Агент без прикрытия
Шрифт:
Омар стоял на бетонке, камеру держал на плече. Он не мог себе позволить пропустить то, что происходило. Телевизионщик взял в нем верх над обычным человеком, трясущимся за свою жизнь. Омару, когда он смотрел в окуляр камеры, казалось, что весь мир сжимается до размеров картинки. Вертолет шел над складами, почти прямо на него, вырастал. Вот уже стали видны лица морских пехотинцев за открытым люком, он даже узнал под надвинутой на самые глаза каской Уэллера. Капитан тоже заметил его и… узнал. Ствол пулемета в его руках повернулся. Кадр дрогнул. Короткая очередь вспышек.
– Самолет движется, – раздался в наушниках Уэллера встревоженный голос пилота.
– Я сейчас, заходите ему наперерез… – Капитан выругался, отстегнул страховку и пробрался между готовыми к высадке морпехами, опустился в кресло рядом с пилотом и тут же пристегнулся.
Вертолет закладывал круг.
– Навстречу ему, прижимайте к земле, не дайте подняться.
Самолет стоял в начале полосы, двигатели работали на полных оборотах. «Ан-24» покатился, набирая скорость. Вертолет нырнул вниз, пошел ему навстречу почти над самым бетоном. Уэллер, не мигая, смотрел перед собой. Ему показалось, что самолет чуть сбросил обороты, но все равно разгоняется. Когда машины разделяла сотня метров, пилот вертолета резко ушел в сторону.
– Не дать им взлететь! Ракетой по полосе! – Он готов был вырвать штурвал из рук пилота.
Ракета отделилась от турели, ее огненный след пронесся над самолетом, ударил в бетон ближе к концу бетонки, разлетелись каменные осколки. Вертолет промчался над самолетом, развернулся и завис над полосой, наклонившись носом к земле. «Ан-24» мчался прямо на него. Рука американского пилота крепко сжимала ручку, он ждал, что Уэллер даст приказ на подъем, но вместо этого капитан выхватил пистолет, наставил на него.
– Уйдешь с места – выстрелю, – прозвучало в наушниках, – он не должен взлететь.
Пилота била дрожь, и только его рука на рычаге управления оставалась неподвижной, глаза его бегали – он смотрел то на пистолет, то на приближающийся самолет.
Наконец, поняв, что «Ан-24» уже не остановить, пилот, несмотря на наставленный на него пистолет, стал поднимать машину. Уэллер так и не выстрелил. Сперва задрался нос, а затем и вся машина пошла вверх.
В лобовом фонаре уже были видны звезды, когда вертолет качнуло. Самолет чиркнул по его шасси. Пилот попытался выровнять машину, но в наклоненный винт уже ударил поток воздуха от двигателей поднявшегося над бетоном «Ан-24». Воздушный поток толкнул вертолет, подхватил, завертел его. Пилот лихорадочно пытался выровняться. Проскрежетал по бетону хвост, лопасти винта ударили в плиты. И вертолет, кувыркаясь, охваченный пламенем, развалился на куски.
Алексей тянул штурвал на себя, самолет набирал высоту. Бондарев стоял за его спиной.
– Я же говорил, проскочим, – сказал Клим.
– Еще один, – украинский пилот взглядом указал на появившийся рядом военный вертолет.
– Они знают, что у нас на борту, сбивать не станут.
Вскоре тот отстал.
– Скоро появятся истребители. Куда летим? – Алексей всматривался в показания приборов.
– Если дотянем, то к Средиземному морю. Ни в одной стране мира нам не дадут возможности приземлиться, это я спинным мозгом чувствую.
– Должны дотянуть. Может, даже до Кипра, но…
Клим вскинул ладонь:
– У нас осталось чуть меньше часа. Если не обнаружим мину, то самолет разнесет на куски еще над Сирийской пустыней. Ты говорил, что знаешь в машине каждый уголок.
В дверном проеме уже стояла Ружана.
– Я могу попробовать сесть за штурвал, – сказала она.
– Попробовать?
Женщина устало улыбнулась:
– В свободное время я развлекаюсь тем, что прыгаю с парашютом и пилотирую спортивный самолет.
– Богатое развлечение. – Клим смотрел на нее.
– Копейки. Час проката спортивной машины стоит сорок долларов.
Алексей передал штурвал, несколько минут наблюдал за тем, как управляется Ружана.
– Разница такая же, как между легковой машиной и автобусом, – сказала она.
Алексей бросился в грузовой отсек, первым делом поднял люк в полу, заглянул, провел рукой под настилом. Вскоре появился и Бондарев.
– Я связался с американцами по рации. Они с полуслова меня поняли. Так что если увидишь рядом истребители, то это всего лишь сопровождение, – он уже заглядывал в пространство между ящиками, – они сумели обеспечить нам коридор в Ирак, сумеют и проложить его обратно. Но подтвердили, что никто не согласится принять нас с грузом.
Ящики были не закреплены и при взлете разъехались, сдвинулись.
– У нас смещен центр тяжести, – произнес Алексей.
– Не больше сорока минут, – предупредил Бондарев, присоединяясь к поискам.
Предоставив Алексею осматривать тайники, он перешел к сиденьям. Первым делом извлек завернутый в шелестящую бумагу кейс.
– Нашел? – Алексей подобрался к Климу.
– Не бомбу, и погоди радоваться. – Бондарев отбросил крышку. – Есть, – в руке у него был его собственный аппарат, похожий на мобильник.
Он на секунду задумался, вдавил несколько кнопок. Сапфировое стекло осветилось. Держа трубку перед собой, Клим медленно поворачивался.
– Ты что делаешь?
– В трубку вмонтирован сканер, – торопливо ответил Клим, – таймер дает слабое пульсирующее излучение, обычно совпадающее с частотой электронных часов. Одно плохо – здесь очень много «наводок».
Бондарев присел. Отросток антенны смотрел под кресла.
– Здесь, – уверенно показал он на панель, прикрывавшую короб вентиляции. И принялся откручивать пальцами наживленные винты.
Осторожно, убедившись, что мина не установлена на неизвлекаемость, Клим взял ее в руки.
– Тридцать две минуты, – глянул он на таймер.
– Иди, обрадуй Ружану.
– Пока эта дрянь тикает, думаю, радоваться рано.
– Она не тикает, это электроника. Но, по большому счету, ты прав.
Клим перепрограммировал трубку, приложил ее к таймеру. По экранчику побежали, сменяясь, ряды цифр. Замерли, мигнули и погасли.
– Надеюсь, что взрыватель у них серийный, – Бондарев показал на уже погасший дисплей взрывателя, – но все же лучше будет извлечь его.