Африка в огне

Чекмарев Владимир Альбертович

Но вот без газеты "Правда" стало скучновато, и тут мой глаз упал на прошнурованный конспект в черном коленкоре. Кто имел отношение к военной службе, тот согласится, что военный бюрократизм даст в некоторых случаях фору десяти гражданским. Темы, изучаемые нами на факультативе, а вернее – авторы этих тем, относились к запрещенным к свободному прочтению на территории СССР и, хотя их можно было свободно почитать во многих библиотеках, но на военной территории они были ДСП. И дабы не смущать неокрепшие умы, прошнурованные конспекты с пронумерованными страницами, сдавались после занятий в помещение за обитой железом дверью. Процесс сдачи и получения данных черных тетрадок лежал на мне, как на старшем группы. Но я получал их не прямо перед занятиями, а чуть раньше, то есть перед политинформацией. Это, конечно, было нарушением,

но не бегать же потом через всю академию. В этот день факультатив был по буржуазному лже-криминалисту доктору Чезаре Ломброзо, именно ему были посвящены строки конспекта, которые я узрел, открыв тетрадь. Пробежав несколько строк, я поднял глаза и увидел лицо лектора. Я быстро прикинул неправильность формы черепа, относительно раздвоенности лобной кости. Аким заметив, чем я занимаюсь, быстро открыл свой конспект на том же месте и тоже стал изучать нашего бедного лектора, на предмет тяги к различным преступным деяниям. Выяснилось, что он склонен к сексуальным преступлениям и карманным кражам, но не убийца, хотя явный насильник и, безусловно, тот самый особый тип человека, которого доктор Чезаре называл "прирожденный преступник". Весь народ, осознав и просчитав новое развлечение, зашелестел страницами. А мне уже надоел лектор, и я стал искать новую точку приложения данной буржуазной лже-теории. Аким, ровно как и другие ребята, не подходили, ибо мы друг друга уже проломброозили (как выразился Аким), и тут я увидел давно уже приглядевшийся стандартный плакат на стене, портреты членов Политбюро ЦК КПСС…

Да… Вспоминая позднее тогдашние выводы об их морали по Ломброзо, я понял, почему распался Советский Союз.

Ушей в профиль, к сожалению, не было видно, но нам хватило мочек, и мы сразу разделили боевой отряд Партии на две группы – потенциальных убийц и подделывателей документов. Ну, а потом пошли компиляции по поводу надбровных дуг, ассиметрий в строении черепов и соосности расположения глаз на лице. Наилюбимейшими персонажами оказались товарищи Пельше, Капитонов и Сизов.

Остальные тоже были, в принципе, ничего. По крайней мере, на выделенные доктором Ломброзо типы групп преступников, как-то: душегуб, вор, насильник и жулик нашлись по несколько кандидатов. Короче, веселье пошло полным ходом, но я заметил, как ефрейтор, занимающийся политграмотой, ускользнул в дверь, и легкая дымка тревоги легла на отблески веселья, и как выяснилось не зря.

В конце политинформации, в Ленинскую комнату важно и целеустремленно одновременно зашел полковник из политотдела и, величаво оглядев зал, подошел к Таракану и потребовал показать конспект. Не успел капитан Тараканов его послать, как я уже был рядом. К подобным личностям у Таракана была стойкая идиосинкразия, могущая перейти в мордобой. Я объяснил товарищу полковнику, что данные документы выданы мне, как старшему, под расписку, и предъявить их простой член группы может только строго ограниченному количеству должностных лиц, в число которых товарищ полковник не входит. Весьма возмущенный полит-чин впал в истерику, стал кричать о своих полномочиях и грозить всевозможными карами. И тут я, как бы случайно, проговорился, что я сам, как старший группы, могу ему, как старшему по званию, показать свой конспект, но исключительно из своих рук. Нет, на самом деле я выражался еще косноязычнее и запутаннее, но просто повторить это второй раз было невозможно. Просто мне нужно было любым методом отвести политработника от греха и от Таракана подальше.

