Афганская ловушка
Шрифт:
Поясню свою мысль. Оно состоялось, как уже говорилось, буквально через несколько дней после провала очередного антиаминовского мятежа, инспирированного явно по инициативе председателя КГБ — его люди засветились. Красноречивы результаты допросов арестованных афганским КАМом (так стала называться служба безопасности после реорганизации АГСА) гражданских лиц, участвовавших в восстании, — где, на какой вилле неподалеку от нашего посольства и от кого они получали оружие, боеприпасы и инструктаж. По свидетельству Раджи Анвара, его сокамерники из ближайшего окружения Амина такой информацией располагали. Если после сентябрьских попыток, как уже отмечалось, в Кремле еще рассчитывали
Эксперименты закончились. Охота на Амина вступала в принципиально новую фазу, что и нашло свое отражение в экстренности рассмотрения данного вопроса на заседании Политбюро 31 октября, его решениях, а главное — на переориентацию теперь усилий с опорой на «собственные силы». Поэтому то «историческое», декабрьское, лишь все конкретизировало и в соответствии с Протоколом № 172 от 31.10 поставило последнюю точку.
Итак:
«Совершенно секретно
Особая папка
Тт. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву.
Выписка из протокола № 172 заседания Политбюро ЦК КПСС от 31 октября 1979 года Об обстановке в Афганистане и нашей линии в этой связи.
1. Согласиться с соображениями по данному вопросу, изложенными в записке тт. Громыко, Андропова, Устинова, Пономарева от 29 октября 1979 года (прилагается).
2. Утвердить проект указаний совпослу в Кабуле (прилагается)».
Кое-что из «соображений» и указаний совпослу уже доведено выше. Начинается эта Записка следующим:
«Обстановка в Афганистане после событий 13–16 сентября, в результате которых Тараки был отстранен от власти и затем физически уничтожен, остается крайне сложной».
Но… в Записке содержится утверждение, что «в последнее время… положение в Афганистане несколько стабилизировалось…» Конспирология содержится во фразе «после событий 13–16 сентября». То главное, что повлекло эти самые события 11 сентября, отрезано напрочь.
Кто готовил Записку — видно по 1-му пункту. Именно в указанном порядке перечисленных фамилий они ее и подпишут. Но, внимание! — Андропов почему-то вдруг оказался не по алфавиту, а «за спиной» Громыко. Видимо, не только в силу врожденных качеств. Однако, если обратить внимание на расчет рассылки «Выписки из протокола № 172», то там все выстроено по правилам — вначале Генсек с Предсовмина А. Косыгиным, а затем все по алфавиту с Андроповым во главе. Пономарев не в счет — в отличие от остальных он «кандидат в члены».
Ошибок или случайностей там не могло быть по определению, клерки свое дело и место каждого «члена» знали досконально и протокол блюли строго. Да и Андропов в том случае не допустил бы нарушения незыблемых правил. Это далеко не мелочь! Следовательно, Андропов как бы предусмотрительно уходил «в тень». Видимо, не зря и не случайно. Свои ходы он просчитывал тщательно.
Подписанты Записки — руководители тех самых ведомств, представители которых находились в Кабуле и были самым активным образом вовлечены в события 13–16 сентября. Что касается 11 сентября, то роль КГБ и Андропова в подготовке покушения на Амина уже освещалась достаточно подробно. Вряд ли военные были посвящены в те планы заранее, но, судя по последующему выдворению генерал-лейтенанта Л. Горелова после провала мятежа Ришхорского гарнизона, Устинов не мог не знать о подоплеке. Посол — возможно, но не в деталях. Он действовал в тесной упряжке с генерал-лейтенантом Б. Ивановым и наверняка был на связи «по горячей линии» со своим шефом А. Громыко. Видавший виды еще во времена вождя народов, Громыко если и не был посвящен в готовившееся, то
Следовательно, как минимум один из подписавших Записку, а скорее — и остальные обладали достоверной информацией и о проваленном покушении на Амина 11.09, и об истинных причинах резкой вспышки конфронтации между обоими афганскими лидерами, приведшей к гибели Тараки. Значит, они — фактически главные организаторы и виновники его убийства, тем более если вспомнить ответную телеграмму Брежнева Амину от 6 октября. Вместе с «одобрившим» Записку Л. Брежневым они во главе с Андроповым осознанно искажали действительность, лгали и скрывали правду даже от остальных членов Политбюро, не говоря уже о простых смертных.
Далее по тексту: «Поведение Амина в сфере отношений с СССР все более обнажает его неискренность и двуличие».
Записка явно готовилась не только фарисеями, но и впопыхах, с «акробатическими» политтрюками в расчете на неосведомленность и воздействие на эмоции: «На словах он и его приближенные высказываются за дальнейшее расширение сотрудничества с Советским Союзом в различных областях, а на деле допускают действия, идущие вразрез с интересами этого сотрудничества».
«На практике Амин не только не принимает мер по пресечению антисоветских настроений, но и сам фактически поощряет подобные настроения. В частности, по его инициативе распространяется версия о причастности якобы советских представителей к «попытке покушения на него во время событий 13–16 сентября с.г.».
Ну, просто вопиющая непорядочность со стороны Амина! Ведь жив остался, так благодарил бы Аллаха! Ну и что, что наша «четверка» там оказалась? Это чистая случайность. Может, они в это время с Тараки в нарды тешились… А Амин, подлец, такую напраслину на Советы возводит! Действительно, убрать его! Но не сразу… Потом. Пока через совпосла пообещать ему скорую встречу в Москве, «чтобы по-товарищески и по-деловому обменяться сведениями по интересующим обе стороны вопросам». (Естественно, про 11 сентября — молчок.)
«Просим рассмотреть.
А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев
29 октября 1979 г.»
В общем, если в конце августа — начале сентября Андропов «заказал» Амина с согласия Брежнева и Кармаля кулуарно, то 31 октября на заседании Политбюро ЦК КПСС — уже коллегиально и конкретно с намерением исполнения «своими силами». Терпение лопнуло. Следовательно, ни о каких спонтанных или сиюминутных «ошибках» говорить не приходится. Как минимум в течение года осуществлялась целенаправленная, если цитировать по заголовку андроповской Записки, «наша линия в этой связи». Вот только смысл слова «наша» как будто совпадает с известным в определенных кругах намеком «наши в Кремле».
Просьба Амина о замене главного военного советника была тотчас же удовлетворена, тем более что его позиция против ввода войск не устраивала Генсека с Андроповым. Б. Иванов в Кабул вернулся, уже владея информацией не только о предстоящем направлении в ДРА советской группировки, но и грядущих переменах в афганском руководстве, хотя его ближайшее окружение и без того это знало, уже несколько месяцев занимаясь охотой на Амина. Более важных задач, кроме разрушительных, у них не было — советских денег, судя по разросшемуся штату представительства КГБ, на это не жалелось.