Агасфер

Кактус был горьким и колючим, но подопытные мыши упорно продолжали набивать иголками свои желудки. Каменов ощущал себя такой же бесконечно глупой

— Продукт был создан в нерабочее время на аппаратуре компании, — Лагода отловил Каменева в коридоре, вцепился в лацкан пиджака и теперь методично и доходчиво излагал свои доводы. Как бы между делом. Будто ничего особенно не случилось, будто воровать чужое изобретение — вполне будничное, рутинное занятие. — Никаких ни юридических, ни моральных преград не вижу. По контракту все, что создано в наших лабораториях, принадлежит компании. Ты меня понял?

— Но все это, вообще-то, Тернович делал. Это его разработки. Он, вроде, и намеревался фирме передать: закончить проект и представить на совете… Вроде, сюрприз будет…

Алексей пытался разорваться между дружбой и корпоративным долгом, но Лагода буравил его взглядом Каа, вперившегося в бандерлога. Маленького такого, вшивенького бандерлога.

— Сюрпризы оставим детскому саду. Все, что у нас создано, наше. По контракту. Второй раз объяснять не буду. Мне нужны сообразительные сотрудники. Понял?

Голос директора был настойчив и незлобен, но тональность недвусмысленно намекала, что разговор плавно подкатил к завершающей стадии.

— Понял, Пал Палыч. Но не могу же я так… вроде как Володьку подставляю. Он все-таки работал…

— Каменов, ты с кем? — поскучневшим голосом спросил директор.

Процесс отстаивания собственной точки зрения подошел к концу. Шагов вправо-влево не предусмотрено.

— Может, попробовать договориться? — сделал последнюю попытку Алексей.

Не попытку убедить шефа — последнюю попытку оправдаться перед самим собой. На самом деле он уже все решил, только не хотел в этом признаваться. И Лагода это понял.

— Договоримся, — бросил он, поворачиваясь спиной к Каменову. Подошел к лифту, нажал кнопку. — А ты пока иди, к эфиру готовься.

И Каменов пошел готовиться.

Всего за несколько дней до разговора с Лагодой жизнь была прекрасна и удивительна.

— Володь, «код для миллиона флоринов» как правильно пишется: через «кей» или через «си»?

— Через «си».

— Ага, сенкс.

— Не за что. У тебя, слышал, отпуск? Ах да, да, «тестирование нового продукта». Работаешь, не покладая рук. Я тогда завтра-послезавтра позвоню, кое-что сделать надо. По-тихому, после работы. А то опять наш бультерьер гавкать начнет: «нецелевое использование», «нецелевое использование»…

Несмотря на видимость просьбы, тон Терновича звучал непререкаемо. Алекс подумал, что пора бы гения фирмы поставить на место, например, заложить начальству. Но в новой разработке он и сам кровно заинтересован, поэтому только протестующе буркнул:

— Вот когда сделаешь в сутках тридцать шесть часов, тогда и будешь отрывать людей от заслуженного отдыха. Я хотел сказать, от трудоемкого тестирования. Ладно, приду. Бывай. У меня тут решающее сражение намечается.

— Постараюсь исполнить твое желание, как только стану повелителем времени, — в голосе Терновича скользнула усмешка. — Удачи, завоеватель!

Каменов поморщился. Когда же, наконец, Вольдемар доработает проект?!

Именно об этом его и спросил Лагода, поймав в коридоре четвертого корпуса.

— Успех каждой новой игры теперь полностью зависит от модулятора «Полная реальность», — Алекс монотонно озвучивал рекламный текст, тупо глядя в камеру.

И с чего шеф взял, что у него самая респектабельная внешность среди всех сотрудников? Из-за этого теперь «лицо фирмы», проклиная тесный галстук и аккуратный пиджак от «Хьюго Босс», давал очередное интервью о новых корпоративных разработках. В девять вечера! Черт бы побрал этот прямой эфир! Вот ведь странно: двое суток без сна за монитором — и хоть бы хны, еще б столько просидел. А только встал — и все, зомби с глазами-стекляшками. Одна мысль: спать!

— Все это замечательно, но, наверное, «Полная реальность» потребует приобретения дорогих комплектующих? — пытала Каменева пурпурноволосая ведущая.

— Ничего подобного. Всего лишь специальные очки стоимостью в сто тридцать условных единиц и нейрошунт в двести двадцать. Цены мы планируем снижать уже со следующей недели.

— Полное погружение, как я понимаю?

— Полнейшее. Вы внутри своего мира, внутри игры, и главное — вас ничто не отвлекает от игрового процесса. Абсолютно ничто! Вы просто не ощущаете реального… Гм… — Каменов театрально нахмурился, будто подыскивая выражение. — Скажем так: вы совершенно не ощущаете реальности того мира, в котором родились. Для вас осталась только одна реальность — игровая.

— Но ведь это ужасно! — притворно изумилась ведущая: они с Каменевым играли в общую игру под названием «Это вовсе не реклама». — Полностью отрешиться от мира! А если в доме пожар?! А если…

— А вот и нет! — торжествующе воспарил Каменев. — Ничего подобного! В этом-то и заключается главное достоинство «Полной реальности»: в игровом времени проходят часы и тысячелетия, в реальном — доли секунды! А это значит — конец потерянным за мониторами годам. Сбылась извечная мечта человека: играя, не тратить зря времени! Вы можете годами жить в игре, но в реальности для вас пройдут микросекунды.

— Значит, это путь к бессмертию?! — изумилась ведущая.

— Абсолютно верно. Жизнь человека, таким образом, растягивается до бесконечности. Плюс возможность «спрессовывать» время не только во время игры, но и во время чтения в виртуальных библиотеках, оснащенных «Полной реальностью», во время работы в офисных программах, во время…

«Мы даруем бессмертие!» Ярко-пурпурная реклама крутилась в небе над просыпающимся городом, затмевая рассвет. Признаться, она была намного красивее естественной зари. Как и задумывалось.