Академия Дальстад. Убойный спецкурс

Никитина Полина

— Так хочешь убрать меня с глаз долой? — я резко встала на ноги, отчего тут же закружилась голова и я, невольно, села обратно. Как только полегчало, я направилась прямиком к столу Кристиана, упёрлась руками об мраморную столешницу и нависла над сидящим в кресле деканом. — Признайся, чем я тебе не угодила? Может быть тем, что из-за моей ошибки могла пострадать твоя ненаглядная Лива?

— У меня нет любимчиков среди адептов, де Савеллина, — покачал головой Кристиан. — Оставь свои подозрения для прощальной посиделки у Энни.

Надо же, врёт и не краснеет. Попробуем

по-другому.

— Объясни, почему ты так ненавидишь меня?

Де Ареону, видимо, надоело смотреть на меня снизу вверх, поэтому он неторопливо поднялся с кресла, и теперь я уже смотрела на него с запрокинутой головой.

— Я не ненавижу тебя, де Савеллина, — ровным тоном произнёс Кристиан, но глаза де Ареона были не в силах скрыть ту бурю гнева, что нарастала внутри. — Я тебя презираю.

— За что? — я убрала руки со стола и встала перед ним ровно, выпрямив спину. Пусть знает, что я буду стоять на своём! Но на декана мой решительный вид не произвел впечатления.

— Ты прикрываешься именем Катарины де Савеллины. Самозванка, выдающая себя на дочь величайшей некромантки столетия. Нет, я не спорю, возможно, ты действительно носишь фамилию «де Савеллина», доставшуюся от отца. Но что мешало ему заделать ещё одну дочь на стороне, а после смерти жены убраться в провинцию и распустить слухи о том, что ты — та самая наследница дара могущественной некромантки.

— Закрой рот, — дрожащим голосом произнесла я, чувствуя, как гнев и боль заполняют и душу и тело. Слёзы мокрой пеленой застилали глаза, и я еле держалась, чтобы не разреветься на глазах мерзавца-декана. — Кто ты такой, чтобы лезть в дела моей семьи?

— Тот, кто знает, что настоящая дочь Катарины мертва, — ледяным тоном ответил де Ареон. — Возможно, вашей семейке удалось обвести вокруг пальца не только де Форнама, но и самого короля. И знаешь, поначалу ты мне казалась даже забавной, было интересно посмотреть, как долго продержится де Савеллина, не выдав свою истинную лживую натуру. Но вот эта подвеска… прежде, я считал, что ты нацепила на шею дешёвую побрякушку, теперь я уверен, что ты украла настоящий артефакт, «Ладонь де Савеллины». Вопрос только как? Неужто стянула с покойной Катарины?

Я не сводила взгляд с надменной физиономии де Ареона. Внутри меня бушевал вихрь из самых разнообразных чувств — от боли и обиды до усталости и разочарования. Хотелось одновременно вцепиться пальцами Кристиану прямо в глаза, ударить его изо всех сил головой об столешницу или же гордо уйти, обронив напоследок эффектную фразу, которая заставит его пожалеть, что связался с Дияникой де Савеллиной. Вместо этого, я тихо сказала:

— Ты не тот человек, перед которым я буду оправдываться и объясняться. Завтра утром я поговорю с ректором де Форнамом. Твоя взяла.

Вышла из кабинета с гордо поднятой головой, хотя больше всего на свете мечтала исчезнуть, раствориться в воздухе, стать невидимкой. Лишь закрыв дверь, позволила дать себе слабину и побежала по коридору учительского крыла с мокрыми от слёз глазами.

Завтра утром пойду к ректору де Форнаму и честно расскажу обо всём, что происходит между мной и Кристианом. Сомневаюсь,

что он сможет дать мне защиту, всё же по работе мне необходимо ежедневно контактировать с деканом. Но вдруг удастся разжалобить его и помочь уговорить короля пойти мне навстречу. Собственных накоплений хватит на то, чтобы снять небольшую комнату в столице, а там, глядишь, и подыщу себе хоть какую-нибудь работу.

В голове всплыло воспоминание о двадцати шести золотых монетах, которые требует с меня де Ареон. Что ж, придётся ему подождать, пока я не заработаю достаточную сумму, чтобы расплатиться за его чёртовы целительские услуги. В конце-концов, именно по его вине я почти лишилась работы.

Погружённая в горестные мысли, я поднялась на этаж, где располагались наши комнаты и сразу же столкнулась с бледным, как покойник, зельеваром. Максвелл мазнул по мне отрешённым взглядом и тяжко вздохнул.

— Тяжёлый день, де Савеллина?

— Да, — быстро вытерев слёзы рукавом, ответила я. — Тяжёлый и, скорее всего, последний в качестве преподавателя.

Я попыталась обойти Хайта, но он внезапно схватил меня за рукав форменной мантии Академии Дальстад.

— Пойдём со мной.

Сил сопротивляться уже не осталось. Я покорно брела за молчаливым зельеваром, плутая по запутанным коридорам и преодолевая немногочисленные лестничные пролёты, пока не оказалась на маленьком балконе с фигурными перилами. Перед моими глазами простиралась обширная территория главной магической академии материка, которая могла бы стать мне вторым домом. Высокие башни главного здания, освещённого магическими фонарями и зачарованными светлячками, благодаря чему оно было похоже на новогоднюю ёлку, хозяйственные пристройки, теплицы, загон для магических тварей, огромных размеров поле для отработки боевых заклинаний, и, наконец, территория ученых захоронений. Я зачарованно вглядывалась в ночной пейзаж, пытаясь смириться с тем, что вижу всё это великолепие в последний раз.

Максвелл, по прежнему хранящий молчание, достал из-за пазухи литровую бутыль с прозрачной жидкостью внутри и с сочным звуком вытащил длинную пробку из горла.

— Подержи.

Я с лёгким недоумением взяла бутыль в руки, а Хайт вытащил из кармана маленький пузырёк из непрозрачного стекла, щёлкнул откидной крышкой и вылил содержимое в стеклянную ёмкость.

Прозрачная жидкость в мгновение изменила цвет на бордовый. Максвелл наклонился к горлышку и понюхал содержимое бутылки, после чего, с лёгкой улыбкой на губах предложил мне снять пробу.

Терять было нечего. Я осторожно пригубила странный напиток и не смогла сдержать удивления: на вкус как вино! Сладкое, домашнее, терпко пахнущее созревшим на солнце виноградом.

— Расскажешь что случилось? — спросил Хайт, аккуратно взяв у меня из рук бутыль.

Помедлив, я кивнула и рассказала обо всём, что произошло на практическом занятии. Затем о разговоре в кабинете декана, утаила лишь часть с его домыслами о том, что я — самозванка. По мере повествования, слёзы вновь полились из глаз, слова перемежались с тихими всхлипами, и под конец я не выдержала и разрыдалась.