Адвокаты Гитлера. Правда о войне, или Почему врут историки
Шрифт:
Таким образом, план обороны до войск не доводился. Однако соединения, стоящие на границе (10-я, 125-я, а с весны 1941 г. и 90-я стрелковые дивизии), занимались подготовкой полевых укреплений на границе в районах строившихся укреплённых районов (Тельшайского и Шяуляйского), были практически ориентированы о своих задачах и участках обороны. Возможные варианты действий проигрывались во время полевых поездок (апрель-май 1941 г.), а также на занятиях с войсками. ( Дата составления документа отсутствует. – В. К)».
Директива НКО и ГШ «№ 503920/сс/ов» на разработку ПП в ПрибОВО была от 14 мая. Срок на разработку ПП стоял – к 30 мая, однако Ф. И. Кузнецов (точнее, начштаба
«Генерал-лейтенант В. И. Морозов (бывший командующий 11-й армией). Как известно, в 1940 году были начаты организация и строительство укреплённых районов. Командиры дивизий привлекались к рекогносцировкам тех районов, в которых предполагалось им действовать.
Укрепления строились дивизиями в своих полосах обороны. Поэтому командиры полков и батальонов их хорошо знали. Кроме того, на местности со штабами корпусов, дивизий и полков неоднократно проводились занятия. Их тематика и характер вытекали из проигрывания вариантов действий на случай войны. ( Дата составления документа отсутствует. – В. К.)».
Т. е. командиры той же 11-й армии знали «свой манёвр» только потому, что проводили рекогносцировки в районах строительства УРов, в районах своей дислокации на границе (будучи частями прикрытия), «в которых предполагалось им действовать». И, похоже, до Морозова Кузнецов и Клёнов не довели ПП округа, даже в той форме, как Собенникову… А ведь изменения новых планов прикрытия касались всех частей округа. «Генерал-лейтенант И. П. Шлемин (бывший начальник штаба 11-й армии). Такого документа, где бы были изложены задачи 11-й армии, не видел. Весной 1941 года в штабе округа была оперативная игра, где каждый из участников выполнял обязанности согласно занимаемой должности. Думается, что на этом занятии изучались основные вопросы плана обороны госграницы. После чего с командирами дивизий и их штабами (5, 33, 28 сд) на местности изучались оборонительные рубежи. Основные требования и их подготовка были доведены до войск. Со штабами дивизий и полков была проведена рекогносцировка местности с целью выбора рубежей обороны и их оборудования. Думается, что эти решения доводились до подчинённых командиров и штабов. Они и подготовили своими силами и средствами оборону. 16 мая 1952 года».
Этот начштаб 11-й армии – ну очень дипломатичный человек: «думается, вопросы изучались», «думается, что эти решения доводились…» Не подчинённый, а находка для начальника… Но и он тоже не пишет, что видел окружной план прикрытия от мая 1941-го. Хотя указал, что даже на уровне полков весной шла работа по рекогносцировке участков обороны, согласно существующим на тот момент планам прикрытия.
«Генерал-лейтенант М. С. Шумилов (бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии). План обороны государственной границы до штаба и меня не был доведён. Корпусу планировалось выполнение отдельных задач по полевому заполнению в новом строящемся укреплённом районе и в полосе предполагаемого предполья. Эти работы к началу войны не были полностью закончены, поэтому, видимо, было принято решение корпусу занять оборону по восточному берегу реки Юра, т. е. на линии строящегося укрепленного района, а в окопах предполья приказывалось оставить только по роте от полка. ( Дата составления отсутствует. – В. К.)».