Полковник схавал приманку за обе щеки, и потребовал предъявить мой конспект, что я с радостью сделал. Я раскрыл черную тетрадь, и полковник впился в строки жадным взглядом, и тут розы его на лице, превратились в пепел, а охотничий азарт, сменился неким отупением. Часть конспекта, показанная мною полковнику, имела отношение к Шопенгауэру, и глазам стража социалистической нравственности предстала фраза, которая и более стойкого человека могла ввести в ступор:

"…Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так – все ночи напролет…"

Тут в зал вошел наш преподаватель и, увидев

полковника, вопросительно на него посмотрел. Полковник встряхнул головой, чтобы избавиться от буржуазно-философского дурмана, и, широко улыбаясь, направился к выходу. Проходя мимо преподавателя, он успокаивающе похлопал его по плечу, и сказал, как ему думалось негромко, что, мол, был сигнал о том, что тут ходит по рукам тетрадка с анекдотами про членов Политбюро, но к этой группе это отношения не имеет, в чем он самолично убедился.

А нам стало ясно, что причиной сего инцидента был стукачек-ефрейтор, а таких хохмочек мы не спускали никому. Предложений о мере наказаний было много: от утопления в сортире, до выпускания пьяным и голым на утренний развод. Но решили поступить и проще, и коварнее.

Как-то, будучи в наряде, ефрейтор рассекал по академии со штыком от АКМа на ремне. Внезапно ему стало плохо. Проходившие мимо "добрые самаритяне" посадили уставшего ефрейтора на деревянную банкетку у стены, где он окончательно в себя и пришел, держа в руке штык на изготовку, а вот ножен от оного и след простыл. Получил он в этот день конечно по самое не хочу. Хотя гораздо меньше, чем получил бы он, пропади штык. А ножны мы спрятали по системе Станиславского. То есть спрятали их, подвесив на веревочке в той самой трубе под бюстом, о котором я говорил в начале истории…

Р.С. Нет, мы конечно не звери. На другой день испытуемый узнал, где спрятаны ножны его оружия. Этой же ночью, он таки уронил несчастный бюст, но нашел свои ножны раньше срока данного ему старшиной.

А Ломброзо так официально нигде и не признали. Наверное, опять интриги.

Копченый угорь, как аргумент сохранения государственной тайны

Военная байка

Дела службы занесли нас на большую базу, на берегу Балтийского моря. Сейчас там независимое государство и база брошена, разорена и разворована, но тогда это был мощнейший военно-морской (и не только) комплекс. Мы, по обыкновению, должны были получить некий литерный груз и сопроводить его по назначению. Груз мы получили, но не весь и, по сему, были вынуждены ждать довоза и последующей оказии.

Мы временно расположились на территории законсервированных в незапамятные времена периферийных реммастерских железнодорожных войск. Там была небольшая добротная казарма, пакгаузы, каменная стена по периметру и даже каменный сортир на 12 персон, аж с тремя дверями. Это все построили зольдатен Вильгельма в конце Империалистической войны, потом тут были Eesti sхjavдgi, потом РККА, потом снова зольдатен, но уже фюрера, а потом снова наши, к коим и мы также относились.

Накануне нам выдали солдатское ХБ с 'партизанскими' офицерскими погонами и эмблемами ЖД войск, и даже несколько СКСов*. Мы косили под 'партизан'* из МИИТа, а для разборок с местными нам придали капитана-особиста и его верного мотоцикла с сержантом. Из техники на территории были БТМ*, агитационный автобус и здоровенный псина по кличке Чипок*. Предыдущие караульные хотели забрать его с собой, но Чипок сразу выбрал себе в новые хозяева Арканю и не отходил от него. Что и говорить, но пара получилась колоритная. Надо напомнить, что Арканя и по лицу, и по размерам был копией Шрека, и плюс имел привычку передвигаться то ли быстрым шагом, то ли медленным бегом. При этом, кстати, что бы у него не было в руке – чи кувалда, чи РПД*, это ему при ходьбе совершенно не мешало, так что несущийся по двору Арканя в сопровождении Чипка (этакой помеси дога, мастино и еще тройки пород), – это было еще то зрелище.

Делать было особенно нечего, но был приказ имитировать деятельность, и Таракан с Арканей решили повозиться с БТМкой, Птица с Борькой стали ковыряться в агитмашине, Тарасюк, на свою беду, пошел лазать по пакгаузам, ибо старшина чутьем хозяйственника чувствовал – тут заброшенные склады. Короче, он нашел две сотни непонятных емкостей литров по восемь, покрашенных в красный цвет и имеющих форму немецкой армейской фляги. Были они в ящиках с орлом Вермахта и без какой-либо дополнительной информации. Блин, где мы только не натыкались на амуницию вермахта, и в Африке, и на Ближнем востоке, ну, а тут это было вообще закономерно.