Агент влияния
Шрифт:
На вершине холма стоял Моше с жезлом в руке. Он ждал…
Амалэйк, внук Эйсава….
Пришел он.
Иногда Йехошуа удавалось посмотреть на тот холм, где был Моше. Увидел же он, что когда тот поднимал руки, то одолевал он Амалэйк – стояли его воины, и копья их поражали врагов, и стрелы сбивали всадников с коней. А когда опускал руки Моше, прорывались сквозь повозки черные всадники,
Волна за волной бились амалекитяне о копья Израиля.
Глаза Амалэйка налились кровью. И продолжал кидаться со своими воинами на тех, кого он так ненавидел.
Тяжелый свинец постепенно заливал руки Моше, и они стали опускаться…
Все громче звучали торжествующие вопли амалекитян.
Тогда подложили камень, и Моше сел на него. И поддержали высоко его обе руки.
Были подняты обе руки до захода солнца.
Бессмысленно ржали кони, пятясь от острых копий. И все больше черных бесформенных пятен замирало на белом песке…
Низложил Амалэйк и народ его Йехошуа бин Нун острием меча.
Падал Амалэйк с коня. Это было медленно и ужасно… И ударился о песок. Чуть не выскочили глаза его красные от солнца из орбит, а когда упал, не видел он какое-то время ничего, но вот снова смог смотреть и успел, успел! – Сверкнуло острие меча и приблизилось к правому стремительно глазу, а потом он уже более ничего не видел никогда.
Брызнул глаз Амалэйк в разные стороны!
Меч Йехошуа прошел сквозь глаз в мозг, и ударилось острие его о кость черепа со стуком.
Моше же писал в книгу, что изгладится память об Амалэйк из поднебесной. Брань же против Амалэйк из рода в род.
Тряслись руки Моше…
Первый из народов Амалэйк, но вот ему гибель…
Потом шли бней Исраэйль, и Моше говорил Йехошуа: – первые они, из тех, кто напал на Израиль…
Захор!
Помни же! Помни, как поступил с Израилем Амалэйк на пути, когда шли из Египта, как он встретил на этом пути…
А-а!.. Как побил сзади всех ослабевших!..
А-а! Когда те устали и утомились… А-а!..
Захор!
Еврей и голландец выпили уже много. И надо было выпить еще больше.
– Пей,
«Я – Асвир, великий царь, единственный царь, царь стран на всех языках, царь этой бескрайней и простирающейся далеко земли, сын царя Дария Ахеменида, перса, сына перса – так говорит царь Асвир.
Вот страны, в которых я являюсь царем под сенью Ахурамазды, которые платят мне дань; все, что я требую у них, они исполняют и подчиняются моему закону. Мидия, Элам, Арахозия, Урарту, Дрангиана, Парфия, Вавилония, Ассирия, Египет, жители, живущие у соленого моря, и те, кто живет за соленым морем, Аравия, Гандара, Индия и Куш.»
Мордехай читал эти слова царя царей, он знал их, и они снились ему, и буквы врезались в грудь и душили ночью… И в реках Вавилона тонул он каждую ночь…
Порваны струны, и изломаны арфы…
В золотых одеждах ходила царица Вашти; сидела на золотом троне; золотая тиара касалась ее лба; царица Вашти – внучка Невухаднецара, дочь Бельшацара…
Навуходоносор, царь Вавилона, обрушивший Храм, Храм из Йэудеи в Иэрушалайиме… Храм царя Шломо…
Пир Валтасара… О-о, тот пир… Валтасаров пир!..
И убит был Бельшацар утром.
Осквернены были святыни Йэудеи на том пиру, а потом сбылось пророчество, и убит был утром Валтасар.
Царица Вашти ненавидит йэудеев и борется против восстановления Храма.
Царица Вашти подговаривает царя царей Ахгашвэйроша, пала на ухо царю Асвиру; злоумышляет царица Астинь – как же ненавидит дочь Бельшацара, как пышет ненавистью дочь Валтасара – царица Вашти, царица Астинь…
Умерли давшие жизнь Мордехаю; и дядя его Авихайль дал снова ему жизнь. И чтил Мордехай сын Яира дядю, как отца; и готов был на многое, а пока качал он родившуюся Хга-дассу, дочь дяди…
И Мордехай рос, и Хгадасса росла. И вдруг тяжко заболела дочь Авихайля. Припавший уже к роднику мудрости Каббалы, Мордехай сказал:
– Надо дать ей другое имя, и смерть уйдет, может быть, уйдет. Так бывает.
Согласился с этим Авихайль, но спросил, какое же еще имя дать Хгадассе. И юный Мордехай, коснувшийся уже знаний Каббалы, тихо произнес:
– Мы здесь, здесь, на реках Вавилона; нам надо жить, надо уцелеть для Йэрушалайима, для восстановления Храма, для Света. Хорошо будет, если ее имя будет в то же время похоже на персидское или вавилонское. Вот как в имени Мордехай видят Параса имя бога Мардука, царя богов Вавилона.
– Какое же имя предложишь ты для Хгадассы, племянник?
– Я думал, дядя, думал уже. И вот есть имя. Мы говорим: Астара, Параса скажут: Эстер. Где-то еще – Эсфирь… А в Вавилоне услышат: Иштар. Богиня любви Иштар.