Академия Пяти Стихий. Капли дождя
Шрифт:
В голосе Вика слышалась горечь. А мое сердце сжалось от обиды. Как он может так обо мне думать? Но опять я ничего не сумела возразить, снова смотрела «большими глазами» и ненавидела себя за робость.
– Вик, я…
– Иди… ты…
Сказал так, что я задохнулась от боли. Отступила на два шага, а сама все смотрела на него: может, мне только почудился его пренебрежительный тон? Но он разглядывал меня со злым прищуром, прожигал взглядом. Тогда я развернулась и побежала.
Мимо костров, мимо спальных корпусов воздушников в сторону парка, что был разбит на той стороне горы. Сердце сильно-сильно
Темные деревья расступились передо мной, принимая меня в свои прохладные объятия. Я оглянулась, выискивая укрытие, где могла бы спрятаться ото всех – знала, что Ароника отправится меня искать, наверное, уже торопится следом.
Я побежала по тропинке, едва различимой на примятой траве, вертя головой, но уже понимала, что в причесанном, ухоженном небольшом парке спрятаться негде. Ненадолго прислонилась к стволу, переводя дыхание, и почти сразу услышала позади голоса.
– Элиза! – кричала Ароника, а следом мое имя повторили Бадлер и Тим, которых моя подруга, видно, позвала для поддержки.
– Да брось, – через какое-то время сказал Тим. – Оставим ее. Что с ней случится? Наверное, Элиза хочет, чтобы ее оставили одну. Вернется, когда сочтет нужным.
Да, Тим, да. Оставьте меня одну! Я никого не хочу видеть!
Я не слышала, что ответила Ароника, но звать они меня перестали и, наверное, ушли, потому что больше я не слышала ни голосов, ни шагов. Опустилась на корточки и села, прижавшись щекой к шершавой коре дерева. Наверное, будь вечер сегодня не таким морозным, я дождалась бы окончания вечеринки, а потом попросила бы кого-нибудь из воздушников спустить меня вниз, но уже спустя несколько минут руки и ноги заледенели, не спасала даже теплая накидка, зачарованная магией. Я хотела сейчас только одного – оказаться в своей комнате под одеялом.
Но придется снова пройти мимо костров, а там все эти взгляды – сочувственные, насмешливые, любопытные… И Вик…
Я встала, попрыгала, разминая затекшие ноги. Говорят, что можно спуститься по пологому склону горы. Дорожка – отвесная, опасная, но все же существует. Я потихоньку и очень аккуратно спущусь с горы и уйду никем не замеченная.
Сказано – сделано. Я побрела по краю, осторожно заглядывая вниз и пытаясь понять, где удобнее всего начать спуск. В темноте мало что удалось разглядеть, кустарники и камни сливались в одну серую массу. Но вот мне показалось, что я увидела тропинку, и, держась за склонившуюся над обрывом ветку, я сделала первый шаг.
Камни под ногой тут же поехали, тонкая ветка оборвалась в руке, и я, вскрикнув, полетела вниз. Лишь теперь я поняла, какой это был опрометчивый поступок: я не знала горы, я не видела ничего дальше пары метров. Пока я кувырком катилась со склона, мысленно успела попрощаться с жизнью и попросить прощения у родителей. И даже у мастера Вайса: попадет ему из-за меня…
И вдруг, когда я меньше всего этого ожидала, падение прекратилось. Каким-то чудом я задержалась на узком каменном козырьке, под
Я отдышалась, а потом четко осознала две вещи: это была не та тропа… И домой я, похоже, попаду еще нескоро. Всхлипнула, запахнула накидку, нахлобучила на голову капюшон, руки спрятала в рукава. Что же, Элиза, готовься провести здесь ночь! Хорошо, если утром хватятся! Как я пожалела в этот момент, что печать мастера Вайса уже выветрилась.
Я совсем закоченела, стоя на ветру, и перестала на что-либо надеяться, когда услышала над головой взволнованные голоса:
– Элиза! Элиза Илмари!
Меня искали! Меня звали! Ночь еще не закончилась, но, видно, Ароника подняла тревогу, когда я не вышла к кострам спустя час. Я открыла рот, чтобы крикнуть, но из горла вырвался лишь сип – я так продрогла, что потеряла голос. О нет! Когда же закончится мое проклятое невезение!
Оставалось только стоять, глядя вверх, и надеяться на чудо. Первая группа ушла вперед, их голоса стихли.
– Элиза! Мисс Илмари! Отзовитесь! – мне почудилось, что я слышу голос мастера Вайса, может быть, это и был он, но я, сколько ни силилась крикнуть, издавала только придушенный писк.
Из глаз хлынули злые слезы. На этом узком козырьке я чувствовала себя мышонком, попавшим в ловушку. Впрочем, в ловушку я сама себя загнала, обижаться не на кого.
– Лиззи! – прямо над головой раздался такой знакомый громкий голос. – Где ты, Большеглазка?
Вик… Я больше не замечала злости в его голосе, только испуг. Выходит, он тоже ищет меня! Волнуется…
– Вик! – позвала я, уверенная, что он, конечно, не услышит.
Но, наверное, ветер именно в этот момент изменил направление и донес мой хриплый шепот до его ушей.
– Лиззи! – заорал он. – Держись, я сейчас!
Куда ты сейчас, глупый? Позови воздушников, они справятся лучше! Но бесполезно произносить это вслух: моего осипшего голоса он все равно не услышит.
Затрещали ветки, и спустя секунду я увидела, что Вик быстро спускается параллельно курсу, которым я летела вниз. Оказывается, тропинка располагалась совсем рядом, я лишь немного не дошла до нее.
– Иди сюда, – немногословно произнес он, оказываясь справа от козырька, придерживаясь одной рукой за ствол худосочного деревца, а другую протягивая ко мне.
Я качнула головой: страшно! А вдруг вместе упадем!
– Решайся, ну!
Я закусила губу и протянула ему ладонь. Вик крепко сжал ее и дернул меня к себе. На мгновение мне показалось, что я все-таки ухнула в пропасть, но тут же оказалась крепко прижатой к груди Вика. Он сдавил меня так, что дыхание перехватило, но мне ли жаловаться… Продолжая придерживать меня одной рукой, он начал медленно подниматься по склону. Вик, похоже, точно знал, куда можно наступать и за какой куст держаться.