Ахашверош, или Приключения Вечного Жида
Шрифт:
Свяжемся по мобильнику. А встретимся либо караван-сарае хан Марждан, либо в мавзолее Мусы аль-Кадима, который обычно называют Золотой мечетью. Там я познакомлю вас со следами, оставшимися от первой мировой религии – зороастризмом. Кстати, известно ли вам, что основателем этой религии был пророк Заратустра?
– Конечно, – ответил за всех Ярослав. – Я с детства слышал про Заратустру, только вот к позору своему до сих пор не знаю, что это такое и почему зороастризм исчез, как будто его и не было?
– В том-то и дело, что зороастризм вовсе не исчез, как думают многие, –
– Как так? – ахнули гости.
– Да-да, я не шучу. Заратустра был родом из России, – повторил профессор. – Более того, в Западной Сибири за пять тысяч лет до Рождества Христова существовало сильное царство Десяти Городов со столицей Аркаимом, где родился будущий пророк. Умирать он вернулся в тот же город. Так что история – дама очень капризная. Иногда выкинет такое, что кажется воистину фантастическим.
Глава 8
Дагда проснулась от страшного крика, испускаемого ею самой. Приснится же такое! Даже во сне нет никому покоя от чудовищ и страхов. Где и кем посылаются страшные сны? Ведь не может же дьявол во сне мучить Божью душу, не по зубам ему, да и Господь не разрешит. Сны посылаются Богом, это понятно, только не каждый смертный в силах разгадать посланное виденье, а предугадать небесное предупреждение – и подавно. Рядом недовольно заворочался муж, но скоро затих. Затихла и Дагда.
Её правоверный славился своим умом в царстве Десяти Городов. Кое-кто даже величал его пророком и пытался создать из человека живого идола. Но Порушаспа недаром принадлежал к роду Спитама. Все выходцы из этого колена отличались умом и ясновидением. Мужу Дагды мудрецы предсказывали светлое будущее, только он с юных лет не привык гоняться за славой, и волны тщеславия обтекали его стороной.
Несмотря на то, что Порушаспа постоянно давал соплеменникам мудрые советы, но всегда отказывается от вознаграждения, и семья, поэтому не имела большого достатка. Дагду устраивало и это, потому что она обожала мужа, готова была пожертвовать всем ради него одного. И пыталась быть достойной хранительницей домашнего очага. Оттого, будет ли покой в доме, – так и дела мужа сложатся. Эх, увидеть бы во сне какую-нибудь цветочную поляну или хвойный лес, где запах кедрача кружит голову!
Только сон на этот раз долго не шёл. Женщина просто боялась уже засыпать: если снова приснится нечисть или нелюди, то Дагда опять закричит. Женщина не может контролировать своих поступков во сне. Да и в жизни иногда – тоже. А всё потому, что любая женщина, доверяясь интуиции, действует зачастую без каких-нибудь правил, не обращая внимания на законы, установленные обществом. Каждая действует только во имя спасения или же сохранения домашнего очага, то есть своего маленького микромира, в котором нет, и не может быть никаких демонов-искусителей.
Она боялась злых духов и не знала, как от них избавляться. Хорошо, что муж, замаявшись днём, как правило, крепко засыпал. Но вчера вот проснулся от сонного крика жены, разгневался, от чего та просто не находила себе места. А сегодня то же самое! Уж не наслал ли какой-то бес, проходящий мимо, порчу на их семью, на их дом, на их очаг?..
Сон свалился неожиданно, как приходит что-то долгожданное и желаемое. В этот раз Дагде привиделось, как она и хотела, огромное поле, заполненное чуть покачивающимися под ласковым ветерком маками. Вокруг поля рос какой-то хвойный лес, и ароматы сосновой смолы носились в воздухе вперемешку с духмяными запахами трав.
Красное – на зелёном так успокаивающе подействовало на женщину, что в следующее мгновение она уже бегала среди цветов, окунаясь в душистый аромат, напоминающий смесь лаванды, фиалки и гиацинта. Запах был таким чарующим, что Дагда упала посреди поля на спину и, жмурясь от солнца, принялась считать плывущие по голубому небу облачка.
Это занятие ей нравилось, поскольку в каждом облаке она могла увидеть что-то своё, какую-то картинку, посланную Богом только ей одной. А во сне облака были как живые, напоминая столько знакомых вещей, людей и животных, что поневоле станешь задавать себе вопрос: может, стоит присмотреться к созданному облаком образу и на время задуматься, – о чём оно предупреждает? что предсказывает?
Вдруг одна розовая тучка начала менять цвет, приобретая малиновый, пополам с лиловым оттенок. Среди остальных белых, жемчужных, перламутровых и голубых облачков она казалась совсем чужой, как будто залетевшей сюда из другого мира.
Неожиданно тучка лопнула, как мыльный пузырь, и оттуда на землю посыпались скорпионы, летучие мыши, летающие драконы и прочие уродцы. То ли это слуги Люцифера, то есть аггелы, то ли жители того другого мира, откуда тучка случайно забрела сюда, в непривычное для неё общество добрых, нежных, чудесных фей и эльфов.
Дагда ещё не догадывалась, что в этот миг с ней произошло, то есть приснилось, но в воздухе, опережая падающую на землю ораву, вихрем пролетел тяжёлый запах гниющего мяса.
Твари падали вокруг, тошнотворный запах тлена заполнил всё окружающее пространство. Дагда теперь оказалась на маковом острове среди чёрной клокочущей мясной массы. Насколько хватало взгляда, всюду видны были рычащие, визжащие, скулящие твари, свалившиеся из той неприметной прежде розовой тучки. Островок Дагды вдруг стал совсем маленьким. Даже далёкий лесной массив, окружавший поляну, исчез, задавленный хлопьями ядовитого тумана. Маки скукожились, завяли, а зелёная трава превратилась в сожжённую солнцем коричневую поросль. Пространство вокруг женщины неудержимо сокращалось.
Уже ясно видны были отвратительные, мерзко пахнущие звериные рыла и рычащие пасти. Вдруг из кишащей массы вперёд выбился огромный, величиной с хорошего лангуста, скорпион с двумя, не предвещающими ничего хорошего клешнями. Медленно, но уверенно он подползал к Дагде, щёлкая клешнями как ножницами.
– Я вспорю тебе живот! – угрожало чудовище. – Ты отдашь нам неродившегося выродка. Мы страсть как любим эмбрионы, и мы слопаем его. Отдай! И ты останешься жива. Не отдашь – умрёте оба!
– Что тебе отдать? – испуганно вскричала Дагда. – У меня нет ничего!