Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев
Шрифт:
Послышался раскатистый грохот. Я отшатнулась, а Марк схватил меня за руку и опять к себе развернул.
— Мири, постой! Всё и вправду не так, как тебе показалось! Я порасспрашивал Ника. У Виктора с Селестой действительно ничего не было…
— А сейчас? Они же друг от друга не отлипают! — яростно фыркнула я, и он отвёл взгляд, потупился. А мне сделалось больно и горько. Вот так вот и разлетаются остатки надежды. — Нет, Марк, — затараторила я, — он любит её. Всегда любил! И где-то в глубине души я это знала! Только отказывалась признавать… —
Марк молчал. А я нервно кусала губы, боясь узнать ответ и в то же время отчаянно желая его услышать.
— Миранда… — наконец устало выдохнул он. — Да, ты права. Виктору небезразлична Селеста. Они дружили долгие годы, и он считал её своей дэй гарриэль, а такие вещи так просто не забываются. Но, поверь, после знакомства с тобой Виктор очень сильно изменился. В лучшую сторону, понимаешь? Я думаю, это из-за того, что он влюбился в тебя. По-настоящему. Я никогда прежде не видел, чтобы он так изводил себя из-за ссоры с девчонкой…
Слова Марка растревожили в сердце надежду. Я была зла, чудовищно зла на Виктора. И в то же время мне отчаянно хотелось поверить в то, что случившееся было не более чем случайность, а Виктор меня и вправду любил. Мне безумно его не хватало, и я втайне мечтала о том, чтобы мы с ним снова сошлись. Не знаю, как, но сошлись. Как бы постыдно и унизительно это ни звучало.
Но первой идти на примирение я не собиралась. Только не после той сцены в гостиной, его жестоких обидных слов и того, как он день за днём разгульным образом жизни, фривольным общением с сиявшей от счастья Селестой демонстрировал, что прекрасно обходится без меня. Это ранило, уязвляло, и я продолжала его игнорировать.
Как-то раз мы с Уиллом плелись в столовую после пар и случайно столкнулись с Виктором. Я отступила на шаг, обняла себя руками. Уилл же, наоборот, расправил плечи, высокомерно задрал подбородок. Они ведь разругались из-за меня, хотя прежде не ссорились. И до сих пор не помирились.
Виктор язвительно ухмыльнулся, оценив решительный вид недавнего друга. Потом посмотрел на меня с выражением превосходства на породистом аристократичном лице и молча прошёл мимо. Селеста мстительно улыбнулась, сделала реверанс и побежала за ним.
— Как ты? — тихо спросил Уилл, бережно взяв меня за руку.
— Всё нормально, — буркнула я, ощущая, как в груди разливаются обида и боль. — Идём.
Едва тлевшая в сердце надежда на примирение угасла, и я отчётливо поняла, что это был конец. Мы с Виктором больше никогда не будем вместе. И это сообразили адепты. Опять появились насмешливые взгляды, тычки, язвительные подколки. И если бы не поддержка Уилла, не знаю, как бы я с этим справилась. Анги сказала, что он ввалил самым злостным моим злопыхателям, и остальные притихли.
— Спасибо, что заступаешься за меня, — поблагодарила его я, когда мы вместе шли с пары по зельям.
Он улыбнулся. Душевно, тепло.
— Не за что. Ведь я твой куратор.
— Мне повезло, — усмехнулась я, внутренне радуясь тому, что смогла обрести такого замечательного друга. — Только не перестарайся с опекой. Иначе Хелена обидится. Вы ведь встречаетесь с ней…
Куратор задумчиво на меня посмотрел и тихо сказал:
— Иногда я жалею об этом…
Я растерялась. Неожиданно вспомнилось, как отказалась пойти с ним на Ноябрьский бал, и он вместо меня пригласил… другую. Неужели всё дело в этом? Или у них просто проблемы?..
— Не говори так, она замечательная, — ответила медленно, осторожно. — И очень красивая.
Уилл тяжело вздохнул, натянуто улыбнулся.
— Знаю… Ладно, пойдём перекусим что-нибудь по-быстрому, а потом к портоплитам. Нам ещё драконов сегодня учиться седлать.
Этот разговор меня ужасно смутил. Но всё же благодаря поддержке Уилла, весёлым шуточкам Анри и Вина, мягкой заботе Клема, душевным словам Ари и Полии, а ещё такому привычному фырканью Сэллы мой эмоциональный фон начал постепенно выравниваться. И я с головой погрузилась в учёбу. Мне казалось, что этого будет достаточно, чтобы забыть о текущих невзгодах. Но я ошибалась.
Это случилось на паре по боевым искусствам. Лэр Фэнкри решил перевести мои страдания на качественно новый уровень и сделал умопомрачительное заявление.
— Адепты, итак, — подозрительно радостно заявил он, — сегодня я вам представляю новую полосу препятствий, которую на днях подарил академии лэр Максимилиан, впечатлившись дарованиями нашей несравненной мисс Фоуксли! — Сокурсники озадаченно покосились на меня. Я растерянно заморгала. Что за чёрт? — Вы будете сдавать её прохождение на финальном зачёте вместо спарринга!
Он взмахнул палочкой — и тренировочный зал преобразился. Появилась дорожка, щедро оснащённая угрожающего вида приспособлениями и ловушками: острыми кольями, выстреливавшими в тебя, если оступишься, огромными рытвинами, которые, судя по всему, следовало перепрыгивать, летающими топорами, зачарованными арбалетами и прочими очаровательными вещицами, от которых у меня в венах стыла кровь. И это был только нижний уровень! О том, что происходило на верхнем, мне даже думать не хотелось.
Мысленно застонала, с ужасом глядя на то, что должно было стать нормативом. Интересно, чем руководствовался лэр Максимилиан, когда дарил академии эту жуть?
— Мисс Фоуксли! — обманчиво ласково подозвал меня к себе лэр Фэнкри. Я нервно дёрнулась. — Идите-ка сюда!
Вскинула подбородок повыше, сжала кулаки и под прицелом любопытных взглядов сокурсников направилась к тренеру. Он фамильярно положил мне руку на плечо, прищелкнул языком и с нездоровым энтузиазмом поинтересовался:
— Ну, как вам наша новая полоса препятствий? Нравится?
— Вообще огонь, — пискнула я, мысленно моля Изначальных, как бы он не заставил меня первой её проходить.