Академия Грейс
Шрифт:
Чего здесь только не было! И стеклянные шкафы с многочисленными артефактами, имеющими скорее историческую, нежели практическую ценность, и различные занятные вещицы совершенно непонятного предназначения, такие, как пара потрепанных сапог с полуоторвавшейся подошвой, широкополая темно-фиолетовая шляпа с прожженной в нескольких местах тульей, витой посох с набалдашником в виде головы какой-то малопривлекательной хищной твари, дырявый растянутый носок явно не первой свежести и тому подобные странный предметы. А еще — статуи магических существ. Возле одной из них я и застыла словно зачарованная, напрочь позабыв
— Как живой, — завороженно прошептала я, обходя застывшее совершенство по кругу.
— Он и был живой, — подтвердил магистр Рарт.
— Что значит «был»? — возмутилась я, пораженная мыслью, что дракона убили ради того, чтобы выставить в академическом музее его чучело. — Вы что же… Как же так?!
— Выдохни, а то лопнешь, — хмыкнул Карл. — Ничего ужасного не случилось. Драконы каждые двадцать пять лет меняют шкуру. Конкретно эту музею в прошлом году презентовал лично ее бывший владелец. А наши умельцы придали ей, кхм, первозданный вид. Неплохо получилось, да?
Этого факта о драконах я, к своему стыду, не знала.
— Ничего, деточка, — успокаивающе улыбнулся магистр Рарт, — бывает. У тебя доброе сердце. И раз уж тебе так приглянулся наш дракон, то, полагаю, ты с радостью приведешь его в надлежащее состояние.
Карл издал странный булькающий звук и кинул на меня преисполненный искреннего сочувствия взгляд. Я занервничала, но осторожно кивнула — а что еще оставалось делать? Просияв, магистр молнией метнулся к стене, погремел там чем-то и брякнул под ноги широкое ведро, в котором обнаружились разноцветные бутылки, мягкие тряпочки и пористые, шершавые на вид диски.
Недоброе предчувствие кольнуло сердце еще до того, как полугном, улыбаясь, радостно обозначил мою задачу:
— Нужно отполировать каждую чешуйку, чтобы отражала свет, как зеркало. И поскольку магией здесь пользоваться нежелательно…
Жест в сторону ведра был красноречивее любых слов. Еще раз смерив взглядом дракона и оценив его уже с другой позиции — высоты да ширины, я мысленно застонала, начиная догадываться, отчего студенты всеми правдами и неправдами избегают сомнительной чести попасть в цепкие руки магистра Рарта.
Драконьи чешуйки, самая крупная из которых была с мою ладонь, а самая мелкая — с мизинец, напоминали драгоценные камни — алмазы и изумруды. Больше всего было «изумрудов», «алмазы» же рисовали по шкуре затейливый узор. Сию красоту полагалось сначала протирать пористым диском, пропитанным остро пахнущим мятой зельем, а потом до блеска полировать мягкой тряпочкой. Несложная работа. Просто нудная. Поначалу было даже интересно наблюдать, как под моими руками тусклые «драгоценности» обретают блеск, переливаясь в ярком свете. Где-то на сотой чешуйке я сбилась со счета и заскучала. По другую сторону дракона над его хвостом страдал Карл — магистр Рарт справедливо решил, что одна я со своей задачей до конца дня не справлюсь. Возле стеклянных стеллажей мучилась Лэн. Ей доверили начищать исторически ценные артефакты, не столь давно поступившие в музей. Не знаю, где их откопали, но выглядели оные весьма непрезентабельно, что и предстояло исправить целительнице. Радише поручили вычесывать неопознанное чудо-юдо повышенной волосатости. Что это такое и добровольно ли оно рассталось со своей шкуркой, никто из нас уточнить не осмелился.
— Как же мне повезло, что не перевелись еще сознательные студенты, готовые потрудиться на благородной академии, — соловьем заливался магистр, и с каждым его словом на душе становилось все пасмурнее. — Большинство молодых людей, увы, черствее бездушного камня. Наловчились скрываться так, что и не поймаешь!
Натирая очередную — и все еще не последнюю! — чешуйку, я искренне позавидовала столь полезному умению. После сегодняшнего я оным тоже обязательно овладею. И Дана отблагодарю. Ох и отблагодарю же! Пока не знаю, как именно, но придумаю. Не одна я этого дракона помнить буду…
Подтянув великоватые перчатки, я тоскливо взглянула на окно. Солнышко сияло призывно ярко, намекая, что в жизни есть гораздо более полезные и приятные занятия, нежели полировка дракона. Подавив тяжелый вздох — достаточно было и тех, что ежеминутно издавал Карл, — я примерилась к особо мелкой — чуть больше ногтя — чешуйке-изумруду, притаившейся под крылом, но не успела даже как следует дотронуться до нее, как она с тихим шелестом оказалась на ладони.
Я сглотнула, сжала ладонь и воровато оглянулась. Магистр Рарт стоял над душой Радиши, ревностно контролируя процесс превращения покрытой колтунами неведомой зверушки в пушистый, тщательно расчесанный одуванчик. Убедившись, что у моего преступления не было свидетелей, я прижала чешуйку к покинутому ею месту, надавила — и едва не выругалась, когда она не пожелала становиться частью дракона.
Колебалась, взвешивая все «за» и «против», я недолго. Еще раз оглянувшись, прошептала нужную формулу и вновь приложила вредную чешую на положенное ей место. Клейкие чары работали везде и всегда, не давая осечек… но не сейчас. Треклятый «изумруд», продержавшись всего пару мгновений, шлепнулся в вовремя подставленную руку, дракон подозрительно вздрогнул, заскрипел и накренился. Я отшатнулась, запнулась о ведро, опрокинула его и чуть было сама не присоединилась к покатившимся по полу бутылкам.
— Демоны все побери! — выдохнул Карл и вцепился в драконий хвост, не давая чучелу завалиться вперед.
Карлу вторил, причем куда как громче и витиеватее, магистр Рарт, вмиг позабывший о перечислении способов приведения в порядок шерстистых монстров. Я отчаянно надеялась, что закаленный работой со студентами полугном шутя спасет ситуацию, но он — то ли от растерянности, то ли потому, что никакого иного способа не существовало, — тоже вцепился в многострадальный хвост. Что-то затрещало. Я зажмурилась, ожидая, что хвост вот-вот отвалится и обездоленный дракон рухнет-таки на пол, и хорошо если при этом меня не придавит…
Как ни странно, обошлось.
Хвост выдержал. Дракон, подозрительно поскрипывая, восстановил равновесие. Магистр Рарт и Карл, тяжело дыша и дрожащими руками утирая пот, осели на пол.
Я стояла ни жива ни мертва. Проклятая чешуйка жгла ладонь даже сквозь плотную перчатку…
Тишина, воцарившаяся в музее, тупым ножом пилила нервы. Когда я уже готова была признаться во всех грехах, полугном, кряхтя, поднялся на ноги, небрежно отряхнул одежду и неожиданно широко улыбнулся:
— Бывает. Закрепили плохо… опять. Главное, что в этот раз никто не пострадал!