Академик
Шрифт:
Но мысли шли как-то отдельным процессом. А голос, словно усиленный невидимыми динамиками, раздавался над бесконечной равниной.
— Я очень рад, что нам с эдденго удалось вытащить вас из ловушки. Но боюсь, вы выбрали самого неудачного повелителя во всей Вселенной. У меня нет планов покорения мира — мир дал мне больше чем нужно. Нет врагов — они все мертвы. Я просто живу, пытаясь понять как можно больше. Можно сказать, в свое удовольствие. Чего, в общем, и вам желаю.
Долгое время война была для вас всем. И целью и процессом. Теперь же я предлагаю вам другой процесс и цель. Это жизнь. Вы, вероятно, не
Выберите планету и превратите ее в лучшее место во Вселенной. Пусть ваш мир станет образцом справедливости, чести и спокойствия. Поверьте. Творчество потребует от вас всех ваших сил. И духовных и физических. Без остатка. Война, в сущности, это очень маленький кусочек жизни. Я же вам предлагаю всю жизнь без остатка. Не становитесь обывателями. Станьте творцами своих маленьких и не очень вселенных. Перед вами — вечность. Не тратьте ее на пустяки.
После того памятного спича прошла целая неделя. Поскольку принять такой корабль, как «Странник», космопорт Сопряжения был технически не способен, я оставил его на дальнем рейде, сплел портал прямо из своей каюты и уже через час, умывшись и переодевшись, шагал по улицам студгородка Академии в направлении своего деканата. Чем там занимались кроймары во главе с Джинни, мне было не очень интересно.
Справедливо полагая, что сделал для них все, что в моих силах, я выкинул эту проблему из головы. Тем более что подоспели другие проблемы. С суеверным ужасом я смотрел на список более чем из тысячи предметов, которые я должен буду освоить за последний цикл обучения. Интересно, сколько времени предполагается на все это? Сто лет, двести?
С этими невеселыми мыслями дошел до «Окосевшего гнурха» и остаток вечера провел в более или менее приятной компании, пытаясь поправить настроение.
Несмотря на все изменения организма за последние годы, я пару-тройку часов в день уделял сну. Спал, естественно, приняв все мыслимые и не очень меры предосторожности, и поэтому спокойно и глубоко. Именно поэтому был крайне удивлен, проснувшись во внеурочное время и со стойким ощущением тревоги.
В долю секунды тончайшее одеяло будто живое прыгнуло в сторону, а тело покрылось одеждой. Я еще разгонял сонную одурь, а в голову словно стучались десятки тревожных колокольчиков.
Звук раздавался из шкатулки, в которой хранились разные памятные сувениры, в том числе подарки от девушек. Раздвинув рукой побрякушки, выудил из кучи медальон на тонкой золотой нити. Подарок Сайти. Чего это он вдруг?
Вместо ответа в голове всплыли пространственные координаты и образы нескольких опорных точек для построения портала. И лишь в самом конце полыхнула иконка с изображением красного меча. Ну на доступном языке: «Ты бы не подскочил, буквально на пару минут. А то меня тут убивают…»
И кому это так неймется?
Я быстро нацепил и развесил барахло из «тревожного» контейнера и не медля пробил портал по указанным координатам.
Вышел в центре пожара. То, что еще совсем недавно было крепким двухэтажным домом, сейчас полыхало и осыпалось горящими бревнами. Я постоял
Сквозь марево защитной оболочки и дым было мало что видно, но двойная цепь солдат вокруг — это довольно заметная вещь. Что характерно. Ни тебе здрасте, ни до свидания. Просто открыли шквальный огонь, метясь почему-то в голову. Но с таким же успехом они могли стрелять и в пятку.
Командовал этими гигантами мысли некий субъект, явно желавший остаться инкогнито. Поскольку торчал в низком приплюснутом бронетранспортере и, едва высунув голову наружу, отдавал команды по радио. С легким хлопком я преодолел разделявшие нас сто метров и, вытащив за шкирку офицера, дал возможность анализатору скафандра заняться своими прямыми обязанностями.
— …и ничего не знаю! — верещал офицер.
— Женщина. Молодая. Высокая. С зелеными глазами и светлыми волосами. Где?
Он еще что-то закричал, но нечто совершенно далекое от темы нашего разговора. Поэтому я без колебания ткнул стволом карабина ему в ногу и нажал на курок. Чмо в погонах захлебнулось от боли и взвыло на предельных оборотах.
Я успел дойти до правого плеча, прежде чем мне изволили сообщить, что девушку забрали десять минут назад и увезли в неизвестном направлении.
Ну вот, давно бы так.
Я перешагнул через дергающееся в конвульсиях тело и двинулся вперед. Через квартал очень удачно подвернулся дымящийся танк, на который я залез осмотреть пейзаж. Город как город. Если бы не солдаты и не бронетехника, может, даже красивый. Поисковая сеть расширялась, накрыла сначала квартал, а потом и весь город.
Я только успел уловить эхо ответного сигнала, как сеть прекратила действовать. Совершенно. Что, как и почему, я сразу отбросил «на потом». А сейчас просто припустил бегом, стреляя во все, что движется. Пару раз меня приложило весьма солидно, и если бы не силовая завеса скафандра, было бы мне весьма неуютно. Все же танковый снаряд — штука весьма конкретная.
Через десять минут я выскочил на огромную, метров двести в диаметре, площадь, где, кроме меня, Сайти и еще одного высокого мужчины в черном плаще, никого и ничего не было. Ну кроме дымящихся остатков какой-то постройки. Уже не торопясь, я спокойной походкой подошел к Сайти.
— Ты как?
Она только молча кивнула заплаканным лицом и плотнее сжала губы.
— С кем имею честь? — Я повернулся к мужчине лицом.
— Называйте меня Ликвидатор. — Мужчина приветливо улыбнулся и чуть склонил голову.
— Не по мою ли душу?
— Как хорошо, что вы все понимаете. — Мужчина снова широко улыбнулся и подвигал шеей. — Начнем?
— Секундочку. — Я сотворил портал и одним движением выпихнул в него Сайти. — Кстати, пока мы не начали. Не подскажете, чем вас запугал Разрушитель?
— Запугал? — Изящные, почти женские брови Ликвидатора слегка приподнялись вверх. — Ну что вы. — Он звонко рассмеялся. — Меня просто купили. Я, видите ли, очень люблю убивать. Испытываю от этого почти сексуальное наслаждение. А на службе, как вы сказали у Разрушителя, у меня практически неограниченная возможность делать это.
— Ну и скольких вы убили?
— О! Я думаю, цифра вас поразит. — Он горделиво приосанился. — Почти пять тысяч человек.