Агнешка
Шрифт:
Пётр Витольдович часто вспоминал тот день, когда впервые встретил ещё совсем юную Настасью Андреевну. Тогда младшая дочь старого извозчика была приглашена на званый ужин для музицирования. Звуки фортепиано и шуршание кружев на запястьях девушки сливались в какой-то божественно-красивый мотив. Весь вечер очарованный Пётр Витольдович простоял в стороне, стесняясь заговорить с прекрасной Настасьей. Уже с рассветом он метался по городу в поисках старого извозчика, чтобы просить руки и сердца его младшей дочери.
Что же касается Агнешки, то к восьми годам она была очень похожа на свою маменьку. Золотисто-рыжие локоны спадали по её маленьким покатым плечикам, а прозрачная кожа на её вытянутом личике была полностью покрыта конопушками. И лишь небольшой просвет на лбу оставался не тронутым этими маленькими рыжими пятнышками. За пушистыми длинными ресницами скрывались два больших разноцветных глаза – зелёный и коричневый. Пётр Витольдович часто шутил, говоря дочери, что один глаз ей достался от маменьки, а второй от папеньки.
Без нянь и гувернанток Агнешка была воспитана очень нежно. А потому предпочитала лениться и находила скучным всё то, чему её учили приглашённые педагоги. И каждый раз, пока учителя глазели на антиквариат тётушки Виолы, она незаметно ускользала в мастерскую своего папеньки. Здесь открывался совершенно другой мир. От пола до потолка простирались полки с сосудами причудливых форм. Подвешенные макеты дирижаблей медленно парили в потоках воздушных масс. Приборы то тикали, то щёлкали, то испускали густой белый пар. Взмахивая руками, изобретатель рассказывал дочери о своих открытиях. Склянки в его руках сверкали, а бурлящие в них жидкости меняли цвет и испарялись.
***
Ещё на подъезде к особняку Пётр Витольдович заприметил своего дворового Фёдора. Он стоял спиной и, согнувшись пополам, собирал упавшие на двор сухие ветки.
– Фёдор, здравствуй! – крикнул ему уставший путешественник.
Не оборачиваясь и не разгибая спины, дворовой очень тихо ответил:
– Здрасьте, барин.
Изобретатель вышел из брички и осмотрелся. Окружающая обстановка показалась ему мрачной и напряжённой. На окнах всё ещё были тяжёлые шторы, притом что Настасья Андреевна обычно подбирает их с первыми лучами солнца. Птицы молчали, и не слышался привычный для этого времени детский смех.
– Напои лошадь и сними упряжку!
В ответ не послышалось ничего внятного, и Пётр Витольдович направился к дворовому.
– А где Агнешка? – подходя ближе, спросил он. – В это время она обычно бегает в саду.
– Отослали к вашей сестре, – процедил Фёдор и наконец-то повернулся.
Увидев перед собой два красных глаза и очень распухшее лицо, Пётр Витольдович нахмурился и спросил:
– Ты случаем не приболел?! Зачем отослали?!
– Барин! – вдруг завопил Фёдор. Он бросил на землю собранные ветки и закрыл лицо своими огромными грубыми ладонями. – Настасья Андревна…
– Что случилось?! Говори же! Что с Настасьей Андревной? – кинулся к нему изобретатель.
Но Фёдор не мог произнести ни слова, он стоял как вкопанный и издавал какое-то мучительное мычание.
***
В прихожей находился глава уездной полиции капитан-исправник Иван Алексеевич Левицкий. В уезде его знали все, и, увидев его в своём доме, Пётр Витольдович понял, что произошло что-то очень серьёзное. Лицо капитана-исправника всегда было хмурым. В этот раз эта хмурость была чрезвычайной.
– Иван Алексеевич, зачем вы здесь?! Что случилось?! – забежав в прихожую, завопил Пётр Витольдович.
– Господин Гаос, приготовьтесь, у меня для вас тяжёлое известие, – мрачно объявил капитан-исправник. – Ваша супруга Настасья Андревна трагически погибла.
– Как?! – в ужасе воскликнул изобретатель.
– Три часа назад соседская дворничиха обнаружила Настасью Андревну у подъезда к вашему особняку. Скорее всего, она стала жертвой задремавшего извозчика или же по своей неосторожности угодила под повозку.
Пётр Витольдович не верил своим ушам. На его лице странным образом сочетались две эмоции. Одной из них было страдание в связи с кончиной его любимой супруги, а второй – разочарование и отчаяние, будто он предвидел, что такой исход мог случиться, и теперь покорно принял его как факт.
– Мне неловко об этом вас спрашивать, – продолжил Иван Алексеевич, – но для разбирательства в этом происшествии я должен уточнить один момент. Куда могла направляться Настасья Андревна примерно в 6 часов утра, будучи в одной ночной сорочке? И где находились вы в указанный период времени?
Выдержав паузу, но так и не получив никакого ответа, капитан-исправник нахмурился ещё больше.
– Происшествие будет расследовать судебный следователь окружного суда, – очень хладнокровно произнёс он давно заученную фразу. – Когда следователь прибудет из губернии, он вас навестит.
Пётр Витольдович, казалось, уже не слышал Ивана Алексеевича. Более ничего не спрашивая и не отвечая на его вопросы, он дрожащими руками снял с себя пальто и повесил на крючок. Потом прошёл в гостиную, которая сейчас как никогда показалась ему пустой и холодной, и молча принялся разжигать огонь в камине.
Наш изобретатель ещё не знал, какой круговорот таинственных событий повлечёт это утреннее несчастье и какие мистические явления теперь поджидают его и маленькую Агнешку.
Глава 2. Странный разговор
Май, 1898 год
Весь день шёл дождь, небо было хмурым и холодным.
Когда стемнело, в лиловом особняке зажгли свет и опустили тяжёлые шторы. На кухне забренчала посуда, зашкворчали сковороды, и по гостиной забегали горничные, стуча своими маленькими каблучками.