Адвокат вольного города 3
Шрифт:
Я взял мобилет и блокнот, где были записаны номера телефонов и набрал городской номер кабинета Ангелины.
— Да, — ответил грубый мужской голос.
— Добрый день. Мне бы Колонкову услышать.
— Секунду, — буркнула трубка.
А что, слышимость неплохая. Работает эта магия, вполне себе работает.
— Алло, кто это?
— Аркадий.
— Что-то случилось? — озадаченно спросила Ангелина.
— Да. Нет. Я забыл кое-что спросить при нашей последней встрече.
— О чём?
—
— Какого ещё человечка? А, ну да, того степняка?
— Ну да. Он же всё ещё сидит, потерянный в системе наказания вольного города. Плачет по ночам, степь свою вспоминает.
— Никто у нас не потерян, глупости, — я почти видел, как она хмурится. — Погоди минутку…
Я покорно ждал. Судя по звукам, она копалась в документах у себя на столе.
— Сделала запрос и нашла по твоим параметрам. Вот. У. Д. лица без гражданства Озочы Айгыр Оглы Дьяшкакудай.
— Как? — не смог разобрать я. — На то имя, что я искал — не очень-то похоже.
— Твой чудик и не назвал свою имя. Или объяснить не смог, — деловым тоном парировала девушка. — Но по параметрам сходится. Пойман с небольшой партией наркотиков возле нефтеперерабатывающей фабрики. Языка не знает, степняк до мозга костей, оказывал сопротивление при аресте. Явка с повинной, вину признал, просил о снисхождении.
— А как он, стесняюсь спросить, вину признал и явку сделал, если языка не знает?
— Погоди, мне прислали дело… — отмахнулась она и мне пришлось смиренно ждать.
— Странная история. Задержали его оперативники по указанию следователя Крыжовникова, тому информатор сообщил. Так. Рапорт об аресте, первичный допрос, акт осмотра. Короче взяли его с английским порошком, доза небольшая, но на статью хватило.
— Ангелин, ты меня прости, но на кой хер степняку был бы порошок?
— Ты хочешь сказать, что степняки невинные овечки?
— Я хочу сказать, что степняки убийцы и грабители. Если бы у него голову дворянина обнаружили, я бы не удивился. Но порошок, это слишком сложно для них. По натуре своей они не наркоманят…
— Взяли с поличным при двух понятых.
— А что он показал при первичном допросе?
— Секунду… Да ничего не показал, он языка не знает. Совсем.
— А потом у тебя в деле волшебным образом появляется явка с повинной?
— Так бывает, раскололи.
— Человека, не знающего язык? А сколько дней между допросами?
— Погоди… Тринадцать дней.
— А общая длительность уголовного дела по срокам?
— Да что там расследовать, в месяц уложились. На втором допросе был переводчик. Он и зафиксировал чистосердечное признание.
— Мандюлей ему дали, он посидел в каземате, кровью пописал,
— Стоит тут каракуль… Вообще-то это одна из разновидностей тамги, родового знака степняков.
— То есть чувак не умеет говорить по-русски, а читать и писать не умеет вообще на любом языке. Вместо подписи поставил тамгу. В суде сидел со скорбной рожей и просил его отпустить пораньше?
— Не надо мне тут тень бросать на правосудие и работу следствия!
— Ангелин, ты сама в эту туфту веришь?
На «том конце провода» задумалась красивая и умная девушка, которая разрывалась между здравым смыслом и профессиональной этикой.
— Ну, ситуация подозрительная. Но во время суда он просил о снисхождении. Причём, через другого переводчика.
— С его точки зрения он попал в плен к русским и просил, чтобы его надолго на каторгу не посылали. Он смирился.
— Кто там ему в голову залазил? А ещё следствие установило, что он участник войны в Степи. Само собой, со стороны последней. Он военный враг вольного города, головорез и мародёр.
— И сколько ему наш самый гуманный суд в мире нарезал лет каторги?
— Семь лет.
— Почти по полной, по этой статье максимум восемь дают. Небось судья ему факт участия в войне тоже негласно учёл.
— Что ты от меня хочешь? — устало вздохнула она.
— Ещё раз. Твоё личное мнение. Не официальное. Туфта?
— Никогда такого не признаю. Но к делу у меня есть вопросы.
— Пусть так. Ты можешь подать прошение о пересмотре и попробовать отмотать дело на доследование и прекратить за отсутствием состава?
— Ну… Аркадий Ефимович.
— Мне знакомо понятие цеховой сплоченности. И в то же время ты самый честный прокурорский работник. А ещё самый сексуально привлекательный.
— Аркадий Ефимович, что Вы себе позволяете!
— Арестуешь меня?
Она звонко засмеялась.
— Ну серьёзно, — дав ей выдохнуть, вернулся к основному вопросу я. — Ты можешь мне по этому делу посодействовать, отмотать, помочь отпустить парня?
— Ты понимаешь о чём просишь, Аркадий?
— Понимаю.
Она замолчала.
— Не хочу на тебя давить, Ангелина Родионовна. Не требую невозможного…
— Это же не только перечеркнуть работу оперативников и следователя, работу по обвинительному заключению. Это сказать, что все были не правы, — натужно выдала она.
— Скажи, что не можешь. Я приму такой твой ответ и буду иначе решать вопрос, но мне нужно понимать.
— Прости. На такое решение потребовалась бы санкция Губачевского. Проще говоря, мне такое не под силу, — с некоторым трудом, выдала девушка.