Адъютанты не умирают
Шрифт:
Ничто не ускользнуло от его взора; Хосе еле удостоил вниманием крикливых чаек, суетившихся над волнами, но к акуле, совсем близко подплывшей к берегу, пригляделся. Что ей, проклятой, тут нужно?
Успокаивая себя, подумал: птицы совсем не опасны для дела восстания, акула тоже.
«Зря я выпросил рису, — сказал себе мальчик. — Часовому не положено разжигать костер. Значит, не видать мне вечерней каши. Придется начинать с банана и кончать им же. Один банан — на завтрак, второй — на обед, А рис останется пока про запас».
За три часа, пока Хосе стоял на своем посту,
Если говорить откровенно, то маленький повстанец не был доволен той службой, какую он сейчас нес. «Тебе, — говорил он, — не доверяют сторожить океан ночью. Это все потому, что у тебя, Хосе, нет бороды…»
Ему, конечно, никогда не отрастить такую великолепную рыжую бороду, отливающую золотом, как у командира отряда. Ему бы хоть черную, самую обыкновенную!
С тех пор как сам Фидель поклялся в горах Сьерра-Маэстры, что бороду сбреет только в освобожденной Гаване, во всех отрядах установилась поголовная мода на бороду. Ее длина точнее всего говорила о стаже повстанца. Борода стала как бы символом верности революции. Бородачи-барбудосы — люди неподкупные.
Хосе собственными глазами видел, как взрослые бойцы давали клятву. Все — бывшие гуахиро, батраки. Потрясая оружием над головой, они давали слово друг другу и всем остальным отращивать бороды. Как здорово это выглядело! Клялись и обнимались!
Только один боец не дал клятву — это тот, кто не имел бороды… Хосе ушел плакать под пальму. Дереву всегда можно доверить тайну. Оно не подведет! И тут же Хосе по совету повара долго-долго тер подбородок сухим песком, чтобы быстрее отросла борода. Хоть какая-нибудь!
…Прошел еще один час, а то и два — за точность Хосе не мог поручиться, ведь у него нет часов.
Время проходит быстрее, когда человек поет. Это Хосе знает по собственному опыту.
Он всегда сам сочинял песни. На Кубе много песен, потому что каждый человек сам слагает нужную ему песню.
Я не боюсь тебя, седой океан!
Так родилась новая песня. Все его песни о море. И всегда они очень короткие. Короче их, наверное, нет во всем мире.
Хосе знал: когда у тебя самая короткая песня, то петь ее нужно чаще и повторять много-много раз… Тысячу раз, вот сколько! Тогда она становится длинной-предлинной, как самая настоящая.
Я не боюсь тебя, седой океан! Ведь у меня карабин!Так повторял он много-много раз подряд.
Океан всегда представлялся ему живым существом. Белую, как кокосовое молоко, пену, например, можно уподобить белой бороде океана, потому что океан — старый-престарый.
Вдруг Хосе захотелось пошутить. Подмигнув одним глазом, мальчик сказал: «Слушай, океан, хочешь, мы тебя тоже зачислим в отряд? Просто так, за здорово живешь! Нам подходят все барбудосы».
В полумиле от берега вдруг показалась лодка. Ее вынесла на свой гребень большая волна. Откуда взялась эта лодка?
Хосе спрятался за валуном. Не спуская с лодки настороженных глаз, он подумал: таких остроносых лодок у рыбаков не водится. Белая, легкая… Неужели упала с неба? Или вынырнула со дна морского? Может быть, командир имел в виду эту самую лодку, когда посылал Хосе к океану?
Мальчик прижал к себе карабин. В его руках оружие не сделало еще ни одного выстрела: не было случая. Неужели придется стрелять сейчас?
В лодке сидел человек без бороды. Значит, чужой! Как следует поступать часовому в подобных случаях?
Командир приказал сторожить океан, а вступать в перестрелку не велел. Первый трудный случай в жизни повстанца Хосе. Что же делать?
— Ты не уйдешь!.. — прошептал мальчик. — Хосе сумеет постоять за революцию.
Если бы в эту минуту он не услышал за собой чьих-то шагов и не оглянулся, то, вероятнее всего, пустил бы оружие в ход: другого выхода он не видел. Из трудного положения его вывел длинный Гаспар, который показался со стороны оливковой рощи… «Наверное, ему поручено встретить лодку, — заключил постовой. — Пусть он этим и занимается».
Гаспар всегда выступает на митингах. «На него можно положиться, — подумал Хосе, — такой не подведет!»
Гаспар и человек без бороды, вышедший из лодки, обменялись рукопожатиями. Они стояли возле мангрового дерева, широко раскинувшего ветви и выставившего напоказ свои корни, — в каких-нибудь ста метрах от часового. И сказали-то они друг другу не больше десяти слов — так показалось Хосе. Потом лодка снова ушла в океан.
Хосе не на шутку обиделся на командира. Если он не доверяет ему, то зачем же посылает сторожить океан? «Не поверил мне потому, что у меня нет бороды, — насупившись, подумал Хосе. — Вот почему кроме меня он послал еще барбудоса Гаспара, чтобы тот встретил лодку…»
Теперь нет смысла сидеть за валуном… Хосе вышел на открытое место и уселся на песок. Пусть Гаспар увидит его. Гаспар не может не доложить командиру, что видел на берегу Хосе. И тогда в золотобородом командире заговорит совесть — в этом Хосе был уверен, — и ему станет стыдно за допущенную оплошность. Пусть командир знает, что у маленького человека тоже есть гордость!
С большим увлечением Хосе начал строить башню. Дело у него не клеилось. Башню нельзя строить из песка. Хосе об этом никогда не задумывался.
Он строил и тихонько напевал:
Я не боюсь тебя, седой океан! Ведь у меня карабин!Башня из песка не поднималась. Неудача огорчала Хосе: он всегда любил добиваться своего.
Хосе не обернулся даже тогда, когда за спиной услышал тяжелые шаги Гаспара. Он великолепно знал правило храбрых мужчин: при всех обстоятельствах сохранять хладнокровие. Суетится неправый, озирается трусливый. Вот почему Хосе не оглянулся даже в тот миг, когда тень длинного Гаспара упала на песок.