Агентурная разведка. Часть 5. Подсказки интуиции
Шрифт:
По приезду решился один чисто бытовой, семейный вопрос – мелочный, на первый взгляд. Теперь каждый вечер мы смотрим новости российских телеканалов. Так же, как наши родители смотрели программу «Время». Разве мы могли себе такое представить в 80-е годы?! С удовольствием смотрим: на русском языке и не таясь. Оказалось, что Вильте и раньше их смотрела, но украдкой, при этом демонстрируя полное отсутствие интереса, а иной раз и враждебное отношение. Этот театр теперь закончился, и у нас появились новые темы для обсуждения. Интересные темы и даже споры – тоже очень интересные.
Глава 2
После встречи с нашим руководством у нас с Вильте возникло острое желание и необходимость всё как следует обсудить.
Больше всего меня интересовали мотивы, которые вынудили Вильте поступить на службу в КГБ. В её рассказе
– Понимаешь, я очень хотела вырваться от родителей. Особенно хотела уехать подальше от мамы. Она меня просто доставала.
– Чем конкретно?
– Всем! Абсолютно всем! Не дай бог мне прийти домой позже девяти вечера! Они всегда смотрели эту мерзкую программу «Время» и меня заставляли. Представляешь?
– Представляю. Мои тоже пытались. И упрекали, что у меня в голове одни джинсы и магнитофоны.
– Мама меня доставала во всём! Особенно насчёт одежды. Она мне всегда говорила, что надо быть скромной в одежде, аскетичной, но идеально чистой и аккуратной. Эта мерзкая монашеская советская школьная форма с накрахмаленными мамой подворотничками! Но этого ей было мало, и она допекала меня этой церковью, молитвами. Доставали эти походы в костёл.
– А отец?
– Отец ходить в костёл опасался, он же был членом КПСС. Помалкивал. Он полностью отдал на откуп матери моё воспитание. А у неё что? Еда только такая или такая, потому что это полезно или потому что церковные праздники, пост. В общем, повторюсь, достали они меня тогда. Просто сил уже не было. Но и родители не возражали против того, чтобы я уехала учиться в Питер. Образование они уважали! Это святое. Поэтому идею поступления в Ленинградский институт точной механики и оптики, сокращенно его ЛИТМО называли, восприняли с огромным уважением. Поехала, поступила легко, нормально. Место в общаге сразу выделили. Тоже нормально. Там девчонки. Все небогатые и из разных уголков страны. Отличные девчонки! Всё ровно. Потом начались занятия. И тут уже другое. Местные питерские девочки одеваются очень модно, среди них есть и родственницы коммунистического начальства разного сорта. На их фоне я смотрелась как монашка. Одеться хочется. А где купишь? Только у фарцовщиков. А какие там цены были?
– Родители у тебя вроде бы не жмоты.
– Не жмоты. Но считали, что к моей стипендии в сорок пять рублей вполне достаточно дать ещё тридцать рублей ежемесячно. Чтобы соблазнов разных не было. Я смотрю на девчонок, и мне всё хочется: и косметику импортную, и духи там разные, и кофточки-батнички всякие, и туфли на шпильке, и сапожки, и дублёнку, и джинсы, и много чего ещё. Что делать?
– Не знаю.
– Я нашла выход. Был у меня парень один знакомый. Так… Ни о чём. Но очень хотел мне понравиться. Как-то проговорился, что он фарцовщик, и сказал, что в месяц по пятьсот-семьсот рублей зарабатывает. Говорит: ничего сложного и неопасно. Я мигом загорелась. Он пообещал помочь. А что? Занятия прогуливать не надо. Едешь в выходные на рынок и осторожно предлагаешь товар прохожим. Поначалу нормально всё было. Он мне в долг дал на реализацию две коробки австрийских зимних женских сапог на каблуке. Боялась первый раз очень сильно. Я же запуганная была и жутко дисциплинированная. Ничего! Пересилила себя. За два часа продала эти сапоги. Вернулась к парню этому, отдала деньги, навар оставила себе, а это сто шестьдесят рублей. Он предлагает купить у него на продажу джинсы «Вилдкэт» мужские за сто восемьдесят рублей. Продала за двести сорок. Отлично! Вкладываю в товар теперь уже свои двести двадцать рублей. И так пошло-понеслось.
– А этот парень не пытался к тебе приставать?
– Как не пытался? Пытался конечно. Но я его за нос водила. Ля-ля-тра-ля-ля. Завтра, послезавтра, потом как-нибудь. Говорю ему: ты сначала подстригись и мышцы подкачай, хи-хи-ха-ха. Я не поняла, что он обозлился и сдал меня. То есть у них там была своя крыша от ментов, и он меня им сдал. Сказал, что я не по правилам играю, самостоятельной сильно стала. В общем, менты купили у меня товар и вместе с ним привезли в отделение. Там начали беседовать очень доброжелательно. Между тем сообщают, что составят протокол и отправят его в мой институт. Не переживай, всё будет нормально! Просто там с тобой проведут работу в комитете комсомола, декану тоже можно всё объяснить, он же у вас там не зверь наверняка. А я уже вою в голос. Как представлю, что меня отчислят, из комсомола исключат, и вернусь я к своим родителям. Кошмар! Только не это!
