – Что может быть обыденнее, чем следующий привычным маршрутом лондонский кэб!
– К сожалению, я не смог узнать больше, – Джонатан запустил пальцы в волосы. – Нужно побеседовать с владельцами всех контор и опросить самих кэбменов…
– Вы не сможете сделать это сами, друг мой. Нам понадобится помощник.
– Предлагаете обратиться к частному детективу?
– Нет, – ответил профессор, – это слишком опасно – для него. Мы с вами знаем, с чем имеем дело, однако мало кто воспримет это всерьез.
– Еще кое-что! Вы упоминали сегодня утром, что обычные собаки становятся агрессивнее в присутствии оборотня. А как ведут себя лошади?