Т. е. в ПрибОВО, похоже, просто насаждалась «личная инициатива». Мол, вам нужны планы обороны? Почитайте, сдайте свои рабочие тетради и придумайте ПП себе сами, исходя из того, кто и где дислоцируется. А некоторым командармам этот ПП вообще не дали для ознакомления? В КОВО с этим было примерно то же самое. Ну а в ЗапОВО практически ни один комдив и комкор (особенно в районе Бреста) понятия не имели о том, что к началу войны в округе разработан новый «майский план прикрытия». Им предстояло воевать по ещё старому, «апрельскому плану». Почитайте короткий ответ командира 28-го стрелкового корпуса 4-й армии ЗапОВО генерала Попова:
« План обороны государственной границы до меня, как командира 28-го стрелкового корпуса, доведён не был. 10 марта 1953 года».
Или показания других генералов этого округа, которые сообщают, что они были в марте – апреле ознакомлены только с более ранними планами прикрытия. Но ведь они должны были знать к 22 июня о сути именно нового, майского плана. Очень уважаемый всеми историками генерал Л. М. Сандалов, прямой старший начальник командира 28 CK генерала Попова, даёт такие показания, отвечая на этот вопрос:
«Генерал-полковник Л. М. Сандалов (бывший начальник штаба 4-й армии). В апреле 1941 года командование 4-й армии получило из штаба ЗапОВО директиву, согласно которой надлежало разработать план прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развёртывания войск на брестском направлении. В ней указывалось, что „с целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развёртывания войск вся территория округа разбивается на армейские районы прикрытия…” В соответствии с окружной директивой был разработан армейский план прикрытия. Оценивая его, следует указать, что он соответствовал директиве округа, в которой, по существу, у же были решены за армию все основные вопросы: указаны выделяемые силы для района прикрытия, их места сосредоточения по боевой тревоге, сроки готовности войск, задачи и порядок их выполнения, а следовательно, и ошибки в решении командования округа по прикрытию автоматически переносились в армейский план.
Основным недостатком окружного и армейского планов являлась их нереальность. Значительной части войск, предусмотренной для выполнения задач прикрытия, ещё не существовало. Например, 13-я армия, на которую возлагалась задача создания района прикрытия между 10-й и 4-й армиями, и 14-й механизированный корпус, входивший в состав 4-й армии, находились в стадии формирования. Прибытие некоторых соединений в новые районы в случае возникновения военного конфликта намечалось в такие сроки, что они не успевали принять участие в решении задач прикрытия (100-я стрелковая дивизия со сроком прибытия на „М-3”). Такое планирование сосредоточения войск к границе заранее было обречено на провал. Так оно и получилось. Дивизия в состав 4-й армии ни на третий день войны, ни позже не прибыла.
Крупным недостатком окружного и армейского планов прикрытия являлось и то, что в них не предусматривалось создание тыловых фронтовых и армейских полос обороны. Строительство их намечалось развернуть с началом боевых действий, а рекогносцировку рубежей и составление плана работ – во время полевой поездки в июле 1941 года.
( Дата составления документа отсутствует. – В. К.)».
Как видите, по мнению начальника штаба 4-й армии (её командующий Коробков был расстрелян по делу Павлова) новый ПП был нереальным, а значит – приводящим к поражению (похоже, что Сандалов всё же видел новый «майский ПП», но до своих дивизий он его не доводил?). Сандалов упоминает 100-ю СД, которая должна была прибыть на усиление 4-й армии на 3-й день после начала войны, согласно и майскому «ПП». Но Павлов после начала войны оставил эту дивизию для «круговой обороны» Минска. При этом артиллерию дивизии передали в 44-й стрелковый корпус, находящийся западнее Минска, и когда танки Гудериана вышли к Минску, Русиянов стал бороться с ними с помощью бутылок с бензином.
В этом ответе Сандалова нет и намека на то, что в округе на уровне армий (а значит, и корпусов с дивизиями) отрабатывались планы прикрытия на основании именно майской директивы НКО и ГШ «№ 503859/сс/ов» от 6 мая: «С целью прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развёртывания войск округа, к 20 мая 1941 г. лично Вам, с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа, разработать: а) детальный план обороны государственной границы…»