– Интересно.
– Вспомнил детство и юность?
– Вспомнил! Ещё как. Тоже есть, что рассказать.
– Ну вот. Начинают менты уже что-то там писать, вопросы формальные задают. Типа им всё равно, что я отвечу. У меня уже полное отчаяние. При этом начинают вести себя более жестко. Позже уже откровенное хамство начало проскакивать. Я отказываюсь, врать пытаюсь, в ответ пошёл отборный мат. А я-то девочка очень воспитанная, культурная, в моей среде вообще такие слова никто не произносит. Но продолжаю отнекиваться. Они злятся и уже откровенно говорят, что сейчас меня просто по очереди трахнут, по кругу пустят. Я в полной прострации. Полный паралич воли. И тут заходит один мужик в расстёгнутой хорошей дублёнке, под ней серый костюмчик. Очень интеллигентный мужик с виду, в очках. Спрашивает их, почему девушка так сильно рыдает. Менты ему отвечают, что задержали за фарцовку, а она боится и истерит. Мужик молча посмотрел на меня. А я ему давай жаловаться сквозь слёзы о том, что они угрожали меня изнасиловать с извращениями. Мужик меня выслушал и спрашивает, типа: кому я должен верить – фарцовщице или сотрудникам милиции?
– Вижу, ты мне рассказываешь и до сих пор переживаешь.
– Есть такое. Так вот, задаёт мне этот мужик чёткий вопрос, спрашивает о том, спекулировала ли я или нет? Я оценила обстановку и сказала правду. Мужик смотрит на ментов и говорит, что выходит – я спекулянтка и лгунья. А что возразишь? Потом спрашивает у ментов разрешение забрать меня на время, чтобы побеседовать. Отвёл в отдельный кабинет. Там поспрашивал, поговорили. О разном говорили. Не верил мне, что я люблю свою страну. Пришлось с цифрами доказывать, что СССР построил в республиках Прибалтики передовую промышленность, науку и вообще много чего. Некоторые цифры я помнила и действительно верила тому, что говорила. Тот же Хрущев и Брежнев столько сделали для Прибалтики! Кстати, я и сейчас так же думаю, поэтому совсем не радуюсь, что власть в Литве захватили хуторяне с хуторским мировоззрением, готовые американскому помещику жопу лизать. В общем, мужик меня отпустил и сказал прийти в назначенное время к отделению милиции. Просил подумать над тем, чем я могу помочь Родине, искупить свою вину. Пришла точно в срок – я очень дисциплинированная. Предложил сесть к нему в Жигули и покататься. Я перепугалась. Но села и поехала. В кафе заехали, там я совсем уже расслабилась. Выпили кофе, съели мороженное и пирожное. Нормально всё вроде бы. Тут он мне и говорит, что он из КГБ. Предлагает помогать, служить Родине. Потом поехали в КГБ, оформили бумаги. Через месяц мне довели приказ о том, что отныне я военнослужащий КГБ СССР, рядовой. Потом стала сержантом. В системе Второго главного управления КГБ СССР – это внутренняя контрразведка, исключая Вооруженные силы. Потом, вместе с получением диплома, стала лейтенантом. А пока училась, продолжила заниматься фарцовкой. Их интересовали только иностранцы. Моя задача была выйти на иностранцев под видом покупки шмоток для дальнейшей спекуляции.
– И как? Получалось?
– Вышла на них! Причём быстро. Кстати, контора моя сразу же предоставила мне отдельную однокомнатную квартиру. Учили. Ходила с иностранцами по ресторанам. Но после ресторана: довёл до подъезда и до свидания. Начальники хотели играть на повышение ставок, а я не хотела быть проституткой. Интересы совпали. Не принуждали меня переходить эту линию, типа сама решай. Поэтому сначала деловые отношения с иностранцами развивались быстро и хорошо, а дальше шло плохо. В конечном итоге появилось определённое недовольство мною. После института решили меня использовать иначе: направить в этот НИИ. Он у военной контрразведки КГБ был очень проблемным. Назначили младшим научным сотрудником этого НИИ – в гражданский персонал Вооружённых сил. Но сначала направили на пять месяцев на Высшие курсы военной контрразведки КГБ СССР в Новосибирск, с одновременным переводом в Третье главное управление КГБ. Я была в восторге от Новосибирска! От людей, которые там проживают, от интеллигенции и театров. Хотя после Питера меня удивить было трудно.
– Нормально готовили?
– Отлично. Всё по делу. Там же на базе высшего образование всё это обучение.
– С НИИ какой результат?
– Я помогла. Задачу выполнили. Но шум не поднимали. Я так поняла, что они затеяли оперативную игру. После развала Союза поступили со мной нормально. Дали возможность самой решить: продолжать службу или нет. Я выбрала остаться на службе и помогать России. Уже осознанно, потому что считаю, что ничего хорошего от развала Союза не выйдет и что моей любимой Литве ни с кем так хорошо не будет, как с Россией. Похоже, я не ошиблась, к сожалению. Какая там жизнь и за чей счёт, ты сам знаешь.