Агент особого назначения. Школа призраков
Шрифт:
— Знаете его?
Вэй еле слышно произнес:
— Совсем не ожидал… Может быть, это привидение?
Начальник мотнул головой и сказал без улыбки:
— В нашей республике привидений нет. — Он повернулся к Яну. — Хотите задать ему какой-нибудь вопрос?
— Мне хочется, чтобы Вэй Чжи-ду рассказал правду о деле старика Фу.
Вэй привстал и приложил рукн к груди. Пальцы его дрожали. Он произнес прерывающимся голосом:
— Я сейчас как раз пишу обо всем, что со мной случилось… и о деле Фу Шу.
— Долго будете писать? — спросил начальник.
— Нет, уже заканчиваю… через несколько дней.
Начальник хлопнул ладонью по столу и посмотрел смеющимися глазами на Яна.
— Я вам дам прочитать воспоминания Вэй Чжи-ду, и если он где-нибудь…
Ян поправил очки и сделал строгое редакторское лицо.
— Я понимаю. В издательстве я тоже просматриваю рукописи и исправляю неточности…
Вэй ударил себя по груди и заговорил хриплым голосом:
— Все, о чем я пишу, — сущая правда. Пишу обо всем без всякой утайки, от чистого сердца, поверьте мне. Ведь я сам пришел к вам.
Он положил голову на стол и судорожно зарыдал. Ян заметил в волосах Вэя седину.
Часть вторая
ТАЙНА МИКРОПИГМЕЯ
Записки Вэй Чжи-ду
Все, о чем говорится в этих записках, — подлинная правда.
Я ничего не выдумываю, не замалчиваю, не приукрашиваю.
Я рассказываю здесь о том, как благодаря причудливому сцеплению обстоятельств оказался невольным участником необычайных событий.
Чистосердечно изложив все факты, я прощаюсь навсегда с темным, запутанным периодом моей жизни, надеясь на то, что смогу вступить в новую жизнь.
I
Я находился в Энн-Арборе, когда гоминдановский режим потерпел крушение на материке. По окончании Мичиганского университета я хотел было вернуться на родину, но некоторые люди напугали меня, сбили с толку, и из-за своего политического невежества и безволия я превратился в человека, потерявшего самое святое — родину.
Начались скитания — Сан-Франциско, Тайвань, Манила, Токио, и, наконец, ветер судьбы занес меня в Гонконг, где находился мой друг по Тайбэю англичанин Хорэйс Уикс, капитан в отставке.
На пятый день моего пребывания в Гонконге меня чуть не убили. Я шел по улице, читая газету. Меня взволновали сообщения о новом загадочном существе. Оно сразу же отодвинуло на задний план пресловутого снежного человека.
В течение долгого времени этот снежный человек — «йэти», как его зовут жители Гималаев, а по-английски «сноумен» — волновал весь мир. Из разных стран было послано много экспедиций на Гималаи, чтобы словить живого «сноумена». Наиболее интересные данные были собраны экспедициями, посланными английской газетой «Дэйли Мэйл» и техасским миллиардером — нефтепромышленником Томом Сликом.
Особенно любопытные данные опубликовали члены экспедиции Слика. Они опросили большое количество непальцев, и 95 процентов опрошенных категорически заявили, что «сноумен» существует. Меня особенно заинтересовало то, что снежный человек далеко не безобидное существо. Он, оказывается, часто нападает на людей и убивает их, но съедает только глаза и пальцы. По другим данным, «сноумен» питается человеческими сердцами.
Жертвами снежного человека до недавнего времени были только непальцы. Но наконец он поднял руку и на европейцев. В 1948 году два «сноумена» напали на двух норвежских инженеров — Фростиса и Тольберга, искавших урановую руду в Сиккиме, в районе горы Канченджанга. Один «сноумен» повалил Фростиса, но Тольберг выстрелил в него и ранил. Оба снежных человека с криками убежали.
«Сноумен» уже давно интересовал меня. Но то существо, которое с недавних пор стало конкурировать со «сноуменом», а затем заслонило его, было совсем другим. Оно было неизмеримо фантастичнее снежного человека, и в то же время реальнее его, так как представило бесспорные доказательства своего существования.
Я спускался вниз к набережной со стороны католического собора, возвышавшегося над городом, и, дочитав сообщения в газетах, обнаружил, что нахожусь в каком-то совершенно незнакомом переулке.
Вдруг за углом дома раздались выстрелы, закричала женщина, снова выстрел, выскочил человек и, пригибаясь низко к земле, юркнул мимо меня — все это в течение двух-трех секунд. За моей спиной захлопнулась железная решетчатая дверца в каменной стене. Из-за угла высунулась рука, и грохнули два выстрела, над моей головой посыпалась штукатурка. Я окаменел.
Примерно в десяти шагах от меня показались двое — оба китайцы. Один из них, высокий, с длинным лицом, в панаме, взмахнул револьвером и спросил по-английски: «Не видел ли я кого-нибудь», и пригрозил, если совру, он тут же продырявит меня. Я прижался к решетчатой дверце и почувствовал дуло револьвера, упершееся в мой зад. Поняв, что с этой стороны угроза ближе, я ответил, что какой-то человек пробежал в другой конец переулка и показал налево — в сторону пальм, из-за которых виднелась крыша с вывеской — огромной бутылкой виски.
Длиннолицый поднял с земли какую-то бумажку. Около пальм остановилась полицейская машина, из нее вылез индус-полицейский в зеленой чалме. Китайцы мгновенно исчезли. Полицейский подошел ко мне и спросил, что случилось. Я объяснил ему: кто-то стрелял, кто-то пробежал, потом опять кто-то стрелял, потом все убежали, а я чудом остался жив. Индус недоверчиво покачал головой и, вернувшись к машине, уехал.
Когда все стихло, меня ткнули в зад и спросили шепотом: ушли ли все? Я ответил, что никого нет. Тогда дверца открылась, и передо мной появился незнакомец. Худощавый, с маленькой головой, явный метис. Он шевельнул плечами вместо поклона, улыбнулся, показав красивые мелкие зубы, и поправил на себе одежду: нейлоновую рубашку и короткие штаны — шорты, — то и другое серовато-зеленого цвета.
Так состоялось наше знакомство. Его звали Аффонсу Шиаду. Полупортугалец, полукитаец, бразильский подданный, родился в Макао, окончил Гонконгский университет. Агент автомобильной компании «Крайслер». Католик, меломан, классный игрок в пинг-понг.
Я, в свою очередь, сообщил кое-что о себе. Родом из Тяньцзина, сразу после войны поехал учиться в Америку, сперва был в Виргинском университете в Шарлотсвилле, потом перешел в Мичиганский университет и окончил в 1949 году юридический факультет. Незадолго до этого красные заняли Пекин, где жили мои мать и дядя — профессор, и я не решился вернуться на родину. Некоторое время был в Сан-Франциско, потом на Тайване, где служил в Тайбэе у одного экспортера в качестве секретаря, затем работал в конторе адвоката в Маниле, был недолго в Токио и только что приехал сюда к своему приятелю — англичанину Уиксу, уехавшему на днях в Сингапур. Сейчас живу в гостинице «Южное спокойствие», принадлежащей китайцу.