Аферисты (Мутное дело)
Шрифт:
Они расплатились и поспешили на автобус. Гуров был готов держать пари на что угодно, что про их бегство уже доложено по специальному проводу в самые высокие инстанции.
Приехав в город, Гуров отправил Крячко на вокзал за билетами, а сам заглянул в прокуратуру к Боголепову. Тот был у себя, листал какие-то бумаги и выглядел заметно усталым, словно всю ночь не спал. Подняв на Гурова воспаленные глаза, он вяло поздоровался с ним и опять уткнулся носом в бумаги.
– Тебя уже вызывали на ковер, Павел Сергеевич? – сочувственно спросил Гуров. – Что-то ты неважно
Боголепов сумрачно посмотрел на него и буркнул:
– Скатертью дорога!
Гуров покачал головой, решительно уселся верхом на стул и доверительно наклонился к следователю.
– Да ты вчера не перебрал ли, Павел Сергеевич? – спросил он. – Тебя словно подменили. Что случилось-то?
– А что случилось? – с отвращением сказал Боголепов. – Да ничего не случилось. Все идет так, как и было задумано. Только, жалко, не мной. Вы приехали и уехали. А у меня впереди – сплошная задница. Так что оптимизма от меня сегодня не жди, Лев Иванович.
– Постой, ты же ничего не понял! – воскликнул Гуров. – Мы же не навсегда уезжаем. Есть одна идея…
– Знаешь, Лев Иванович, мне совсем не хочется выслушивать твои прожекты, – поморщился Боголепов. – Мне сейчас к шефу идти объясняться, так что извини…
– Успеешь объясниться! – грубо сказал Гуров. – Сначала мне объяснишь, какая муха тебя укусила и почему ты от меня вдруг нос воротишь. И учти, без объяснения я тебя из кабинета просто не выпущу, хоть что хочешь делай. Потому что разозлил ты меня сильно.
– Слушай, Лев Иванович, не дури! – с досадой сказал Боголепов. – Ну не до тебя, ей-богу! Уезжаешь себе и уезжай – что ты мне-то на мозги капаешь?
Гуров встал, взял следователя за грудки, легко поднял со стула и хорошенько встряхнул.
– Душу вышибу! – тихо, но грозно сказал он. – Ты мужик или красна девица? Я что, должен тут унижаться, уговаривать тебя? Я ради кого сюда приехал?
Силясь высвободиться, Боголепов пробормотал, краснея от натуги и досады:
– Вчера приехал, сегодня уехал… Знаем мы таких… Только пальцем вам погрози… Отпусти! Иди к черту!
Гуров пихнул его обратно на стул и, сунув руки в карманы брюк, заявил:
– Значит, так, слушай меня внимательно, герой-одиночка! Ты ни хрена не понял, а делаешь выводы. Да, мы уезжаем, потому что здесь мы пока ничего не добьемся. Все, что в этой истории касалось местных чиновников, покрыто мраком. В своей солидарности они готовы стоять до конца. Без них мы ничего не узнаем, но и от них мы ничего не узнаем. Вчера у нас в гостях побывали Визгалин и Томилин. Они примерно то же самое и заявили. Но происхождение денег требует объяснения. Мы с Крячко решили зайти с другого конца. Сделаем вид, что уступили нажиму, и отправимся в Москву. Вельский, скорее всего, тоже туда отправится. Вряд ли он ожидает, что его станут там искать. Надеюсь, что нам удастся его быстро взять. Тогда мы узнаем, кто навел его на «Маркет-Тим»…
– А он вам скажет? –
– А куда он денется? – пожал плечами Гуров. – У нас его подельник. У нас еще свидетельница…
– Нет у нас больше подельника, Гуров! – зло сказал Боголепов. – Замочили его ночью в СИЗО, понятно?
– Как замочили? – ошарашенно спросил Гуров. – Кто замочил? Ты же распорядился его в отдельную камеру поместить!
– А тюремное начальство рассудило по-другому, – возразил следователь. – Сунули его в камеру к каким-то отморозкам. Затем, согласно докладу надзирателя, «возник конфликт между заключенными на почве межнациональных отношений, перешедший в рукоприкладство и завершившийся смертью одного из заключенных»… Один – это как раз наш, Гуров! Теперь тебе ясно, что происходит?
– Это скверно, – покачал головой Гуров. – Но не смертельно. Не вешай нос, Боголепов! У нас еще Воронцова есть, деньги изъятые. Машину Стаканова нужно в розыск объявить. Доказательства будут!
– Как же, будут! Воронцова теперь рот на замок закроет – это уж будь уверен. Машину найдем ли – нет ли, одному богу ведомо. А деньги… У нас и прежде вещественные доказательства пропадали…
– Значит, сделай так, чтобы не пропали! – резко сказал Гуров. – Назвался груздем – полезай в кузов. Мы отступать не собираемся, но и тебе не дадим. Иначе что же, все коту под хвост? Мы еще утрем нос вашим хитрованам. Но расслабляться нельзя. Держись, Павел Сергеевич!
– Тебе хорошо говорить, – вздохнул Боголепов. – Я бы сейчас тоже куда-нибудь уехал. Надоело все до чертиков! Сейчас вот получу клизму за чужие грехи, а дальше что? Мне ведь после того, как я о смерти Реброва узнал, Маштаков звонил. Сочувствие выражал… Как будто его эта смерть ни хрена не касается! Я так понял, что он раньше меня про Реброва узнал. Вот только откуда?
– А откуда все уши растут? – усмехнулся Гуров. – Ладно, Павел Сергеевич, не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай. За эти уши мы их и вытянем.
– А я вот все думаю, а на хрена нам с тобой это все надо? – с досадой сказал Боголепов. – Ну, взяли бы мы этого Вельского, повесили на него всех собак, вопрос о происхождении денег замяли бы, и все в ажуре. Зачем мы в дебри-то лезем?
– Сам же говорил, – добродушно ответил Гуров, – чтобы нас за дураков не держали. И чтобы мы сами себя не дурачили. Дураком всю жизнь ходить, может, и приятно, да как-то неудобно.
– Может, ты и прав, – сказал Боголепов, но опять как-то вяло. – А раз ты уезжаешь, то возьми-ка на память…
Он полез в стол и бережно извлек оттуда небольшую цветную фотографию. Протянув ее Гурову, он объяснил:
– У нас теперь постановление на обыск квартиры Стаканова имеется. Я вчера вечером после всех этих пертурбаций не утерпел, заглянул туда в одиночку. Не скажу, что много чего там обнаружил, – Стаканов жил скромно, писем не писал, мобильника и автоответчика не имел, в доме одни железки да инструменты. Но вот эту любопытную картинку я у него нашел. Может, она вам в ваших поисках поможет.