Ахерон
Шрифт:
Мать девушки умерла, отец днем сапожничал, а вечером пил. Две младшие сестры хвостиком бегали за Элен. Сама же юная француженка бросила колледж и год просидела дома. Демон предложил ей работу, когда Элен неуверенно зашла к нему и долго стояла за стеллажами, делая вид, что выбирает товар. Большие голубые глаза широко распахнулись, когда Ахерон неожиданно ее спросил:
– Вам нужна работа, мадемуазель Мосс?
– Да, месье Савар. – Она прижала маленькие ручки в старых перчатках к груди и с надеждой смотрела на демона.
– Приступаете завтра. С восьми до восьми с одним выходным. Обед полчаса. Держите аванс, зарплату получите в конце месяца, – немного грубо закончил демон, когда увидел влагу в голубых глазах. Она снова напомнила Клио, и тоска так сжала сердце демона, что он уже пожалел о своем решении. Прошло тысячелетие, а он до сих пор любил маленькую богиню.
– Спасибо, месье Савар, – девушка попыталась вернуть деньги, – не нужно аванса, ведь я его еще не заработала.
– Бери, а то передумаю, – рыкнул Ахерон и вернулся за прилавок. Звякнул колокольчик, Элен выбежала на улицу.
***
Сколько себя помню, я всегда любила читать. Когда была маленькой, мне читала мама. Папа покупал красочные книжки о сказочных героях. Потом стала пробовать сама складывать буквы в слоги, а затем и в слова. Читала и забывала обо всем. Жила в придуманном мире историй. Грезила о путешествиях, опасностях и большой любви. Только розовые очки пришлось снять и бросить учебу в колледже, когда заболела мама, через год она умерла. Я ухаживала за ней до последнего дня, а однажды утром зашла в спальню, а мамочка смотрела в потолок и улыбалась.
Папа теперь ходил вечно мрачным и вечерами сначала понемногу, потом все больше стал пить. Денег становилось все меньше и меньше. Две младшие сестренки учились в школе, их необходимо было кормить и одевать. О себе я думала в последнюю очередь.
Филипп, бывший возлюбленный, женился на дочке купца, а когда попытался заговорить со мной на улице, я гордо прошла мимо. Не остановилась. Все, что осталось у меня, – это девичья честь и гордость. Только ночами я рыдала в подушку и просила матушку о помощи.
Возможно, она услышала меня, когда от отчаянья я зашла в антикварный магазин просить хоть какую-нибудь работу. Хозяином был месье Савар. Седовласый мужчина с лицом, изрезанным глубокими морщинами, но таким молодым и веселым взором, что я ощутила жар на щеках, когда он разглядывал меня. Он недавно появился в нашем городе, и я решила зайти на удачу.
Домой бежала мимо прогуливающейся пары, Филиппа и его толстой жены. Радостно сжимала деньги в кармане и весело крикнула у порога:
– Мелиса! Клэр! Я устроилась на работу!
Сестры визжали и прыгали от радости. Будущее теперь не казалось таким мрачным. Даже вечно угрюмый отец вдруг улыбнулся и подмигнул.
– Дела налаживаются, Элен, – и потянулся за бутылкой.
– Папа, может, сегодня ты не будешь пить? – осторожно, с тихой надеждой спросила.
– Ты мне не указ! – Неожиданно отец хлопнул кулаком по столу. – Нашла работу и возомнила себя хозяйкой! Я здесь хозяин! Я, а не ты!
Он еще что-то кричал вслед, но я заткнула уши и спряталась в комнате с девочками. Хорошее настроение было испорчено.
На следующий день я тщательно собиралась. Затянула волосы в строгий пучок. Мне казалось, что так я выгляжу старше и серьезней. Надела лучшее платье, шелковые мамины чулки, которые бережно хранила, начистила до блеска старые туфли и отправилась на работу. Первый день – самый волнительный, я боялась опоздать, а еще думала, вдруг месье Савар за ночь решил, что ему не нужна помощница.
Ровно в семь ноль-ноль я уже стояла возле двухэтажного здания. Внизу находился антикварный магазин, а на втором этаже проживал месье Савар. Я уже бывала в таких домах, с другой стороны имелся еще один вход с небольшой прихожей и дверью в магазин, а также лестницей, ведущей на второй этаж.
Прохладное утро быстро остудило жар тела, и стало холодно. Поднялся ветер, и на небе собрались серые тучи, и я пожалела, что вместо шерстяных чулок надела шелковые. Старое пальто плохо согревало, поэтому, когда с внутренней стороны открылась дверь и появился хозяин магазина, я заметно дрожала.
– Что с вами, мадемуазель Мосс? – обеспокоенно спросил месье Савар.
– Все х-хо…р-рошо. – Я очень обрадовалась, что мужчина не передумал, и довольно улыбалась. Вернее, старалась улыбаться.
– Бегом внутрь! – воскликнул хозяин магазина и тут же строго поинтересовался: – Вы что, всю ночь здесь стояли?
– Нет, – пискнула, когда месье Савар схватил меня за руку, увел в свой кабинет и усадил в кресло возле камина. Через несколько минут в моих руках оказалась чашка с горячим чаем.
– Пейте, согревайтесь и за работу. Чтобы раньше восьми утра больше не приходили. Ясно?
– Да. Ой, – обожгла язык кипятком.
– Не торопитесь, – уже мягко произнес мужчина и усмехнулся. – Свалилась же на мою голову.
Стало так обидно. Ведь хотела, как лучше, поэтому и пришла пораньше, а еще вдруг испугалась: а если месье Савар уже жалел, что взял меня к себе? Расселась тут вместо того, чтобы работать. Глаза наполнились слезами, и я даже не поняла, когда начала шмыгать.
– Вы… плачете? – удивился месье Савар. – Еще не согрелись или что-то болит?
– Нет-нет, все хорошо, – пыталась успокоить больше себя, чем седовласого мужчину. – А вы… не передумали?
– О чем это вы, мадемуазель Мосс? – Теперь месье Савар сложил руки на груди и с интересом разглядывал меня. В глазах пожилого человека отразилось любопытство.